Ржавый меч царя Гороха - Андрей Белянин

- Я не... - Я сглотнул слюну и поправил че­люсть, слегка приспустившуюся при виде очеред­ной грудастой красавицы в чёрном. - А интерес­но, бельё у них тоже строго определённого цвета, с кружевами и бантиками?.. Тьфу! А куда мы, собст­венно, следуем, гражданка Феврония... э...

- У нас тут фамилий нет. Все под Единым Бо­гом ходим, о мирском и не вспоминаем, - скромно ответила мать настоятельница и зачем-то подмигнула Бабе-яге. - Вот до моей кельи тихой дойдём, там, помолясь, и побеседуем.

- Да, собственно, я бы мог опросить вас и пря­мо здесь. Царевна Марьяна, троюродная сестра на­шего государя, находится в вашем монастыре?

- Не ведаю, - без малейшей заминки соврала матушка Феврония. - К нашим воротам многие девицы приходят, для них обитель всегда открыта: и защитим, и успокоим, и за ручку к Богу при­ведём. А имя нам для этого спрашивать без надоб­ности. Кто как назовётся, так и верим. А уж после пострига вообще новым именем нарекаем...

- То есть чисто гипотетически она может нахо­диться здесь?

- Может не может, она не она, про то только Господу и ведомо. На вечерней службе всех их вы­ставлю, присмотрись, может, какую и выберешь...

Сейчас-то я понимаю, что был обязан арестовать её уже после этих слов, но... Задним умом у нас не только Митя крепок. Конкретно в ту минуту меня просто неприятно царапнула пошловатая дву­смысленность фразы, и не более...

- Заходите, бабушка. - Настоятельница от­крыла тяжёлую дверь, пропуская Ягу в низкую ке­лью с одной скамейкой и узким зарешеченным окошечком. - Подождите нас тут, о душе поду­майте, а мы с участковым отдельно потолкуем.

- Ноя не...

К моему удивлению, наша эксперт-криминалистка заткнула меня одним взглядом и скромнень­ко уселась на краешке скамьи.

- Иди, сыскной воевода. Веди следствие по всем правилам, а обо мне не беспокойся, я тут в полной безопасности.

- Ну разумеется - всплеснула полными руками матушка Феврония. - Разве ж с кем в святой обители блаженной Пургении чего плохого случи­ться может? Хотя, конечно, всяко бывает...

- Что? - нервно поинтересовался я, видя, как она протягивает руку к засову снаружи.

Настоятельница молча кивнула, указывая мне на приоткрытую дверь кельи напротив. Я вытянул шею. Ну что ж, это помещение казалось не в при­мер богаче прочих: резная мебель, ковры, кресло, даже огромная кровать, и... ни одной иконы. Здесь, как вы понимаете, не насторожился бы то­лько клинический дебил. К каковым меня отно­сить покуда рановато...

- Проходи, садись, участковый, чувствуй себя как дома, - фамильярно ткнула меня пальчиком в бок матушка Феврония и, обернувшись, крикну­ла: - Эй, там! А ну, быстренько накрыли поляну для нас с сыскным воеводой! Водочки, икорки, а к тому расстегаев с вязигою. Али боярских пельме­ней с олениною подать?

Поскольку я не сразу собрался с ответом и пере­тянул чего-то там у Станиславского, то моё молча­ние было принято как знак безоговорочного согла­сия. Баба-яга чуточку приподнялась на скамейке, но в тот же момент глухо щёлкнул хорошо смазан­ный засов, обрекая главу нашего экспертного отде­ла на прозябание в камере-одиночке.

Я опомнился и твёрдо посмотрел в глаза матуш­ке настоятельнице.

- Зачем вы заперли сотрудницу милиции?

- Намёк поняла, участковый, - с нарочитой фамильярностью подмигнула мне гражданка Фев­рония. - Мы с тобой рядом, вот в той, соседней, ке­лье, так же запрёмся да и побеседуем.

Она широко распахнула вторую дверь. Я сдержанно кивнул, но пропустил её вперёд. В конце концов, бабка и не из таких передряг выпутыва­лась, а мне надо получить как можно больше ин­формации об этом странном месте. И «стран­ном» - это ещё самое мягкое определение...

- Может, присядешь, Никита Иванович, али приляжешь сразу? - Хозяйка фривольно села на край широкой кровати, гостеприимно, широким жестом предлагая мне занять оставшуюся пло­щадь.

- Воздержусь.

- Да ты и впрямь с деловой хваткой, не зря про тебя серьёзные люди меж собой разговоры разгова­ривают. - В келью бесшумно скользнули две мо­лодые монашенки, поставив на столик поднос с зелёным штофом и закусками. - Выпьешь хоть?

- На службе не пью.

- А я, грешница, и на службе, и до службы, и после службы потребляю, - махнула рукой ма­тушка Феврония, сама наливая себе гранёный ста­кан чистой водки. - Э-э-эх, забористо пошла, проклятущая-а... Уф! Ну что ж, по службе так по службе. Ты ведь сюда не тока за-ради Марьянки за­явился, верно?

Я промолчал, но выразительно выгнул бровь. С Митькой это всегда срабатывало, он простодуш­ный, но - о чудо! - настоятельница тоже купи­лась.

- Значит, верно всё поняла. И бабка твоя мили­цейская ведь не при делах будет? Опять угадала, -удовлетворённо хмыкнула она, наливая себе вто­рой стакан. - Предупреждал меня Кощеюшка, что рано ли, поздно ли, а делиться придётся... Ско­ка хочешь за крышу милицейскую, сыскной вое­вода?

- Сначала о Марьяне, - изо всех сил стараясь выглядеть равнодушным, напомнил я.

- Да тут она, отправки ждёт, как и договарива­лись. А только меча при ней нет.

- Как это нет? - совершенно искренне удивил­ся я, пока размякшая настоятельница расстёгива­ла пуговицы и, сняв чёрный платок, картинно рас­пускала волосы.

- Ну как его бесы скрали, тебе небось и самому ведомо. А вот со двора царского кладенец вынесть не смогли, кто-то спугнул их. Мы думали, это сама Марьяша была, однако когда девку к нам привели, так...

- Кто привёл?

- А ты и не знаешь? Вот поцелуй, так и скажу. Да и не просто скажу, а покажу кой-чего интерес­ного. - Гражданка Феврония встала и, заметно кренясь влево, попёрла на меня грудью. - Аи, да не боись, участковый, со своих денег не берём. Али тебе одной меня мало? Так я вмиг двух-трёх крас­ных девок к тебе кликну. Все вместе покувыркаем­ся. Запретный плод он завсегда слаще...

Я предпринял тактическое отступление вправо. Тётка обошла меня прямо по кровати и попыталась в длинном прыжке ласточкой сбить на ковёр. Я увер­нулся, а она плюхнулась на пол пузом, громко клацнув зубами, но энтузиазма не потеряла. Знаем мы таких самоуверенных дамочек, приходилось встречаться в Москве, на Тверской, но хотя там всё больше с суверенной Украины девочки толка­лись...

- Возьмите себя в руки, гражданка Феврония! Итак, вы утверждаете, что имеете рабочие связи с Кощеем Бессмертным и именно с его подачи вклю­чились в некую мошенническую схему по факту кражи исторической редкости, а именно меча-кла­денца, и выманиванию из царского терема трою­родной сестры Гороха, царевны Марьяны. Не хочу пока спрашивать о тонкостях финансовой заинте­ресованности сторон, но... - Я осёкся, потому что с матушки настоятельницы вдруг одномоментно слетел весь хмель.

- Так ты и впрямь ищейка милицейская! С до­просом заявился, пёс?! А я-то, дура, думала... -В  её руке блеснул невесть откуда взявшийся нож. - Попишу, порежу, кровь пущу волчаре сутулому-у!

Не волнуйтесь, я бы и сам прекрасно справился с ситуацией, но в этот момент дверь сзади распах­нулась и на пороге показалась Баба-яга. Тихая, скромная, даже застенчивая, только из левой ноз­дри у неё бежала едва заметная струйка пара. Пло­хой признак...

- Не ждала, стерлядь крашеная?! - тихо кон­статировала очевидное моя домохозяйка и громко хлопнула в ладоши, как-то по-особенному цыкнув зубом. - Как во чистом поле - вольная воля, на той воле ветер, от ветру пыль столбом, а тебе лечь пластом!   Тирли-тирли-тирли-там,   пурум-пи-дум-пу!

Последнее, как лично мне показалось, вообще из репертуара Мэрилин Монро, но сработало на все сто. Матушка настоятельница отступила на два шага и, не выпуская ножа из рук, опрокинулась спиной на кровать, замерев в крестообразной позе.

- Дышит?

- А то! Я ить не смерти ей, пособнице разврата, желала, а сна без движения. Ты-то сам как, соко­лик? Не успел оскоромиться?

- В порядке, - козырнул я и в течение пары минут выложил всё, что удалось узнать.

- Стало быть, Фёкла с Лялиной улицы имя сменила и в святой обители за старое взялась. Из цельного монастыря дом свиданий устроила! -всплеснула руками Яга, гневно сверкая глаза­ми. - Видать, всех старых монахинь повыжила, а молодь шалую себе подчинила. Настоятельнице перечить нельзя, её слово что царский указ!

- Не уверен, что здесь был именно дом свида­ний в полном смысле этого слова, - поморщился я, косясь на обездвиженную гражданку Февронию. - Скорее пара-тройка встреч интимного пла­на, а дальше шантаж и вымогательство. Те бояре, о которых нам Еремеев рассказывал, наверняка не просто так в монастырь попёрлись. Горох своих думцев на такие проверки не посылает, ведь мона­стыри скорее в ведении Синода. А вот на любовных интрижках с монашками молоденькие бояре впол­не могли засветиться.

- Стало быть, они с откупом прибыли, да в цене не сошлись, вот несолоно хлебавши и отвалились.

- Естественно, профессиональные шантажи­сты никогда своих жертв не отпускают. А сколько она ещё будет спать?