Коварные ступеньки - Людвиг Светлана Дмитриевна

— Ищут в книгах рецепты с гинкго билобой. Они как раз его на ботанике проходили на той неделе. А пятиклашки смотрели корни одуванчика и розмарин, — похвастался он и подкинул «лохматую» стопку листочков. — Не поможешь мне с проверкой? Надо подсчитать, кто сколько нашёл.

Краем глаза я заметила, что под этой кучей литературы у моего парня прячется листок, куда он выписывает все найденные зелья уже без повторов. Ловко придумал, а то ингредиенты такие, что можно и неделю проторчать в поисках нужного состава. Там только рутил выделяется, но минералы обзывают как попало, а иногда и вовсе опускают в публицистике, приводя только намёк на рецепт.

— Странные у нас с тобой свидания, — усмехнулась я и, сев рядом, взяла ручку.

— Я надеюсь, наш горячий вечер вчера искупит скучный сегодняшний день, — подколол он меня.

Да, чья бы корова мычала, моя бы молчала: под ночь завалилась к любовнику с чаем и дорогим оборудованием, чтобы этот самый чай препарировать.

В общем, сели мы за монотонное выписывание названий. Зелий оказалось много, никак систематизировать их не получалось — ни по книгам, ни по алфавиту. Крыша периодически начинала ехать, особенно когда какой-то звук отвлекал. Зато подсчитывала я количество рецептов практически с удовольствием.

Ваня работал медленнее. Периодически грыз кончик ручки, чесал в затылке и, подозреваю, сходил с ума чуть меньше, чем я. Ко всему прочему, он ещё и отвлекался на то, чтобы забрать другой класс и привести в библиотеку. Я чуть было не попросилась с ним.

Когда мы стали сверять два списка, по очереди называя друг другу названия, дело пошло веселее. Затем «добавили» третий ингредиент… В общем, к концу занятий у нас осталось всего около десятка вариантов, которые мы впопыхах и проверяли, пока библиотека не закрылась.

То, что Ваня нашёл рецепт, стало понятно по его лицу: он читал и хмурился, а я нетерпеливо предложила:

— Пойдём уже с книгой в комнату? Там почитаешь.

Ни ответа, ни привета — угрюмый Ваня сунул томик подмышку и потащил меня в учительский корпус.

— Это что-то серьёзное? — спросила я, стоило нам оказаться на улице.

— Тебе знакомо название «Рассеянный брахман»?

— Да.

Этой гадостью любят пользоваться мошенники, чтобы не привлекать внимания. Жертва становится невнимательной и не замечает многих вещей. Под этой дрянью можно любые документы подписать, а так же проморгать нехилые махинации у себя под носом. Очень таким любят на предприятиях грешить, чтобы увести у директора из-под носа имущество. Один раз девчонка попалась, которая с подружками регулярно распивала в квартире дурманы, а родителей подпаивала «брахманом».

Редкие, правда, случаи, мне о них только Ардов рассказывал да коллеги с других областей на семинарах. К тому же, за подпаивание не срок — штраф. Не удивительно, что рецепт я не признала.

— А я вот раньше об этом зелье только краем уха слышал. Но Валера явно не стал бы им своих сотрудников поить — очень уж от него качество работы упасть должно.

— На работу как раз сил должно хватать. В чае дозировка маленькая. А вот на что-то кроме — уже вряд ли. С… Мама почти каждый день после проверки тетрадей падает от усталости. Чай все пьют?

— Не замечал никогда. На выбор подают компот, правда, за ним идти надо. Но некоторые бегают. Я обычно ходил. Аюна Игоревна и Рувен Гедальевич частенько просили для них захватить. Иногда сок ещё бывает, но это по праздникам.

Странно. Сам знахарь не пьёт, а мне просит передать. Хотя, если вдуматься, очень даже не странно. И вполне объяснимо теперь, почему здесь никто ничего подозрительного не замечает. Но опять-таки непонятно, причём тут Брянская и Яна.

Кстати… Или нет, некстати. Или уж лучше у Вани спросить, чем у кого другого — и без того я спалилась перед ним слишком сильно.

— А Рувен Гедальевич к Яне как относится?

— Лида, — укоризненно посмотрел на меня зельевик, даже остановившись посередь дороги.

— Она при мне искала брахми, можешь спросить у Аюны Игоревны. Рвала как раз днём — я ещё замечание сделала, что у него под солнышком свойства теряются нужные. Могу спорить, в рецепте как раз дневной сбор. И, судя по тому, какой букет этой травки нужен для зелья, столкнуться там с ней было не трудно. Можешь и не спрашивать, а просто в засаде пару дней посидеть.

Вздох у Вани вырвался горестный-горестный.

— А Рувен Гедальевич, по словам мамы, передал мне «посылку». Специально, потому что я на ужин не прихожу.

И лезу, куда не просят.

— Нет, у них отвратительные отношения. Она у него не училась, он чуть не завалил её на выпускном экзамене, потом был категорически против её приёма на работу, на педсоветах постоянно пытается её уязвить. Даже мне так не влетало — на меня он просто молчал. Правда, Яна к этому удивительно спокойно относится. Она вообще критику в свой адрес пропускает мимо ушей.

Так. То ли один переигрывает, то ли вторая не доигрывает, то ли что-то в этом мире идёт не так. Даже если допустить, что дела два, сейчас я явно лезу в то, что касается Яны. Отвлекать меня от второго нет смысла. Притворится же Рувеном Гедальевичем сложно — там и возраст и фигура такие, что не перепутаешь.

ПРОЛЁТ СЕМНАДЦАТЫЙ — С ТРАВНИКАМИ

С утра я не стесняясь выходила из Ваниной спальни — специально и косметику, и сменную одежду к нему вчера перетащила. Но, видимо, выходила я слишком рано, потому что наткнулась на ту старую деву, которая помешала нашему первому поцелую.

— Некоторые совсем стыд потеряли! — патетично известила она нас, а заодно ещё нескольких учителей, которые тоже выползли пораньше в поисках завтрака.

Несмотря на вчерашний успех, настроение испортилось окончательно. Чем я тут же решила с этой особой и поделиться.

— А чего мне стыдиться-то? — выдала я, глядя ей прямо в большие, как у лягушки, наивные, несмотря на возраст, глаза. Ваня, который, кажется, как раз устыдился, занервничал.

— Молодая незамужняя особа выходит с утра из комнаты взрослого мужчины…

Ой, да кто тут взрослый, я вас умоляю! Я ж не от Фёдора Михайловича выскакиваю, у которого штаны на подтяжках висят.

— …Неженатого, кстати, — нагло прервала я её речь. — На виду у взрослых людей, которые в курсе, чем там эта парочка всю ночь занималась. В чём проблема?

— Как?! — аж задержала оппонентка дыхание. — Это же безнравственно! Возмутительно!

— Безнравственно и возмутительно в наше время держать мужика на «сухом пайке». Это раньше до свадьбы можно было потянуть — лет в четырнадцать играли. А сейчас помрёшь, пока дождёшься. Что же касается стыда… Если тебе стыдно за то, что ты с человеком провёл ночь, то и жизнь с ним проводить не стоит.

— Но… — явно обалдела учительница. — Но зачем же так открыто!

— А ради чего мне ночью убегать в холодную одноместку из горячей двуспальной кровати, если все и так в курсе?

— Софья Гавриловна! — попыталась она найти поддержку, наливаясь красным. Вот бывают же такие люди: влезут совершенно не в их дело, так после ещё и возмущены до глубины души, что их послали.

— Меня всё устраивает, — мелодично пропела Соня и прошла между нами с каким-то пакетом в руках. Явно не на выход, а в сторону кухни.

— Валерий Валерьевич!

Из дальнего конца коридора, где находилась комната директора, раздался тяжкий вздох. Валерий Валерьевич стоял, подперев голову рукой, и, когда к нему обратились, выдал только:

— Какая любовь, какая любовь! И не просите меня разлучить два любящих сердца! Нет, я не могу поступить так жестоко!

После этого изречения он тоже проскользнул между нами в сторону кухни. Я пожала плечами, развела руками и отправилась вслед за ним в сопровождении Вани.

— Горячая двуспальная кровать? — хмыкнул хозяин этой самой кровати, когда поблизости никого не осталось.

— К слову, ещё очень удобный матрас, — хихикнула я, не понимая, где тут Валерий Валерьевич увидел большую любовь — по мне, наглый расчёт.