Фанткритика — это просто - Валерий Окулов

Что касается «плагиата», то вряд ли Колпаков осознанно пошёл на этот «криминальный» шаг. Нынешний патриарх Б. Н. Стругацкий вспоминает: «Я присутствовал на заседании, где беднягу Колпакова долбали за эту книгу… Будучи разоблачён, он мямлил какую-то чушь». Ну получилось так — автор, опьянённый полётом своей необузданной фантазии, для ускорения работы над книгой не постеснялся «прихватизировать» кое-что вечное… А на обвинения в собирании воедино «штампов авантюрной фантастики» современный «списователь» вообще может заявить — я постмодернист, что в одной из трактовок этого многозначного термина подразумевает «эстетический эклектизм»…

Кем же был этот «возмутитель спокойствия» советской научной фантастики начала шестидесятых? Родился будущий офицер, журналист и фантаст 15 февраля 1922 года в Нижнем Поволжье, в селе Мачеха Царицынской губернии, впоследствии — Киквидзенского района Сталинградской области. О родителях сведения самые фантастические: отец служил на границе «то ли с Турцией, то ли с Пакистаном», затем занимал руководящие должности, в 1937 году был репрессирован. Мать — юная наложница из гарема какого-то восточного владыки, умершая очень рано. Сашу и сестру воспитывала мачеха, в детстве они жили в казачьей станице на Дону. После окончания средней школы Александр недолго работал литсотрудником в районной газете. В 1940 году был призван в РККА, участник ВОВ, служил в артполку, участвовал в боях, был отмечен наградами. В 1944-м был отозван с фронта на командирские курсы, уже офицером прослужил в армии ещё одиннадцать лет. Учился в Военно-химической академии имени Ворошилова, но вот получил ли высшее образование и специальность инженера-химика — вопрос? Ведь военная «карьера» Колпакова закончилась на капитанской должности… Уволенный из армии, с 1956 года до середины семидесятых работал в московских НИИ (инженером, научным сотрудником, завлабораторией). Получил ряд авторских свидетельств на изобретения по части химтехнологии.

Некую тягу к литературе испытывал с детства, не зря же был «литсотрудником». После войны начал писать, с 1955 года публиковал научно-популярные статьи в газетах и журналах, выпустил две брошюры в популярной тогда серии «Новое в жизни, науке и технике»: «Щедрая кремнийорганика» (1962, в соавторстве) и «Металлы в органических молекулах» (1964). Также публиковал рецензии и литературно-критические материалы.

Первой НФ-публикацией стал отрывок из «Гриады», увидевший свет в критико-библиографическом журнале «Что читать» (1959-№ 6) под заглавием «Собратья по разуму» (с очень даже положительными рекомендациями). В октябрьском номере журнала «Знание-сила» за тот же год увидел свет (с некоторыми сокращениями) рассказ «Один», полностью опубликованный как повесть «Альфа Эридана» в одноимённом сборнике издательства «Молодая гвардия» (1960). Тогда Колпаков ещё был «на взлёте», не зря же составитель Анатолий Варшавский и знаменитый ныне редактор Бела Клюева назвали сборник (вышедший тиражом 195 000 экземпляров) по его повести. Кстати, Иван Руссов из этой повести упоминается и в «Гриаде» — как участник первой межзвёздной экспедиции. В самом начале шестидесятых Колпаков — в когорте самых перспективных советских фантастов, вместе с А. Стругацким, А. Днепровым, С. Гансовским и другими он участвует в работе литобъединения при издательстве «Молодая гвардия», его рецензию на «Стажёров» хвалит сам АНС… В 1960–1964 годах публикуют восемь его повестей и рассказов, только вот с каждым годом воспринимаются они литературной общественностью всё настороженней, и неспроста, Колпаков повторяется… Вот рассказ «Голубая цефеида» (1960) в «Юности»: 4348 год от Начала ЭВБ (Эры Октября), Великая родина человечества Земля становится Всемирным Братством Свободных Тружеников, где каждый ищущий обретает радость, дружбу, понимание. Но не без трудностей: заразившись неизвестной болезнью, космонавты остаются на орбите, чтоб в анабиозе дожидаться помощи… Опять же в примечаниях — объяснения фантастических терминов. Но писатель повторялся с «вариациями» — в известном «Регистре НФ-идей» Генриха Альтова (подкласс «Космические происшествия») имя Колпакова встречается не менее десятка раз.

Шаг в сторону — публикация в «Юном технике» повести «Цена миллисекунды» (1961) опять же вызывает недовольство критиков. А. Ручкин в «Горестных заметах» журнала «Звезда» под заглавием «Крошка Мери в космосе» (1962) негодовал: «Капиталисты, доллары, виски — откуда это у советского писателя?..» В январе 1965 года Аркадий Стругацкий пишет редакторский отзыв (внутреннюю рецензию) на рассказ Колпакова «Континуум два зэт», в котором, отмечая «буйную фантазию автора» (надо обладать незаурядным воображением, чтобы построить такой мир — из сфероидов, лучей, субстанций и всего прочего), всё же заключает — «рассказ не годится для опубликования… Банальности, тривиальности, опять мотивы жертвенности, опять смерть и споры, кому остаться жить…» — вот тут и кончаются неплохие отношения между ними, в апреле АНС называет АЛК уже «подонком и глупцом»…

В 1964-м Колпакову удаётся издать в серии «Короткие повести и рассказы» издательства «Советская Россия» тоненькую книжечку «Море Мечты», включавшую заглавный рассказ, в котором автор попытался уйти от собственных стереотипов. Это космическая фантастика «ближнего прицела» — о полёте «Востока-10» к Луне и вынужденной посадке на обратной её стороне… Но и тут без «жертвенности» не обошлось…

В шестидесятые годы основным источником гонораров для Колпакова становится ежегодник «На суше и на море», в нём публикуется шесть его рассказов, в том числе и забракованный Стругацким «Континуум два зет» (1966). Рассказ, конечно, из конца пятидесятых, Колпаков так и остался в том времени космического пафоса и жертвенности. А вот встреча со сверхвысокой цивилизацией в странном мире пространственной ловушки описана совсем неплохо. Далеко нам ещё до постижения неэвклидовой гармонии Вселенной…

В эти годы в полной мере проявляются склонности писателя к мистификациям, он печатается под несколькими псевдонимами, изменяя названия рассказов, да не по одному разу. В 1971 году выходит последняя книга Колпакова, большинство произведений сборника «Нетленный луч» составили как раз рассказы из географического ежегодника. А с «новым» рассказом «О чём молчат камни» всё тот же казус случился… Бдительный читатель Г. Кругляков усмотрел в нём заимствования из книги Владимира Кузьмищева «Тайна жрецов майя»… После этого даже в дружественной «Советской России» книг Колпакова не выпускали.

Да и в ежегоднике издательства «Мысль» публиковали скудно — пять рассказов за двадцать лет. Пришлось печататься в таких журналах, как «Дальний Восток» и «Ашхабад». В июне 1976 года Колпаков и мэтр советской НФ Казанцев написали письмо в «Правду» о том, что «сионисты» и «интеллектуалы» не дают печататься русским и партийным авторам! Мало помогло, Колпакову пришлось заняться даже так называемыми «переводами» с туркменского, ведь после 1986-го его собственную фантастику не публиковали… Где-то сейчас рукопись романа «Восьмая спираль»? Кстати, зря фэны Колпакова надеются на что-то сногсшибательное, это всего лишь переработанный вариант «Гриады».

И закончилась жизнь Александра Лаврентьевича не совсем обычно, в сентябре 1995 года он выехал из Ашхабада (от сестры), но в Москву не приехал…

Писателя совсем уж не забыли. Републикацию рассказа «Один» в журнале «Знание-сила. Фантастика» (2006) критик Евгений Харитонов снабдил вступлением «Создатель красных космоопер», в котором, отмечая недостатки творчества Колпакова, называл «Гриаду» коммерчески успешным проектом и одним из самых первых в отечественной литературе произведений в жанре боевой космической фантастики. «Очень увлекательным и захватывающим чтивом для школьников» тот же роман назвали в фэнзине «Шалтай-Болтай» при перепечатке повести «Цена миллисекунды» (2008) — в редакционном предисловии «Романтик, расстрелянный критикой».

Фантазёром и романтиком запомнился писатель и сыну Алексею Александровичу (р. 1962), стараниями которого и появилось переиздание «Гриады». Так уж получилось, что с конца семидесятых они жили раздельно, встречаясь только изредка. Но апериодический треск пишмашинки и дым коромыслом от беспрерывного курения он запомнил надолго. Отец приохотил его к чтению, хотя свои книги читать не заставлял, «Гриаду» Алексей прочёл гораздо позднее. Весёлым человеком отец не был, что не удивительно при невесёлой-то его жизни, а был он «сосредоточенным» — сочинительство было его увлечением и призванием. Он «сочинял» (при последующих встречах) даже биографии — и свою, и своих родителей. В восьмидесятые у него появилась новая семья и ещё двое сыновей — вот такой был Колпаков «замечательный», не совсем обычный! И хорошо всё-таки, что память о нём стараниями почитателей и родственников живёт и поныне.