Если замерзнет ад - Евгений Аллард

Фрэнк уже заметил направляющегося к нему копа в форме лейтенанта и лишь обречённо, слабо улыбнулся.

— Мистер Кармайкл, пройдёте с нами, — произнёс коп и захлопнул на его руках наручники, вытаскивая из кармана изорванного пиджака револьвер.

Дежурный поглядывал то на сидящего перед ним Фрэнка в наручниках, то на часы и морщился. Фрэнк раздражённо думал, что они вначале решили вымотать ему всю душу мучительным ожиданием. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем дверь участка распахнулась, и Фрэнк увидел Роджера, который молча подошёл к нему, и, оглядев, сердито спросил:

— Почему его избили? Он сопротивлялся?

Коп растерянно взглянул на него.

— Мы не били, милорд. Его в таком виде привезли.

Коп быстро оказался рядом с Фрэнком, и снял с него наручники.

— Идемте за мной, — проронил Роджер. На его лице не дрогнул ни один мускул.

В полном молчании они добрались до особняка.

Роджер прошёл в кабинет, сел в кресло. Достав золотой портсигар, молча закурил. Его лицо оставалось абсолютно бесстрастным.

— Роджер, я все понимаю, — начал Фрэнк. — Мне нужно было кое-что закончить, и я все сделаю…

— Что именно? — перебил его Роджер. — Что именно вы собирались делать? Откровенно говоря, я был сильно удивлён, что вы спрятались у мисс Веллер. Пребывал в полной уверенности, что вы уже застрелились.

— Не волнуйтесь. Я скоро это сделаю. Всего лишь хотел помочь семьям пострадавших.

— Вот как? Занятно, — в голосе Роджера впервые пробились какие-то эмоции. Но голос звучал скорее насмешливо, чем раздражено. — И чем вы собирались помогать семьям? Деньгами Хаммерсмита? Вы замечательно регулируете денежные потоки в нашем городе. Настоящий Робин Гуд. Не делайте такое кислое лицо. Я все понял. Хаммерсмит звонил и плакался в жилетку, что его виртуозно обокрали. Кто мог это сделать, как не его бывший работник? Да ещё при этом великолепный инженер.

— Роджер, копы отняли у меня револьвер. Я вас очень прошу…

— Хорошо, хорошо. Успокойтесь. Вы скоро его получите. Только вначале посмотрите вот это.

Он выложил на стол толстую папку.

Фрэнк закрыл устало глаза, к чему эти мучения? Он увидел фотографии разрушений, сердце опять сжала невыносимая боль. Он отодвинул папку.

— Скажите, мой друг, мне все-таки интересно. О чем вы подумали в тот момент, когда ушли с завода? Вернее, сбежали. Вы думали, я сильно рассержусь, закрою ваш проект, выгоню из дома. Так вы думали?

— Да, именно так я и думал.

— Но ведь вы знали, что я не отдам вас копам. Я бы поставил, таким образом, себя под удар. Все бы узнали, что человек, которого я выдаю за своего племянника, на самом деле негодяй и мерзавец, который пробрался тайком в наш город, грабит уважаемых людей.

— Вы хотите знать правду? Хорошо, — Фрэнк откинулся на спинку кресла. — Если бы это было там, дома. Я бы создал фонд помощи пострадавшим, я бы отдал все своё состояние, если понадобилось. Но здесь, я ничего не могу. Это ваши деньги, и вы бы…

— Я бы не стал проявлять милосердие к семьям погибших и изувеченных. Я и так терплю убытки. Наверно, я разорюсь. По вашей вине.

Фрэнк опустил голову, перекатывая желваки.

— Друг мой, мне очень тяжело, — произнёс Роджер с печалью в голосе. — Катастрофа, погибшие. Убытки. Но больше всего меня задело то, что вы думаете обо мне так плохо. Во-первых, прочтите внимательно отчёт полиции. В том, что произошло, нет вашей вины. Если только не считать, что вы виноваты, что слишком талантливы. И нажили по этой причине завистников и врагов. Стенд заминировали, причём очень грубо. Те, кто это сделал, был уверен, что огонь уничтожит все следы. Во-вторых, я уже создал фонд помощи тем, кто пострадал. Мне все равно, что думает об этом Райзен. Благотворительность — это не преступление. Он не будет меня за это преследовать. А вы можете продолжать работу. Стенд скоро будет восстановлен. Когда отдохнёте, можете приступать к работе. Чего я вам не позволю категорически. Участие в ралли.

Фрэнк вслушивался в голос Роджера и до него, наконец, стало доходить, что тот говорит.

— Почему? — встрепенулся он.

— Что почему? Почему вы не будете участвовать в ралли? Потому что, эти ублюдки хотели убить вас. Ралли — прекрасный способ свести счёты.

— Роджер, я должен участвовать! — горячо воскликнул Фрэнк. Все его тревоги схлынули в один миг. — Это дело чести, черт возьми!

— Глупости, — откинувшись на спинку кресла, произнёс меланхолично Роджер. — О какой чести можно говорить, когда находишься среди людей без чести и совести? Забудьте об этих предрассудках.

— Роджер, но газеты начнут писать, что племянник Роджера Кармайкла боится сесть за руль машины, которую сам же сконструировал! Вы понимаете, что я подставлю вас?

— Мне совершенно безразлично, что будут писать газеты. Мне вообще безразлично общественное мнение. Я стал немного сентиментален. Не хочу вас потерять.

— Это несерьёзно, — возразил Фрэнк. — Если бы они хотели меня убить. Просто застрелили бы на улице. Зачем минировать стенд?

— Тогда это выглядело бы как заказное убийство, а так — несчастный случай. Сколько испытателей погибло при проверке своих детищ? То-то. И не возражайте, пожалуйста. Томсон прекрасно справится сам. Все-таки, кто вас так избил? Полиция? — Роджер решил перевести разговор на другую тему.

— Нет, они не трогали меня. Мы с Ирэн зашли в кафе. К ней начал приставать какой-то тип. Я хотел, чтобы он оставил нас в покое. А он вызвал двух сумасшедших громил. Роджер, как все-таки этими существами управляют? Они дьявольски агрессивны, жестоки. И совершенно безмозглые.

— Знаю, есть некое вещество, которое позволяет их загипнотизировать, они подчиняются приказам. Но недолго. Использовать этих безумцев все равно, что травить зайца стаей волков, неизвестно на кого бросятся волки — на зайца, или на вас.

— Это вещество продаётся на «чёрном» рынке? Почему полиция не выловит торговцев?

— В городе нет «чёрного» рынка. Все продаётся легально, поэтому бороться не с чем.

— Серьёзно? И наркотики — героин, марихуана?

— Мой дорогой друг, свободный рынок — можно торговать, чем угодно. Без ограничений. Сыворотка А-192 страшнее наркотика, но компания Райзена постоянно наращивает производство. Он считает, что свободный рынок может регулировать все.

— Рынок не может заставить человека честно торговать.

— Это понимают почти все в городе. Но не Райзен.

— Роджер, я могу взять папку? Хочу отнести в редакцию «Трибуны». Пусть опубликуют опровержение, — объяснил Фрэнк.

— Ничего они не будут делать, — бросил флегматично Роджер. — Даже не пытайтесь их заставить.

— Как это? Это же нечестная конкуренция! Не узнав результатов расследования, они сразу написали чушь! Пусть печатают опровержение.

— Вы наивны, мой друг, они не будут делать то, что им не выгодно.

— Роджер, насколько я помню, Райзен заверял в своём философском опусе о праве на свободу слова. Где же тут выполнение его принципов? Это же настоящая цензура!

Роджер достал из стола книжечку, быстро пролистал и начал читать: «Цензура — термин, относящийся только к правительственным действиям. Никакое действие частного лица нельзя назвать цензурой. Частное лицо или агентство не могут запретить человеку высказываться, или запретить какую-либо публикацию — только правительство может это сделать».

— Что за бред? Если они не будут печатать опровержение, значит, они скрывают от людей правду! Причём тут правительство? Если они не напечатают, мы подадим на них в суд!

— Вы думаете, я буду марать руки разборками с этими мерзавцами? — спокойно возразил Роджер. — Я буду заниматься делом.

— Черт возьми, тогда пойду в редакцию «Стандарт»! И пусть Бейкер пожалеет!

Роджер, пристально взглянул на него.

— Сходите в «Городские новости». Эта газета стала популярна, начала оказывать влияние на жизнь в городе. Их спецкор, Тревор Спенсер, великолепно владеет пером, не боится писать правду.

Фрэнк замешкался. Роджер поднял на него глаза, в которых светилась мягкая ирония.

— Я об этом догадывался.

— О чём?

— Это не простое совпадение. Все мысли, которыми вы делились со мной в частных беседах, каким-то непостижимым способом оказываются в статьях Спенсера. Вы хорошо его знаете? Каваллини тоже звонил и жаловался на жизнь. Спенсер просто его уничтожил. Не мог даже предположить, что буду с таким удовольствием это читать. Коллинз должен опасаться за свою жизнь. Каваллини очень обидчив и мстителен.

— Вы совершенно правы, Роджер. После первой статьи люди этого мерзавца избили Коллинза до полусмерти. Запугали. Только потому, что он посмел напечатать чьё-то мнение, не совпадающее с мнением этого извращенца.

— Вы боитесь за Коллинза? — перебил его Роджер. — А бояться вам надо за себя. Вы нажили за такое короткое время столько врагов. Я удивлён, что вы до сих пор живы. Лучше всего, если вы перестанете терять время и приступите к созданию машины, на которой Томсон сможет достойно выглядеть. Этим вы поможете в первую очередь нашей компании. И больше отдыхайте. У меня складывается ощущение, что вы вообще не спите. Если вы потеряете сознание от переутомления, следующая статья в «Трибуне» будет о том, что я безжалостно эксплуатирую своего племянника так же, как своих рабочих.