Тайная девушка (ЛП) - Станич К.М.

Коди отступает от меня, сжимая мою руку, и тоже оглядывает меня. Он прикусывает нижнюю губу, и по блеску в его бледно-голубых глазах я вижу, что он чертовски рад меня видеть, гораздо больше, чем, кажется, Моника.

Я на мгновение останавливаюсь в прохладном фойе с кондиционером и перевожу взгляд между ними двумя, людьми, которых я знаю ещё с детского сада. И всё же… они оба кажутся чужими. Моника пытается улыбнуться, а Коди ухмыляется, но всё это похоже на притворство.

Дверь позади меня открывается, и появляется папа с моей сумкой и ставит её прямо в комнате.

— Моника, Коди, — говорит он, и его глаза слегка прищуриваются. Ему никогда не нравился Коди, и от этого Коди нравился мне ещё больше. А сейчас не так уж сильно. — Я заеду за тобой в понедельник, без исключений. Ты меня слышишь? — я киваю, и папа уходит, закрывая за собой дверь. Мы уже договорились с родителями Моники, что я останусь здесь. Они не возражают; их дом площадью около десяти тысяч квадратных футов.

— Итак, мы как раз собирались прогуляться по пляжу, — говорит Моника, и я заставляю себя улыбнуться. Как раз собирались отправиться на пляж? Типа, они не ждали, пока я приеду сюда? Я в некотором роде сбита с толку, и всё это возбуждение, которое накапливалось во мне в течение нескольких месяцев, начинает улетучиваться. — Мы подумали, что ты могла бы переодеться, и мы пошли бы все вместе? Там какой-то конкурс купальников, в котором Хизер и Шейла умоляли меня принять участие, так что… мы сделаем это, а потом пообедаем?

Я просто стою там, слушая её речь, и чувствую, как мой желудок наливается свинцом.

«Это просто нервы, Шарлотта», — говорю я себе, стряхивая с себя это и заставляя себя улыбнуться. «Я уверена, что они не упомянули о твоём дне рождения, потому что ждут подходящего момента».

Я не хочу и не нуждаюсь в подарках или чём-то ещё от них, просто… простое поздравление было бы неплохо.

— Тогда я пойду оденусь, — отвечаю я, стараясь оставаться бодрой, беру сумку и направляюсь в гостевое крыло наверху. Да, в доме Питерсов есть целое крыло, предназначенное для гостей. И я останавливалась здесь так много раз, что точно знаю, где находится моя комната.

С тех пор как я уехала, здесь мало что изменилось, и я вздыхаю с облегчением. По крайней мере, что-то осталось таким, каким я это запомнила. Застонав, я опускаюсь на край кровати и закрываю лицо руками.

Моника кажется сдержанной, в то время как Коди, кажется… чрезмерно заинтересован во мне физически. Я не уверена, что со всем этим делать. Опустив руки на колени, я заставляю себя стряхнуть это.

«Моника устроила ту вечеринку-сюрприз на твой шестнадцатый день рождения, помнишь? И весь тот день ты дулась, потому что думала, что никто не знает и им нет до этого дела».

Этого достаточно, чтобы я встала, переоделась в свое розово-белое бикини в горошек, накинула сверху пляжную тунику и спустилась вниз. Когда я добираюсь туда, то нахожу Коди и Монику, отчаянно шепчущихся возле входной двери.

Они оба замирают, когда я добираюсь до нижней ступеньки, и ловлю себя на том, что сдерживаю улыбку. Ага. Она что-то замышляет.

Я избавляюсь от этого странного ощущения в руках и ногах и подхожу, чтобы встать рядом с ними, надевая тёмные очки и выставляя бедро.

— Давай выиграем для тебя этот конкурс купальников, — говорю ей, и Моника улыбается в ответ.

По дороге на пляж Коди садится на переднее сиденье, что странно. Единственная причина, по которой я запрыгнула на заднее сиденье, заключается в том, что я думала, что он будет сидеть рядом со мной. С опущенным верхом в кабриолете слишком громко разговаривать, поэтому мы просто слушаем какую-то поп-песню, которую поёт Моника, совершенно фальшиво.

Как только мы припарковались, и я обнялась с дюжиной разных подруг, которые на самом деле, кажется, больше рады меня видеть, чем моя лучшая подруга или парень, мы приступаем к соревнованиям в купальниках, и Моника с важным видом идёт по набережной.

Приятно вернуться на пляж, где шумит прибой и солнечные блики отражаются от воды. И мне приятно быть одетой в бикини и в то же время не пытаться скрыть какой-то секрет.

«Плюс, я недосягаема для этих придурков из Студенческого совета».

Мои пальцы сжимаются на груди, и я выдыхаю. Прямо сейчас я должна быть на вершине блаженства, стоя под калифорнийским солнцем и вдыхая аромат морской соли, ириски и свежих корн-догов, наполняющий воздух. Но… Я чувствую себя как рыба, вытащенная из воды. Хуже. Я чувствую себя рыбой, которую только что бросили обратно в пруд, который она когда-то знала, но больше не может там ориентироваться.

Фу.

Я качаю головой и заставляю себя улыбнуться, изображая волнение из-за победы Моники в конкурсе купальников, а затем изо всех сил пытаюсь расслабиться в объятиях Коди, пока мы все сидим в аркаде на набережной (прим. — аркада — часть архитектурного сооружения — ряд арок, опирающихся на столбы или колонны) и едим картофель фри с чили и бургеры.

В конце концов, когда мы едем обратно к Монике и она впускает нас в тёмный дом, я понимаю, что никакой вечеринки-сюрприза нас не ждёт. Моника и Коди, мои самые близкие друзья, люди, которые знают меня с тех пор, как нам было по пять лет… забыли о моём дне рождения.

— Что-то не так, милашка? — спрашивает Коди, когда мы останавливаемся в фойе, и я чувствую, как моё сердце замирает и пропускает несколько ударов. Это холодное чувство овладевает мной, и мне вдруг просто хочется вернуться в Академию Адамсона, чтобы мои волосы были политы кленовым сиропом. Это было бы лучше, чем это. Всё было бы лучше, чем это — чувствовать себя чужаком в единственном месте, которому, как мне казалось, я принадлежала.

Теперь, мне нет места в Коннектикуте… и мне также нет места в Калифорнии.

— Это… — я начинаю, и Моника поднимает на меня одну идеально изогнутую бровь. На языке появляется кислый привкус, и я решаю, что просто не стоит ничего говорить. Какой в этом смысл? Выдыхая, я заставляю себя дышать, преодолевая разочарование, и изображаю на лице улыбку. — Коди. — Я поворачиваюсь к своему парню, в которого была влюблена в детстве в течение многих лет, и всё, что я чувствую, — это грусть. — Могу я позаимствовать твой джип?

— Мой джип? — повторяет он, поглядывая на Монику. Они смотрят друг на друга так, словно между ними происходит какое-то тайное, безмолвное общение. Коди смотрит на меня своим бледно-голубыми взглядом и расплывается в улыбке, которая, по его мнению, должна заставить меня сбросить трусики. Но она больше похожа на подтягивание трусиков. Она просто заставляет меня съёживаться. — Мы подумывали о том, чтобы посмотреть фильм, а потом прыгнуть в бассейн и немного поплавать в полночь. Ты не хочешь присоединиться к нам?

«Присоединиться к нам?» — думаю я, переводя взгляд с одного на другого, и мне не нравится то, что я чувствую, то, что я чувствовала всего через несколько недель после того, как мы с папой переехали.

— Мне просто нужно… навестить тётю, — вру я, чувствуя это потное, зудящее ощущение в ладонях. Всё, чего я хочу — это убраться оттуда к чёртовой матери.

— Ты вернёшься? — спрашивает Коди, передавая мне ключи, но я просто пожимаю плечами. Вернусь ли? Я понятия не имею.

Я поворачиваюсь и направляюсь к входной двери, спускаюсь по ступенькам и запрыгиваю в старый дерьмовый красный джип Коди «Вранглер». Двигатель несколько раз взрёвывает в ответ, прежде чем, наконец, заводится, и я выезжаю на гравийную дорожку, во все стороны летят камни.

Санта-Круз не совсем большой город, так что допоздна здесь мало что открыто, но я направляюсь к набережной. В аркаде устраивают какое-то специальное ночное соревнование, так что оно открывается на несколько часов позже обычного. Как только я паркую машину и пробираюсь сквозь толпу, то покупаю себе корн-дог и сажусь на одну из лошадок на карусели. Они закрыты на техническое обслуживание, но свет всё ещё горит. Через две лошади, на одной из скамеек целуется парочка. Вскоре после этого они встают и убегают, держась за руки и смеясь, как будто отправляются в более уединённое место.