Хрупкая женщина с веслом - Мария Жукова-Гладкова

Почему служба безопасности не сработала раньше? Почему они не смогли ничего выяснить? Кто этот тайный враг?! Кому не угодила семья Олега и сам Олег?

Наташку в этот день я забрала к себе домой. Она была практически в невменяемом состоянии.

– Что с мамой? – не понимала Лизка. Я сказала, что мама заболела. Про папу пока не сказала ничего. Но смерть папы не должна стать для Лизы серьезным ударом и трагедией. Она мало его видела в своей жизни. Она с ним никогда не жила, как, впрочем, и с мамой.

Уложив дочь и внучку, я отправилась в комнату Святослава, который лежал на диване, задрав ноги кверху и упираясь пятками в стену. Он каждый вечер так лежит, чтобы ноги отходили.

Святослав повернул голову, я плюхнулась на диван рядом с ним.

– Что будет дальше? – спросил он.

– В смысле что изменится в твоей, моей и Лизкиной жизни? Ничего. Ты будешь работать, как работал, я тоже.

– Наташа к нам переедет?

– Ах, вот что тебя волнует… Нет, не переедет. Я против. Пока поживет в том же доме, а там видно будет. Наверное, опять замуж выйдет.

– И у нас будет жить еще один ребенок? – улыбнулся Святослав.

– Ты против?

– Ребенка? Нет, конечно. Мне просто в кайф общаться с Лизкой, наблюдать, как она познает мир. Интересно слушать ее вопросы, смотреть на мир ее глазами. Тетя Люба, но ведь сейчас начнется драка за наследство.

– А кто драться-то будет?

– Ты разве не будешь за Наташу и Лизу?

Святик откровенно удивился.

– От положенного отказываться не станем, и ты не должен, но драться-то с кем?

– С Валерием. Может, еще и с Иваном.

– С Иваном? – я вопросительно приподняла брови.

– Тетя Люба, я знаю, что у тебя прекрасные отношения с Иваном, и он, в общем-то, неплохой человек. Просто у нас с ним не сложились отношения. Ну, ты все сама знаешь. И наверное, если бы не травма, Иван не стал бы устраивать драку. А сейчас может. Ему же явно деньги нужны. Сможет ли он так работать, как раньше? Будет ли пользоваться таким успехом у женщин?

– Святик, в случае нашей семьи и наследства Олега навряд ли кто-то сможет получить больше, чем положено. Я лично за этим прослежу! И не позволю, чтобы тебя обделили!

Святослав нежно сжал мою руку чуть повыше локтя и улыбнулся.

– Если бы тебя не было, тетя Люба, я бы вообще мог ничего не получить, а так эти двое знают, что ты за меня вступишься. Слушай, а если отец завещание оставил?

Этого я не знала.

– Святик, расскажи мне, пожалуйста, про свою маму и родственников с той стороны, – попросила я.

– Почему они тебя сейчас заинтересовали? – удивился младший Ступников.

Я объяснила.

– То есть ты считаешь, что покушения могли быть на детей мамы, а не на детей отца?

– Я не знаю. Ты, кстати, никуда не ходи без телохранителей!

– Да надо мной уже в театре смеются! Называют олигархом!

– Святик, лучше быть живым посмешищем, чем мертвым. Еще ничего неясно! Константин Сергеевич пытается разобраться.

Я рассказала про фирму Валерия, о которой узнала от начальника службы безопасности.

– Меня это не удивляет, – пожал плечами Святик.

– На Валерия кто-то покушался. Альбина вообще мертва. На Ивана покушались дважды. Похищали дочь Альбины. Вокруг тебя не происходило ничего необычного?

Святослав покачал головой.

Вообще-то и без телохранителей на него было сложно организовать покушение. По улицам он не гуляет, если только с Лизкой на нашей детской площадке. Вообще он или дома, или в театре, или где-то в большой компании своих балетных коллег. От подъезда до машины очень маленькое расстояние, и тут нужен на самом деле профессиональный киллер, а их, насколько я понимала, не использовали. Путь со стоянки перед театром до дверей опять же небольшой. И это центр города! Там киллеру даже устраиваться негде. Также возможно, что Святика не считали серьезным конкурентом.

Вот только в чем?

Святослав сказал, что бабушка со стороны матери была известной балериной, но мне ее фамилия ничего не говорила. Я с балетом, можно сказать, познакомилась после того, как Наташка вышла замуж за отца Святика, а мы с последним стали жить в одной квартире. Я знаю фамилии Улановой, Павловой, а также Лопаткиной и Волочковой, но бабушку Святослава я не знала. Да и уровень ее, как я понимаю, был несколько пониже, хотя она и танцевала первые партии. И когда это было?

С дедушкой они не были официально расписаны, и очень хорошо, что не были, потому что дедушка во время каких-то гастролей остался на Западе. Были советские времена, был большой скандал, но бабушка умело его использовала, представив себя пострадавшей стороной. Ее пару раз вызывали на допросы, но она поносила отца своей дочери последними словами, да и в театре никто не хотел попасть под каток правоохранительной системы и быть на заметке у КГБ, поэтому выставляли бабушку невинной жертвой, на которой этот мерзавец не женился, бросив с ребенком, ну и вообще нашли в нем массу пороков, которых не замечали, пока он являлся членом труппы.

– Дедушка танцевал первые партии?

– Нет. У него во всех спектаклях были маленькие роли. Фамилия значилась в программках. Но дедушка был бисексуал, о чем в те времена говорить было не принято, и остался он за рубежом у одного своего поклонника. Немного потанцевал, а потом где-то затерялся. Бабушка-то не пыталась с ним поддерживать отношений. И нельзя было в советские времена, и, как я понимаю, она особо теплых чувств к нему не испытывала. Но мама попыталась узнать о его судьбе. Вот тогда и выяснила, что несколько лет он выходил на сцену, но в дальнейшем в балетной среде не остался. Наверное, он давно умер.

– Где он танцевал?

– В Австрии. Где жил потом, не знаю. Чем занимался, тоже не знаю. Теоретически, конечно, можно выяснить, но смысл?

– Так, рассказывай про бабушку.

– Бабушка со стороны матери, похоже, на самом деле встретила свою любовь. Этот мужчина был наполовину швейцарцем, наполовину французом. Также бабушка поняла, что времена меняются, дочь хорошо пристроена, с внуками она сама сидеть не имела никакого желания, наоборот, хотела пожить для себя и в свое удовольствие.

Уехала она из страны без проблем, преподавала во Франции, так как французский язык знала и быстро его подтянула с мужем-французом, с мамой Святика отношения поддерживала, но в Россию никогда больше не приезжала.

– Ты сам с ней отношений не поддерживал?

– Нет. Я ее живьем никогда не видел, только на старых фотографиях.

– Где эти фотографии?

– Часть у меня, – Святик кивнул на стоявший в его комнате старинный секретер. – Часть, наверное, хранится в доме отца. Он вообще-то обещал не выбрасывать мамины вещи… Тетя Люба, ты же, наверное, будешь помогать Наташе разбирать шмотки? Ну, через какое-то время…

– Вместе поедем, – сказала я. – Заберешь все снимки матери и бабушки. Мне как раз покажешь.

Святик кивнул. Но бабушку и мать я увидела в этот вечер – на тех снимках, которые остались у младшего сына сошедшей с ума несостоявшейся балерины. Обе были красивыми миниатюрными женщинами. Правда, мать впечатляла больше, чем дочь.

– И ты, конечно, не знаешь, жива бабушка или нет?

Святослав покачал головой.

– Ее последний адрес у тебя есть?

– Нет. Я пытался его найти в вещах матери, но не нашел. А потом мы поругались с отцом, я ушел из дома… То есть у меня не было возможности просмотреть все мамины вещи. Я хотел сообщить бабушке, что мама в сумасшедшем доме, ну и… У меня тогда была мысль отсюда свалить. Мне тошно было. Я же только начинал танцевать в театре! И я был никому не нужен. Отец отправил маму в психушку… Я понимаю, что она была больна, плохо соображала, но… Она – единственный человек, которому я был нужен. Слава богу, что появилась ты, тетя Люба!

Святик обнял меня и поцеловал. Бедный двадцатичетырехлетний ребенок!

– В общем, адрес мог сохраниться где-то в бумагах, если их не выбросили – отец, твоя Наташа, горничная. Но какой смысл искать бабушку?

– А если она еще жива? Во сколько она родила маму? Хотя бы примерно?

– Не в двадцать точно. Ну, наверное, ей сейчас лет восемьдесят – если она еще жива. Но не она же покушалась на Ивана, Валерия и Альбину?!

– Не она. А если дело как-то связано с ней? С ее мужем? С его потомками? Святик, здесь служба безопасности никаких концов не нашла! Значит, нужно искать за границей.

– Давай попробуем съездить к маме, – вдруг предложил Святик.

Я пораженно посмотрела на него.

– Я не знаю, бывают ли у нее просветления, – вздохнул мой, можно сказать, приемный ребенок.

– Когда ты был у нее в последний раз?

– Давно… Тетя Люба, я не могу на нее смотреть в таком состоянии! Не могу, и все! Да, я плохой сын, но я решил, что пусть она лучше останется в моей памяти такой, какой я ее знал! Она всегда прекрасно выглядела. Она с утра подводила глаза, дома! Она дома ходила в таком виде, в каком другие отправляются на выход! Я помню ее духи… Но в клинике-то она без макияжа, а запах… Тетя Люба, мне там дурно стало! И она меня в последний раз не узнала. У нее были совершенно пустые глаза. Ну зачем мне себя травмировать? Если бы маме это было нужно… Но ей не нужно. Ей вообще ничего не нужно.