Судьба вампира - Дэннис Крик

У единственного в городе кузнеца поэт заказал клинок с трехгранным лезвием из чистого серебра. Тот сделал его за три дня. Когда Люций явился к нему в назначенный срок, кузнеца вдруг одолело любопытство, и он решил, во что бы то ни стало, узнать, зачем столь дорогая вещь нужна далеко не самому богатому жителю Менкара. Он же не знал, что поэт заложил дом и кое-что из мебели для того, чтобы иметь возможность купить подобное оружие.

– Ты принес деньги? – спросил Рафаэль Забинна, человек с квадратным подбородком и лицом, похожим на обух топора.

Он стоял в дверях деревянного амбара, в котором хранил свой арсенал, и не сводил глаз с рук покупателя.

– Да, конечно, – Люций снял с пояса кожаный мешочек, доверху набитый монетами, и протянул кузнецу. Тот взял его и попробовал на вес.

– Пересчитывать не буду. Верю на слово, – в миг, когда он передавал клинок поэту, острое лезвие скользнуло по ладони вампира. Образовавшийся порез тут же задымился. В воздухе запахло жареной плотью. Кузнец в испуге замер, смотря на то, как плавится кожа на руке незнакомца.

– Черт тебя дери, кто ты? – он потянулся за лежащим на наковальне мечом, но не успел его схватить. В следующий миг Люций набросился на кузнеца и повалил его на землю.

– Уйди прочь!

Поэт склонился над ним. Ему хватило одного мгновения, чтобы вонзить свои клыки в горячую плоть Рафаэля Забинны. Он насыщался несколько минут. А потом быстро встал с поверженного тела и подобрал мастеровито сделанный серебряный клинок.

Уже дома поздним вечером он завел разговор с сестрой о завтрашнем дне. Он поинтересовался, какие у нее планы на утро. И, получив ожидаемый ответ, осторожно спросил.

– Камелия, не могла бы ты кое-что для меня сделать?

«Она должна поддаться, должна мне помочь», – думал Люций, ожидая ответа сестры.

Да, он знал, что Камелия всегда была отзывчивой. С таким характером она пришла в этот мир двадцать лет назад. Характером, благодаря которому многие считали ее безропотной овечкой, выполняющей все прихоти брата. И из-за которого, как полагали те же люди, она до сих пор не могла найти себе достойного жениха.

– Скажи.

Он достал из походной котомки завернутый в холщовую ткань серебряный клинок и положил его на стол.

– Что это? – вопреки его ожиданиям она ничуть не удивилась.

– Мое оружие против нечисти, – сказал поэт и сосредоточил свой взор на кончике ножа.

– Я хочу, чтобы ты завтра пошла в церковь и освятила этот клинок.

Ожидаемый им вопрос: «зачем?» – не прозвучал. Вместо него девушка подошла к столу, чтобы поближе рассмотреть диковинный предмет.

– Ты что-то задумал. Я знаю, что не скажешь, поэтому не буду тебя спрашивать ни о чем. Ответь мне только на один вопрос.

– Что мешает тебе самому пойти в церковь и сделать то, о чем ты меня просишь?

– Я не могу.

– Почему?

– Ты же знаешь, как я отношусь к церкви.

– Однако раньше твое пренебрежение к ней не было столь вопиющим.

«Что ей ответить? Сказать ей все, как есть на самом деле? Но правда не спасет меня от вампиризма. Она лишь приведет благочестивую Камелию в ужас,» – подумал Люций и перевел взгляд с атама на сестру.

За эти две недели лицо ее осунулось, под глазами появились синяки. Не свойственное ей от природы уныние стерло с лица милую улыбку, обратило яркий румянец в бледность впалых щек. Люций знал, что это было связано с последними событиями в городе. И хоть Камелия, как могла, пыталась отстраниться от них, предпочтя белому свету свой уютный и скромный, но ненастоящий мир, оба они понимали, что скрыться от реальности невозможно.

– Я знаю, кто ты, Люций, – сказала Камелия, и по ее глазам он понял, что она действительно знает. К его великому сожалению, упадок сил не способствовал расстройству ее внимания и снижению мыслительной активности.

– Соседи говорят, что видели тебя несколько раз ночью у озера. Ты был весь в крови.

А наутро пропадали люди… – обреченно сказала она, но словами своими не вызвала у него сочувствия.

– Они поймают тебя. А потом… Потом тебя ждет костер.

Поэт усмехнулся.

– Соседи говорят… И ты им веришь?

– Мне ничего не остается делать, Люций.

– Но как ты можешь? Единственный человек, которому я доверяю в этом мире, это ты. И ты меня подозреваешь?

– Думаешь, одна я догадываюсь о том, что ты вампир?

Поэт промолчал.

– Ты зашел слишком далеко, и теперь я не знаю, что может тебя спасти. Если только тот, кто обратил тебя в вампира, знает какой-либо способ… – она приблизилась к нему, в глазах ее томилось бессилие.

– Никаких способов нет, – поэт махнул рукой.

– Я прошу тебя, Люций, остановись… еще есть шанс…

– Шанс на что? Если ты знаешь, кто я, то должна понимать, что шансов нет.

Я стал тем, кем стал. По своей воле или нет, это уже не важно. Важно только то, что назад дороги нет. Я чувствую сам, что становлюсь зверем. Чудовищем. И ничего поделать с этим не могу. Я бы и рад, но… не могу.

С каждым днем я теряю последнее человеческое, что еще осталось во мне. И процесс этот необратим. Все, что я могу сделать, так это уехать из города. Скрыться, и уже там решить свою судьбу.

Но прежде я должен закончить одно дело. Ты поможешь мне, Камелия?

Она задавала множество вопросов, подозревая брата в желании убить себя. Говорила, что это не выход. Но Люций выкрутился, сказав, что клинок нужен ему лишь для мести. Он мог только догадываться, поверила она ему на самом деле или просто сделала вид, что поверила, но на следующее утро она пошла в церковь и освятила серебряный клинок.

Люций не то что не помнил, он просто не знал, как выглядит Венегор. В ту роковую ночь он мог его только слышать. Волшебный миг, явивший ему образ вампира, исчез из его воспоминаний сразу после того, как слепота вернулась. Словно это сам Венегор подарил ему тот миг на несколько секунд, а потом безжалостно стер его из памяти. Вот голос вампира Люций узнал бы из миллиона подобных, но лицо…

Единственное, что могло ему помочь в поиске Венегора, так это, как ни странно, жажда крови. Если он будет охотиться на его территории, то Венегор не заставит себя долго ждать.

Разыскать его поэт решил как можно скорее. С того дня, как его прогнала Аника, прошла уже неделя. В течение нее он наведывался к любимому озеру каждый вечер и подолгу сидел на берегу, ожидая внезапного появления вампира.

Но вот уже который день над безмятежной гладью Пиалы витала тишина.

В эту ночь Люций снова посетил те места, где, по его предположению, мог охотиться Венегор. И снова его постигло разочарование – на берегу никого не оказалось.

И тогда мысль о том, что Венегор уже давным-давно покинул Менкар и больше никогда не появится здесь, вернулась к нему со всей своей неотвратимостью.