Снежная Королева, стань моей! - Марта Шилдз

— Не нужно, я столько раз меняла колесо на этом грузовике, что справлюсь быстро.

Джой промокнула щеки дочери носовым платком.

— Ты уверена, что мы поступаем правильно, дорогая?

Слезы снова выступили на глазах Бекки, и она пробормотала:

— Что же еще нам остается?

— Может, надо было дать ему возможность объясниться?

Бекка покачала головой:

— Какие могут быть объяснения? Ты же видела, даже Хэнк признал, что Тревис виноват.

— И все равно я думаю…

Но Бекка, не дослушав ее, выпрыгнула из кабины на землю.

— Займусь-ка я лучше колесом.

Тревис съехал на обочину дороги и выключил двигатель. Он улыбнулся при мысли, что история описала полный круг. Он снова обнаружил на шоссе сломавшийся грузовичок Бекки.

Она мрачно взглянула на него и снова занялась колесом. Он успел заметить, что лицо ее покраснело, а щеки блестели от слез. Что ж, по крайней мере она плакала! Он надеялся, что она позволит ему хоть что-то сказать в свое оправдание.

Набрав воздуха в легкие, он открыл дверь кабины и спрыгнул вниз. Бекка не обращала на него никакого внимания, пытаясь снять болт. Подойдя сзади, Тревис нажал на рычаг ключа, и болт поддался.

— Спасибо, — пробормотала Бекка, не поворачиваясь.

— Отойди, я закончу, — предложил он.

— Нет. — Она с остервенением откручивала один болт за другим.

— Ты повернешься ко мне, чтобы поговорить, или мне встать на колени, чтобы ты согласилась выслушать меня?

— Убирайся!

— Нет!

— Тревис…

— Я не хотел обидеть тебя, Бекка!

Она выпрямилась и повернулась к нему, но по-прежнему избегала смотреть ему в глаза.

— Конечно! Просто ты хотел заполучить «Серкл И»! Что ж, теперь ранчо твое!

Он приподнял ее лицо за подбородок.

— Я не намерен покупать ранчо без твоего согласия. Я и не собирался делать это.

— Однако Оут Дагган сказал твоему брату…

— Послушай, Оут подошел ко мне на приеме и сказал, что, если ты не выкупишь ранчо, он продаст его каким-то иностранцам. Я не собирался выкупать его у тебя перед носом, но еще меньше мне понравилась перспектива видеть его проданным каким-то чужакам!

— Значит, ты все-таки планировал купить «Серкл И»!

— Только если не останется никакого другого выбора.

Она пристально посмотрела на него. Печаль, которую он увидел в ее глазах, заставила его ощутить острое желание заключить ее в объятия и целовать до тех пор, пока она не позабудет обо всех горестях.

— А другой выбор — это жениться на мне, да?

Он покачал головой:

— Да нет же, Бог мой! Я чувствовал себя не в своей тарелке после этого дурацкого соглашения с Оутом и решил попробовать помочь тебе выиграть чемпионат, чтобы у тебя были деньги на выплату взноса. Я поговорил с Гарриет Бредли, она посоветовала как-нибудь отвлечь тебя от мыслей о соревнованиях. Тогда я еще не знал о болезни твоей матери и думал, что мне, быть может, удастся уговорить тебя продать мне ранчо на выгодных для тебя условиях.

— Так вот когда ты подумал о браке! Когда понял, что иначе ты ранчо не получишь?

— Нет, наша свадьба не имеет никакого отношения к «Серкл И»! Я люблю тебя, Бекка! Почему ты мне не веришь?

Голос Тревиса сорвался, и он беспомощно всплеснул руками.

— Ты нужна мне больше всего на свете. Меня вообще больше не заботит это ранчо, если на то пошло. Я просто хочу, чтобы ты была со мной.

Она вздохнула и молча смотрела на него, боясь поверить в то, что услышала.

— Почему ты не дала мне возможности объясниться? Я пришел, чтобы сознаться в том, что сделал, но ты уже уехала. И вся моя семья ополчилась на меня…

— Ты и не должен был объясняться. Я больше не нужна тебе, чтобы заполучить землю. Ты просто можешь… — Внезапно она замолкла. — Тревис, что ты здесь делаешь? Ты же еще не выступал!

Его голубые глаза сверкнули отчаянием.

— Нет, не выступал.

— Ты что, бросил все и поехал за мной? А как же твоя восьмая победа? Твой чемпионский титул? Ведь он практически уже был у тебя в кармане! Ты бы вошел в историю!

— Это точно!

— Почему ты это сделал?

— Потому что я люблю тебя! Когда же ты поверишь, что значишь для меня больше, чем что-то еще в этом мире?

— Ты любишь меня! — выдохнула она. — Действительно любишь?

— Ну конечно! Почему, как ты думаешь, я попросил тебя выйти за меня замуж?

— Не знаю. Ты никогда не говорил мне, что любишь.

— Ты тоже мне не говорила о любви, но я знаю, что ты любишь меня, разве нет?

— Больше всего на свете!

Он шагнул вперед и обнял ее. Бекка закрыла глаза, чувствуя, как уносятся прочь все сомнения.

— Так как же ты могла покинуть меня? — спросил он, и его голос вновь сорвался.

Она отстранилась и взглянула на него.

— Разве я могла выйти за человека, который хотел заполучить мою землю? Зачем ты заключил этот договор с Дагганом?

— Из-за глупости или из-за отчаяния — не знаю. Я мечтал о «Серкл И» с тех самых пор, как вы с мамой потеряли его пятнадцать лет назад. Это ранчо было для меня символом всего, чего я лишился в этой жизни, — любви, тепла, дома. Когда я понял, что ты любишь меня, оно больше стало мне не нужно. Если хочешь, чтобы я доказал тебе это, давай откажемся от выплаты взноса. Мы можем купить другой участок земли…

Но она быстро прикрыла его рот рукой:

— Нет. Маме нужен «Серкл И».

— Тогда позволь мне заплатить вместо тебя.

Его умоляющий и неуверенный голос уничтожил остатки ее подозрений. Еще ни разу в жизни она не видела Тревиса Идена смятенным: он всегда казался таким самоуверенным, спокойным.

— Ладно, раз это будет и твой дом тоже, почему бы и нет?

Радость озарила его лицо, и он приник к ее губам в страстном поцелуе.

— Ты каждый раз сводишь меня с ума в каком-нибудь неподходящем месте, — пробормотал он. — Проклятье, мы опять на середине шоссе!

— Побереги свой пыл для сегодняшней ночи, ковбой, — прошептала Бекка и погладила его по щеке.

— Договорились.

Его глаза сверкнули, и жаркая волна пробежала по ее телу.

— Я не хотела ссорить тебя с твоей семьей. Они просто случайно оказались рядом, когда Оут Дагган позвонил.

— Я сам во всем виноват. Если ты меня простила, они простят тоже.

— Я думаю, мы все уладим. Знаешь, если мы сейчас вернемся на стадион, ты еще успеешь прокатиться на своем быке!

— Да Бог с ним! Пусть чемпионом станет Грейди. Он ждал этого целых восемь лет. Почему ты так странно смотришь на меня?

— Разве ты не понимаешь, что сделал? Бросившись за мной, ты доказал мне, что я значу для тебя больше, чем родео!