Китайская петля - Вячеслав Антонов

» Что ж, спасибо «, — мысленно поблагодарил Андрей неизвестно кого.

Закончив с перевязкой, китаец устроился на носу плота, подремывая вполглаза на спокойной воде. Андрей, которого тоже тянуло в сон, энергичней заработал шестом.

До самого утра плот шел ровно, переходя из черноты береговых теней в лунное колыхание плесов. После недолгого сна к шесту встал Мастер, потом его снова сменил Андрей. Под утро потянуло туманом — его полосы поползли по реке, слились, превращая воду, небо и тайгу в мутно-синеющий морок, в разрывах которого качались темные контуры береговых елей. Андрей не стал будить китайца. Пусть поспит. Не молодой ведь. Мастер проснулся сам — когда со стороны берега послышалось конское ржание.

Они оба легли на бревна и напряженно прислушивались. Ржание повторилось, негромко звякнул металл, потянуло дымком костра. В тумане было видно, что у берега стоял какой-то человек, набирая воду в котел. Заметив плот, он что-то крикнул. И тут спереди на плот надвинулась тень. Здоровенная скала торчала посередине реки. Вскочив на ноги, Андрей нажал на шест, отводя плот, волны сильно качнули его, пронося в холодной тени мимо мокрого каменного бока, облизанного ледоходами. На берегу послышался хруст гальки, крики, свистнула стрела, звякнув о скалу. Полетели еще стрелы, мелькая в тумане, но плот уже пронесло на сильной струе. Бег воды начал успокаиваться, и тут плот развернула какая-то новая волна — длинная, невысокая, но мощная в своей уверенной плавности. Путников охватил особый запах большой реки.

» В Енисей вышли? Похоже на то «. Все было тихо, берег постепенно исчез из виду. Плавно качаясь на широких волнах и медленно кружась в сплошном белом мареве, плот ровно пошел к северу.

Глава девятнадцатая

Господин Ли Ван Вэй поднялся, сел на бревна.

— Вышли в Енисей?

— Да, — ответил Андрей. — Вынесло. Теперь бы весла. С шестом на большой реке неудобно. Мастер рылся в своем кожаном тюке.

— Спать хочешь?

— И есть, — ответил Андрей, работая шестом, чтобы остановить вращение плотика.

— Ну, давай перекусим.

Доверившись течению, они уселись на влажные бревна, закусывая остатками урянхайских трофеев. Среди клочьев белого пара проглядывала большая вода — тяжелая, мутно-зеленая, наполненная грузной мощью, она то скручивалась водоворотами, то вспухала, расходясь пропадающими кругами.

Поев, Шинкарев сразу взбодрился. Даже спать расхотелось. Один вопрос не давал ему покоя. Может, пришло время задать его?

— Хотел спросить вас, Ши-фу… Я сделал глупость, взяв ту женщину, так вы сказали. Глупость в том, что она погибла?

— И это тоже. Но главное, она отвлекла тебя, и ты не сделал того, что должен был сделать. И» Ветер» не принял тебя. Впрочем, такова уж судьба женщины — сбивать мужчину с Пути.

— Значит, я не справился? Жаль. Мне было легко в этом состоянии.

— Потому и легко, что ты не заглянул в глубину. В глубине «Ветер» страшен. Ты был очень близок, там, на склоне, когда сорвался.

Туман начал редеть, неясные массы гор проступили по обеим сторонам широкой реки. Мастер устроился на плоту, сев на свой тючок и сложив по-турецки ноги. Плот все так же плавно качало, с легким плеском вода лизала темную кору бревен.

— Скажите, Ши-фу, как мы сюда попали? И зачем мы здесь?

— Где «здесь»? На Енисее?

— Нет, в этом времени. В семнадцатом веке.

— Вот ты о чем… — качнул головой китаец, — что ж, наверное, пора тебе услышать.

Господин Ли Ван Вэй помолчал, глядя на горы. Потом продолжил:

— Все вещи во Вселенной совершают свой Путь, или Дао. Мы говорим, вещи движутся «из Пустоты в Пустоту»: появляясь из Пустоты, в конце Пути растворяются в ней. Это — вселенский поток превращений, или Тело Дао. Он делится на две части: «Сянь-Тянь», или Раннее небо, и «Хоу-Тянь», или Позднее небо. Раннее небо — хаотическое, рассеянное бытие, готовое уйти в Пустоту или только что родившееся из нее. Позднее небо — мир конкретных, осязаемых форм, в том числе земных.

Андрей поднялся, развернул плот. Боковая качка стала меньше.

— В Раннем небе обитают «подлинные божества». Именно они и помогли нашему переходу, — продолжал Мастер.

— Что за «подлинные божества»? — спросил Андрей, сев напротив Мастера и укладывая шест поперек плота.

— О них мало что известно. По сути, это лишь формы рассеяния, маски Хаоса. Кроме земного тела, явленного здесь, в Позднем небе, человек обладает «подлинным» телом — как говорят даосы, «смутным обликом», — которое существует в Раннем небе. Вот через «смутные облики» Раннего неба и с помощью его божеств и произошел наш переход.

— Переход в другое время? — спросил Андрей.

— Именно так.

Туман стал подниматься. Над темным, волнующимся зеркалом воды проносило последние седые клочья, и над рекой неясными еще бурыми, коричневыми, темно-зелеными пятнами проступили горы. Массивные ребра и острые вершины скал, оттененные утренней синью, растворялись в светлеющем небе, наполненном тонким белым паром. Мастер меж тем продолжал:

— В области Раннего неба время не течет, как у нас. Там оно просто есть. В области Позднего неба время движется, определяясь сменой событий. События же меняются двояко. Во-первых, они регулярно повторяются в круговом движении. Так меняются времена года. Во-вторых, события связаны линейно. Линейная связь подчиняется двум законам: «причины-следствия»и «временных ритмов». Понятно?

— Про «причину и следствие» понятно. А что за временные ритмы?

— Если не ошибаюсь, есть такая русская пословица — «обещанного три года ждут». Это подмечено верно — от первого проявления события до его полного развития и проходит примерно три года. Немного больше или меньше, но примерно так.

— Почему три года?

— Не знаю. А почему через пять лет происходит нечто противоположное тому, что произошло пять лет назад? И этого не знаю. Но знаю, что наложение всех линейных ритмов образует волну, волну времени, которая и несет нас в будущее.

Туман совсем рассеялся. На сотни метров над рекой поднялись многоярусные стены мраморных скал, отливавшие на солнце чистым серым блеском, пронизанные жилами белого кварца. Вокруг скал цвел багульник, охватив склоны розовым облаком, взлетающим от теплой бурой земли. За волнистой грядой серо-зеленых гор белела вершина Боруса, мягко синели тени на перегибах широких снежных скатов.

— Наложение циклического и линейного движения образует спираль времени, по-китайски, «цзи», — продолжал Мастер. — Расширяясь, спираль достигает Раннего неба, уходя в Пустоту. Такая же спираль движется в противоположном направлении — внутрь, к точке. Точка не имеет размеров — в этом она равна бесконечности, а значит, и Пустоте. Даосы называют это двойное движение «лян син»— «идти двумя путями». Обе спирали ориентированы по «оси Дао»— «дао шу». Эту ось символизирует бамбуковый посох даосского отшельника, с которым ты сам не раз упражнялся. А в точках стыка, соприкосновения противонаправленных витков спиралей и совершается переход.

— Время идет назад? Мистика какая-то…

— Мистика? Ты так думаешь?

— А что же еще?

— Жизнь, — произнес Мастер как нечто само собой разумеющееся. — Я говорил раньше, — не помню, говорил или нет? — что идея обратного хода жизни, или «дяньдао», лежит в основе всех даосских практик. Даосский подвижник стремится вернуться к «внутриутробному» состоянию, как бы поворачивает вспять течение своей жизни, вплоть до того, что поглощает свою собственную счюну и семенную жидкость! Да что там подвижник, элементарный курс цигун действует точно так же.

Андрей, плотно занимаясь ушу, уделял немного времени искусству цигун как таковому. Помня правила школы, в теорию тоже не лез. А такое слышал вообще в первый раз. Мастер между тем явно разговорился:

— В двадцатом веке был у меня приятель… Не странно ли, что, будучи в семнадцатом веке, я говорю про двадцатый век «был»? Но я давно его не видел. Приятель этот индонезиец, зовут его Вон Кью Кит, он довольно долго работал в Шаолиньском институте, даже написал пару книжек о кунфу. Не очень серьезных. Вот что он мне рассказал. Известно, что если маленький ребенок лишится последней фаланги пальца, она может снова отрасти, регенерироваться. С возрастом эта способность пропадает. Так вот, в школе у моего приятеля занимался некто Чжо — директор страховой фирмы из Джакарты. И каким-то образом этому Чжо отрезало последнюю фалангу на мизинце. Пятидесятилетний мужчина с такой страстью практиковал цигун, что палец у него снова отрос. Он потом всей школе надоел — ходил, палец торчком, всем показывал . А ты говоришь — мистика!

— Вот так, — завершил беседу господин Ли Ван Вэй. — Как мы попали сюда, я тебе более-менее рассказал: через Раннее небо, пользуясь обратным ходом спирали «цзи». Зачем мы здесь, расскажу позже. В общем, это связано с той самой волной событий, которая движется в Позднем времени. Знание временных ритмов позволяет сделать некий расчет… а если еще не делать глупостей с местными женщинами… — Он зевнул, прикрыв рот сухой смуглой ладонью. — Я, пожалуй, посплю, если ты не возражаешь. И даже если возражаешь.