Канадский гамбит - Джерри Эхерн

Фрост начал продвигаться по узкому проходу мелкими шагами, держа KG—9 и вынутый из наплечной кобуры хромированный браунинг наизготовку.

Террорист, явно видевший, как наемник очутился на борту, мог бы догадаться о столь очевидных действиях неприятеля. Однако, не догадался.

Он прекратил пальбу. И явно решил разделаться с непрошеным гостем собственными силами.

После пулеметного грохота рев моторов производил впечатление ровной, навязчивой музыки. Фрост сделал еще шаг — и увидел бандита, возникшего в проеме.

Капитан выстрелил первым, ожег террориста скользящим попаданием, сбил мерзавцу прицел. Увернулся от встречной пули, покатился по полу, выпустил еще два заряда.

Пуще всего наемник боялся прошибить насквозь обшивку “Нетопыря”. Но Чильтон-старший и впрямь был добросовестным инженером, а бомбардировщик, вероятно, смог бы выдержать и очередь малокалиберной скорострельной пушки. Пулеметчик стремглав ринулся вперед, продолжая стрелять и лишая себя последней надежды победить в этой несуразной стычке.

Фрост выстрелил дважды — уже в упор.

Бандит отшатнулся, потом перегнулся пополам и рухнул, выронив громадный вороненый пистолет, модель которого наемник даже затруднился определить с первого взгляда.

Путь освободился.

Правда, где-то впереди еще орудовал кнопками и рычагами управления летчик, но сия умелая личность при всем желании не могла оторваться от нынешнего занятия, ибо “Нетопырь”, сменив режим полета, привел в действие реактивные моторы и рванулся параллельно земле.

Неведомо куда…

Проковыляв по обшитому сталью коридору, Фрост разыскал и распахнул дверь, уводившую в бомбовый отсек.

Не успей капитан помочиться в те полминуты, пока давал фору краденому бензовозу, он, безусловно, пустил бы огромную лужу. И было от чего.

Скрученные по рукам и ногам, с наглухо завязанными глазами, на полу бомбового отсека недвижно лежали три человеческих тела — два больших и одно маленькое. В трех футах над ними нависала закрепленная на расчалках атомная бомба.

И весьма внушительная бомба, отметил про себя наемник.

Прямо над целью половинки стального пола должны были разойтись, тела вывалиться, — а за ними, автоматически освобожденная хитрыми карабинами, ухнуть сама бомба: длинный узкий цилиндр, футов пяти длиной и не более семи дюймов в поперечнике.

Вполне достаточно, чтобы стереть с лица земного европейскую столицу. По крайности, сотрясти ее до основания, и отравить радиацией добрую половину уцелевших, перепуганных жителей.

Фрост похолодел, представив себе, что этот план мог осуществиться.

Он склонился над средним из трех неподвижных тел — женским. Сорвал тугую повязку, закрывавшую лицо. Глянул в распахнувшиеся от ужаса зеленые глаза.

— Это я, малышка. Если кто-нибудь издевался над тобою — вырежу гадине сердце, а потом плюну поганому трупу в морду…

— Фрост…

— Ребятки живы? — осведомился наемник уже совершенно спокойным голосом.

— Да, да! Освободи Кевина!

— Сию минуту.

Фрост разрезал последнюю из веревок, стягивавших запястья Элизабет, а затем повернулся к мальчику. Сдернул повязку, заработал герберовским ножом. Потряс Кевина за плечи, похлопал по щекам. Встретил недоумевающий взгляд огромных глаз — теперь уже карих.

— Подъем. Знаешь, Кевин, я действительно детей не люблю, — но по тебе соскучился. Честное слово…

Сам не понимая, зачем это делает, наемник обнял мальчика, прижал к себе, прошептал:

— Слава Богу, ты жив!

Кевин попытался ответить, но ему перехватило горло, и Фрост положил на губы ребенка изодранную в кровь ладонь:

— Потом, потом. Помолчи покуда. Он склонился было над мальчишескими лодыжками, все еще связанными, но тут раздался голос Элизабет:

— Я сама, Хэнк! Я сумею! Займись отцом Кевина. Фрост кивнул, освободил от повязки лицо доктора Чильтона. Глаза инженера были закрыты, дыхание слышалось еле-еле. Фрост поспешно выдрал изо рта заложника тугой кляп, ухватил чильтоновскую руку, прощупал и сосчитал пульс.

Пульс почти не прослушивался.

Развязывая тугие узлы — герберовский нож перекочевал к Элизабет, — наемник заметил на шее конструктора желтоватый синяк, в середине которого явственно виднелся оставленный иглою след.

— Накачали наркотиками, — сообщил Фрост. — Хуже всего, я понятия не имею, какими!

Он уже начинал беспокоиться.

Машина, подобная “Нетопырю”, просто не могла не иметь автопилота. Вывод напрашивался: с минуты на минуту летчик, отлично уразумевший некрасивое свое положение, перейдет на автоматический режим и явится проведать визитера. И угощение припасет — девятимиллиметровые маслины…

— Кевин, твой отец без сознания, однако жив, и нам нужно поскорее привести его в чувство. Или доставить к опытному врачу — это еще лучше и надежнее, чем орудовать самим… Занимайтесь мистером Чильтоном. А я позабочусь о пилоте.

Фрост, разумеется, не мог сообщить мальчику, что шансы отца чрезвычайно малы, ничтожны. Доставить к опытному врачу? Ха! Это займет немало времени, а сначала еще придется убрать летчика и сделать немыслимое, дабы посадить “Нетопыря”, не взорвавшись и не разбившись вдребезги…

Как совершить подобное, Фрост не представлял. Его собственный летный опыт ограничивался двумя часами случайной практики на полуразваливавшемся DC—3, чей владелец давал машину напрокат всем желающим.

— Ах ты!..

Об этом Фрост и не подумал.

Наемник столкнулся с людьми столь же опытными, сколь и беспощадными, столь же изобретательными, сколь и предусмотрительными.

Он ошалело уставился на самодельную, доморощенную атомную бомбу, тихо вздрагивавшую в натянутых расчалках.

— “Свинтуса” наверняка снабдили миной-ловушкой? — спросил он Элизабет, пытаясь говорить небрежно.

— Сама не видела, но думаю, ты прав. Такое вполне в их духе.

— Да. На всякий случай. Вроде нынешнего. Значит, свинтуса оставляем в покое, и ни в коем разе не пытаемся обезвредить. Пускай себе висит и дремлет.

— Я иду в гости к пилоту, — сообщил наемник полминуты спустя. — Возьми KG—9 и будь очень внимательна.

— Заряди сам, хорошо? — попросила Элизабет. — У меня руки дрожат.

— Держи. Но помни: патроны кончаются. У тебя остается семь или восемь выстрелов. Бей одиночными.

— Разве стрельба внутри самолета не провоцирует немедленную, и зачастую катастрофическую, дегерметизацию? — осведомился Кевин.

Фрост облегченно вздохнул. Мальчишка разговаривал в обычной своей манере семилетнего гения.

— Только не в этом аэропланчике, — ухмыльнулся он, — Папа сработал его на совесть. Словно чувствовал, в какую передрягу мы все угодим на борту “Нетопыря”… Будь покоен, все обойдется…

— А пулеметчик? — рассудительно спросил Кевин. — Ведь он учинит нападение с тыла, и военный опыт истекших столетий говорит не в твою пользу, Хэнк. Битва на два фронта…

— Второй фронт никто не откроет, — сказал капитан. — Живая сила и техника недостаточны. Общее оставшееся количество приблизительно равняется нулю.

Бесс округлила глаза, сглотнула, но промолчала.

— Итак, я ухожу в гости.

— Хэнк, — позвал Кевин.

— Попозже, малыш. Некогда! Мне предстоит еще разбираться в управлении — прямо на лету! Доктор Чильтон, увы и ах, не в силах помочь нам.

— Но, Хэнк, я именно об этом! Подожди хоть минутку! Это очень важно! Фрост насторожился.

— Да?

— Прошлым летом папа научил меня водить легкие спортивные самолеты. Я умею взлетать, пилотировать, сажать машину — все умею. А управление “Нетопырем” изучал по чертежам…

Ошалело помолчав, наемник умудрился произнести лишь одно:

— Когда мне… было семь… я даже на двухколесном велосипеде толком ездить не умел! До встречи, малыш!

Он выбрался из бомбового отсека, промчался по фюзеляжу и покатился по стальному полу, уклоняясь от выпущенной навстречу пули. Пилот “Нетопыря” оказался разумнее пулеметчика, и отбивался, не покидая кабины, выпуская заряды сквозь распахнутую дверь, под защитой надежных переборок.

Новый выстрел. Удачнее первого.

Фрост вздрогнул, покосился и почти равнодушно увидел багровую дыру в верхней части правого бедра.

Жалеть себя и сокрушаться было недосуг. Летчик, убедившийся в успехе, сделал полшага в сторону, чтобы прицелиться опять и попасть уже наверняка.

Хромированный браунинг задергался, загремел, заработал со скоростью автомата. Неприятель подскочил, отлетел, тяжко ударился о приборную доску, повалился в кресло второго пилота.

Лобовое стекло не выдержало стрельбы девятимиллиметровыми пулями почти в упор. Даже “Нетопырь”, оказывалось, не был неуязвим для никелированных девятимиллиметровых зарядов, пущенных с расстояния десяти футов.

В кабину управления капитан вползал уже на коленях. Лобовое стекло изрешечено. И в любое мгновение может проломиться, выскочить полностью под напором встречного воздушного потока, чью силу Фрост и вообразить не решался. По кокпиту гулял почти ураганный ветер — и это всего лишь несколько пулевых отверстий, да паутинка мелких трещин! Что же будет, если?..