Невыносимый опекун - Бекки Чейз
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Господи, почему по-прежнему тяжело? Должно же было попустить!
Клочья ткани летели во все стороны, засыпая пол почерневшей трухой. Стиснув зубы, я продолжала орудовать ножницами:
— Ты пожалеешь, что сделал мне больно. Пожалеешь!
Отбросив последний изувеченный пиджак, но так и не почувствовав эйфории, я спрятала лицо в ладонях и разрыдалась в голос.
Обида опустошила меня. Растоптала. Изрезала на клочки — как я костюмы. И избавиться от нее было непросто.
Не забыть.
Не простить.
Не принять как данность.
Усевшись на полу у окна, я до темноты бесцельно следила за движением в гавани, где медленно и степенно скользили крупные суда и мелкие яхты, оставляя за собой белесый пенный след. Обгоняя их, мимо проносились катера, подскакивая на волнах. По непривычно свободному мосту мчались автомобили. Город жил привычной жизнью, а я… Я оплакивала очередную несбывшуюся мечту.
Говорят, можно бесконечно смотреть на воду, и это снимает напряжение, но я не могла успокоиться. Хотелось плакать и кричать одновременно.
В таком состоянии меня и застал Блейк.
— Ты ужинала? — щелкнув кнопкой выключателя, он на секунду зажмурился от яркого света, а когда глаза привыкли к свету, опешил. — Какого дьявола, кукла?
— У невесты своей спроси, — огрызнулась я, притянув колени к груди.
— У какой невесты? — продолжал бушевать Блейк, осматривая гору клочьев посреди гостиной.
Нет, он точно издевается!
— А у тебя их несколько? — взвилась я. — Эта представилась Брук. Припоминаешь такую?
Во взгляде Блейка мелькнуло осмысление.
— Она была здесь? — и без того хмурое лицо стало еще мрачнее.
Твою мать! Я до последнего надеялась, что всему найдется логичное объяснение, но нет, Блейк действительно помолвлен.
Подскочив, я ткнула его пальцем в грудь:
— Ты требовал, чтобы я тебе не лгала! А сам…
Отпрянув, я отвернулась, пряча слезы. Я не доставлю Блейку такой роскоши — не покажу свою слабость.
— Иди сюда, — он попытался меня обнять.
— Да пошел ты! — отбившись, я попятилась к окну. — Не прикасайся, слышишь?
Проигнорировав возмущенные крики, Блейк притянул меня к себе. Извиваясь, я колотила его в солнечное сплетение, не переставая упрекать.
— Почему ты не сказал? Почему? Я же верила тебе!
И все еще хотела верить. Чувствовать жар его груди, к которой так приятно прижиматься. Тяжесть ладоней на своей талии, от которых кожа покрывалась мурашками. Как же теперь вернуть это все?
Когда я прорыдалась, отчаяние сменилось бессилием. Я обреченно уткнулась лбом в плечо Блейка. И вот же нонсенс — из-за него мне было больно, но только рядом с ним я наконец ощутила облегчение.
Едва рыдания затихли, Блейк привычным и до невозможности успокаивающим жестом заправил мне за ухо взлохмаченную прядь.
— Сейчас мы присядем, — он кивнул в сторону дивана. — И ты не издашь ни звука, пока я не разрешу.
От теплоты в его голосе я почти растаяла. Как можно быть таким двуличным — утешать и при этом лгать?
— Нет, — я упрямо дернулась в сторону.
— Никаких «нет», — его руки по-прежнему не давали отстраниться ни на дюйм. — Говорить буду я.
Устроив меня на своих коленях, Блейк достал из кармана смартфон и уложил рядом на стеклянную поверхность столика.
— Ни звука, — напомнил он, выбрав в списке контактов «Брук» и нажав на значок вызова.
Не смея возразить, я заерзала, недовольно хмурясь. Что он собирался доказать таким способом?
Блейк перевел вызов в режим громкой связи и откинулся на спинку дивана.
— Тебе передали, что я заходила? — вместо приветствия осведомился приторный голос после первого же гудка.
— Да. И это меня удивило.
— А я удивилась, узнав о твоем приезде от отца. Странно, что ты не позвонил сам.
Теперь я слышала нотки гнева. Она злилась на Блейка!
— Странно было бы звонить той, которая хотела вернуть кольцо.
Они расторгли помолвку? Так какого хрена эта блондинистая дрянь назвалась его невестой? Я вытерла слезы, жадно вслушиваясь в каждое слово.
— А ты сказал, чтобы я его оставила. И вспоминала о тебе.
Я подалась вперед, чтобы высказать лживой сучке все, что думаю. Предугадав маневр, Блейк прижал к моим губам указательный палец и предостерегающе покачал головой.
— Я сказал, чтобы ты вспоминала все хорошее.
Его подчеркнутая сдержанность разозлила Брук.
— Думаешь, я не поняла, что ты трахаешь девчонку? — ядовито прошипела она. — Да у нее разве что неоновая вывеска на лбу не светилась!
Я тут же представила, как при этом кривится смазливое лицо, и злорадно усмехнулась.
— Брук, я не понимаю, почему мы вообще это обсуждаем. Мы больше не вместе — по твоей инициативе.
Беседа заходила на второй круг, и я втянула палец Блейка в рот, не давая сосредоточиться. Он дернул бровью, но не поддался на провокацию.
Решил продемонстрировать стойкость? Ну уж нет, только не со мной.
Не думая отступать, я пощекотала языком упругую подушечку. Блейк шумно вдохнул и, стиснув зубы, выдал:
— Так что не вижу смысла продолжать разговор.
— Мы только начали, — злорадно отбила Брук. — Хочешь договориться с отцом, Бенедикт? Тогда знай: слияние с «Сидней Констракшен» идет в комплекте с нашей свадьбой.
Я не ослышалась? Она посмела его шантажировать?
— Мы оба знаем, что только отец сможет повлиять и на Лэнгтона, и на совет акционеров. Но помогать он станет только члену семьи.
Блейк ощутимо напрягся и отдернул руку.
— Думаешь, мной можно помыкать как мальчишкой? — обманчиво спокойные нотки в голосе не скрывали гнев.
— Думаю, ты в первую очередь бизнесмен, — уверенно продолжала Брук. — И лучше меня понимаешь, что свадьба — гарант удачной сделки.
Я иронично скривила губы — так себе логика. Напрасно австралийская мерзавка его провоцировала. Теперь Блейк не пойдет даже на компромисс.
— Капитал к капиталу, Бенедикт. Обдумай хорошенько и дай мне знать, — звонок прервался.
Нервно усмехнувшись, я прикрыла рот ладонью. Реакция была не к месту, но я хихикнула снова, не удержавшись. И, наконец, принялась хохотать, не таясь.
— Чему радуешься? — мрачно поинтересовался Блейк.
Без злости, скорее со схожей досадой.
— Все-таки я не самая большая стерва в твоей жизни, — выдавила я сквозь смех.
Эта мысль не давала утихнуть приступу веселья,
