Убить меня - Иоанна Хмелевская

– А на чем поехал в Париж?

– Да на чем угодно. На поезде, на машине, арендованной на другую фамилию, на украденном по дороге автомобиле… В любом случае он вернулся на «мерседесе» Эвы, и вот тут началась свистопляска с автомобилями. Арендованные машины он оставил в стратегических пунктах, вытащил бабу из дому, довез до «мерседеса», там пришиб…

– В «мерседесе»?

– Нет, в «мерседесе» она ехала уже после смерти. Он сначала убил, а потом запихал ее в багажник и подбросил на стоянку, пани под нос…

– Организовано отлично! – ядовито заметила я.

После чего на другой арендованной машине поехал в аэропорт, где взял такси и отправился в какой-нибудь отель. Там полно таких такси, курсируют аэропорт-отель и фамилией не интересуются. Инспектор пытается выяснить, не заприметил ли кто автомобиль, который долго стоял на какой-нибудь парковке. Благо у него теперь есть номера.

– Безнадега! Я лично целый месяц пялилась на идиотски припаркованную машину, и мне в голову не пришло взглянуть на ее номера.

– Некоторым все-таки приходит. Опять же, может повезти. Но Рейкееваген больше рассчитывает на людскую память. Пани убеждена, что внимательно просмотрела все снимки?

Я задумалась. Снимки-то я просмотрела внимательно, но вот была одна деталь, которая не давала мне покоя. Какое-то неуловимое мгновение. Образ?

Всю жизнь я мыслила образами. Все остальное исчезало – звуки, запахи, а вот образ, видение… Что-то и в тот раз случилось.

Я уже не видела, комнаты, кошек за стеклом, Бурского, с надеждой уставившегося на меня. Передо мной была темная стоянка в Зволле, потоки дождя, лицо человека, освещенное снизу, красивое, мужественное лицо… Нет, одного лица мало. Вроде передо мной промелькнула вся его фигура, иначе откуда вдруг появилась мысль, что в такого я, пожалуй бы, влюбилась?

Бурский не сводил с меня глаз, и я неуверенно заговорила:

– Может, то, что скажу, покажется и смешным,– и недостойным внимания серьезных людей… Но вот осталось в памяти ощущение… вернее, тень ощущения, что я чуть не столкнулась с ним… Понимаете? Я вроде как не только лицо его видела, но и фигуру целиком… И вот такое странное чувство. Может, я это потом придумала…

– Говорите же! – в диком волнении попросил инспектор.

– Не хотелось бы вводить в заблуждение, но этот силуэт в потоках ливня… Понимаете, я подумала, что он похож на одного человека… Не лицом, нет, общим обликом, фигурой, что ли… Я еще подумала – сто лет назад я в такого бы точно влюбилась. В моем он был вкусе, понимаете? Меня признанные красавцы не интересуют, ни Давид с его пращой, ни Геркулес Поликтета, ну разве что Аполлон Бельведерский… впрочем, нет, он тоже не в моем вкусе. А этот был в моем! Возможно, виновата одежда? Я ведь говорила – черная куртка, блестевшая под дождем, стройная фигура… Знаете, много лет назад я уже видела такого и влюбилась. Еще как влюбилась.

– Кто же это был?

– Пан о ком?

– Ну, в кого вы влюбились много лет назад?

Да на что он вам сдался? Капитан дальнего плавания, ходил в похожей куртке и был такой же стройный, уж-ж-жасно красивый. Вообще черная куртка очень к лицу интересным мужчинам. Мы с девчонками отправились на каникулы к морю и все поголовно влюбились в него.

– А как его звали?

– Холера его знает. Забыла. Нет, впрочем, имя помню – Збышек. Ах, как жаль, что я тогда… А позже я еще одного человека того же типа встретила. В годах, но стройный, как юноша. И тоже забыла, как звали. Я его на побережье Балтики встретила, когда янтарь собирала…

Я ненадолго погрузилась в воспоминания далекой молодости, и Роберт Гурский тактично оставил меня в покое. Впрочем, возможно, про себя он решил распорядиться отыскать капитана дальнего плавания по имени Збигнев. На всякий случай я напомнила, чтобы искали среди пенсионеров.

И мы вернулись к делу.

– Ну хорошо. Остается еще одна возможность. Кто и кому рассказал о подробностях романа Марселя и Эвы? Если бы не исчезновение «мерседеса» и не Ядя Гонсовская, о нем бы никто не узнал.

Гурский ответил, что вопрос о том, кто кому что говорил, остается открытым. Инспектору Рейкеевагену не удалось зацепиться даже за намек. Мне было легче. За меня работала Mapтуся, хотя ее первая попытка вышла не очень удачной. Гонсовская… Она знала о намерении Эвы оставить «мерседес» в гараже Марселя Аяпуэна, но не более того. Нет, Ядя Гонсовская исключается.

А вот еще врач, проживающий рядом с любовником. Возможно, сам он и не знаком с красавцем, хахалем Эвы, а его семейство? У него могут быть жена, дочь, домработница, которые тайно влюблены в знойного Марселя и что-нибудь заметили. Мне терзать этих людей не с руки, а вот Юреку-Вагону в самый раз.

Гурский захлопнул за собой калитку, когда зазвонил мой сотовый.

– Пани Хмелевская? – услышала я чей-то очень простуженный голос.

– Да, я. Слушаю!

В трубке стукнуло, брякнуло и завыло. А потом последовали гудки. Дело житейское, с мобильными телефонами вечно такая история. Я дала ему шанс перезвонить и позвонила Мартусе по другому мобильнику. Она не ответила. Должно быть, ехала в машине по городу, под пристальным взглядом дорожного полицейского. Я на всякий случай записалась на ее автоответчик и подумала – оно и к лучшему. Сформулирую вопросы, которые она должна задать Кузьминской, и отошлю ей факсом.

И я уселась за компьютер.

За один день Соме Унгер обстоятельно изучил окрестности дома, в котором проживала мерзкая баба.

Окрестности ему понравились. Вокруг творилось настоящее безобразие. С одной стороны тянулась узкая и до невозможности оживленная улица. А все пространство с другой стороны дома занимала огромная стройплощадка, каких много сейчас по всей Варшаве, но эта была на редкость гигантская, к тому же к ней ухитрились пристроиться ларьки и навесы дикого базарчика. Так что все перемешалось: несколько строительных площадок со строительным транспортом и горами строительного же мусора, припаркованные автомашины жителей близстоящих домов, примитивные лавчонки с одеждой и обувью, прилавки с цветной капустой и прочими овощами. И ко всему этому – открытый выход на все четыре стороны света. А для человека с головой – и на пять! Прямо чудо, а не окрестности!

Преступник не ограничился лишь дневным осмотром места проживания ведьмы, побывал там и ночью, а потом со всех сторон обмозговал, как устроить несчастный случай со смертельным исходом для вредной бабы. Способов придумал три. Конечно же, их могло быть и пятьдесят, но самыми лучшими были именно эти три. Банальный несчастный случай, да-да, именно вот такая печальная случайность. Женщина была невнимательна, чья-то халатность, кто-то проявил небрежность, а кто – неизвестно, и никогда это не выяснится.

Вариантов развития событий тоже было три. Если баба камнем засядет в квартире. Если выйдет вечером из дома, выманить ее не составит труда. Если будет откуда-то возвращаться домой…

А теперь надо изучить соседей, чтобы понять, что за люди проживают рядом с гадиной, и при случае вытянуть из них дополнительную информацию.

На это у преступника ушел еще один день. Утром он выписался из отеля, ненавязчиво создав впечатление у гостиничного персонала, будто спешит в аэропорт. Весь день провел у дома будущей жертвы и даже ненадолго проник внутрь, а вечером и в самом деле уехал из города. Он вынужден был вернуться к себе, на дорогу ушла ночь, а на следующий день в полдень его уже видели на работе.

В доме гадины имелся чердак – крайне удачно! Дверь, правда, заперта, но такой пустяк никогда его не останавливал. Замок он вскрыл с помощью куска загнутой проволоки. На чердаке когда-то была прачечная, как водилось в старинных доходных домах. Развалившаяся печка, разбитое корыто, повсюду протянуты веревки, завязанные узелками. Часть чердака занимала поломанная мебель и прочее старье, а свободная площадь явственно демонстрировала чье-то присутствие: следы подошв на толстом слое пыли, пустые пивные бутылки, проржавевшие банки из-под консервов, а главное, великое множество окурков. Все говорило о том, что чердак иногда используется окрестным населением. Прекрасно! Еще одни следы не будут бросаться в глаза.

Дом одноподъездный, без лифта. Днем дома сидели в основном старики и мамаши с детьми. Старшие дети разбежались по школам, работоспособное население отправилось на работу. На весь дом обнаружилась лишь одна любопытная старушка, дежурившая у глазка своей двери, но старой карге не повезло: квартира ее находилась в том месте, где коридор делал поворот, так что видимость была весьма ограниченной.

Все это Унгер разузнал за день, нахально названивая в квартиры и представляясь работником магистратуры, которая делегировала его для выяснения, не нарушает Ли стройка покоя жильцов. Особенно радовались его приходу пенсионеры и охотно пускались в долгие разговоры, а уж «работник магистрата» вытягивал из них все, что душа пожелает.