Яндекс.Книга - Дмитрий Соколов-Митрич

— Ну и как? Изучили?

— Это были четыре совершенно прекрасных отдельных явления… Дима Тейблюм — очень умный, с глубокими знаниями. У него сложности с речью, но он говорит всегда важные вещи и стоит потратить время, чтобы услышать, что он сказал. Он был первым и единственным админом первого сервера поисковой машины yandex.ru, которая стояла у него под столом. Миша Маслов не любит разговаривать, но очень крепко думает и заставляет думать всех, с кем, уж так и быть, разговаривает. Сережа Трифонов, имеющий масштабные идеи, основной архитектор и автор программы для издания тех самых классиков, уехал в Америку до запуска yandex.ru, поэтому не попал в основатели. В Штатах заработал на квартиру, вернулся, поработал у нас, а сейчас работает в Mail.Ru. Ну и Илюша Сегалович.

Мало кто из обитателей той комнаты стал впоследствии большим начальником — и это тоже часть их феномена. Благодаря полученным опционам все, конечно, после IPO стали миллионерами, но попытки затащить их в топ-менеджмент закончились полным провалом. Миша Маслов до сих пор с ужасом вспоминает, как в середине нулевых его попытались сделать большим начальником. Остальные в ответ на подобные вопросы совершают жесты типа «чур меня, чур!».

И еще один любопытный момент. Во всех энциклопедиях и справочниках написана дежурная фраза о том, что «Яндекс» создан группой программистов. Это гнусная ложь.

Что самое смешное в истории про «Яндекс»?

В истории про «Яндекс» самое смешное то, что среди его отцов-основателей нет ни одного профессионального программиста. Поисковая компания стоимостью 15 млрд долларов, которая контролирует более 60 процентов российского рынка поиска, создана программистами-любителями! Впрочем, по-другому и быть не могло: вплоть до начала 90-х такой специальности в наших вузах просто не было.

— Я физик, Сегалович — геофизик, Маслов — математик, Лена и Аркаша — инженеры-математики, — загибает пальцы Леонид Бровкин, который пришел в комнату напротив туалета чуть позже, в 1998-м. — Программирование — это ведь технический навык. Мы не программисты, мы инженеры. Если я сегодня уволюсь из «Яндекса» и пойду с улицы искать работу, мне дадут стандартную задачу на собеседовании, я ее не решу, и меня на работу не возьмут. Честное слово.

Что такое «демонстрашка»?

Между тем ни у Воложа, ни у Сегаловича, ни у Колмановской так и не было окончательного ответа на главный вопрос: что искать, где искать, для кого искать? «Яндекс. Сайт» и другие эксперименты можно было назвать успешными лишь условно: в то время как CompTek ворочал миллионами, команда «Яндекса» едва отбивала свою зарплату.

Впервые запуская свою поисковую машину в интернет, никто из ее создателей вовсе не ощущал величия момента. Теперь в это трудно поверить, но сайт Yandex.ru появился вообще не как продукт. Изначально он был просто «демонстрашкой» технологических возможностей поисковой программы для ее потенциальных покупателей. Просто нужно было где-то найти целую кучу информации, гораздо больше, чем Библия, причем в цифровом виде. Где ее взять? А в интернете. Пусть люди заходят на сайт, тестируют программу в сети, радуются, а потом бегут покупать «поисковую приставку» уже для своего сайта.

— Мы тогда еще не понимали, что это и бизнес, и интересная задача на всю жизнь, — утверждает Илья Сегалович. — Но это понимание пришло буквально через несколько месяцев, когда мы запустили Yandex.ru уже по-серьезному, как национальный поисковик. Я очень хорошо помню этот момент. 23 сентября 1997 года на выставке Softtool мы разрезаем ленточку, и я вдруг осознаю — ё-моё, это уже серьезно! Иду домой и думаю: вот эти люди в метро пока не понимают, что их ждет, а мы уже понимаем! Теперь надо только тихо-тихо сидеть и работать. И никому не рассказывать о своих планах, а то не сбудутся.

— Когда мы поняли, что мы — интернет-поисковик, мы сразу почувствовали себя в сборной мира, и это ощущение было захватывающим, — вспоминает Елена Колмановская. — Тогда в России все что-то строили с нуля или заново, но почти у всех были западные образцы для подражания, большинство шли след в след. А тут ты ни за кем не идешь, потому что это терра инкогнита и ты вместе со всеми прокладываешь дорогу. Причем — спасибо советской математической школе — ты не слабее прочих. Ты придумываешь будущее на равных со всеми. И как ты придумаешь, так и будет.

Яндекс. Люди

Леонид Богуславский, председатель совета директоров инвестиционной компании ru-Net:

«В нашем бизнесе ни один проект не может быть просто инструментом извлечения прибыли»

Если бы я встретился с Леонидом случайно, разговорился в самолете на соседних креслах, я бы ни за что не подумал, что он крупнейший в России независимый инвестор, обитатель второй сотни списка Forbes с состоянием в 500 миллионов долларов. Леонид больше похож на вольного интеллигента — кем, собственно, и является, несмотря на свои миллионы. Его мать — писатель Зоя Богуславская, отец — профессор, конструктор, лауреат Сталинской премии Борис Каган, отчим — поэт Андрей Вознесенский. «Жизнь я делю на четыре части, — говорит Богуславский. — В первой я был ученым, во второй — предпринимателем, в третьей — консультантом, в четвертой — инвестором». Он был первым партнером компании Oracle в России, совладельцем «ЛогоВАЗа», старшим партнером PricewaterhouseCoopers (PwC). Последнее место гарантировало пожизненное благополучие. Но Леонид уходит и с этой райской должности, а все деньги вкладывает в мало кому известные тогда «Яндекс» и «Озон».

— Конечно, никто не предполагал, что из той команды в несколько человек, в которую мы инвестировали, может получиться такой гигантский проект. Когда я уходил из PwC, то понимал, что сильно рискую. Потерял в зарплате, лишился пожизненной пенсии, вложил все свои деньги во что-то такое, что может завтра закончиться. В 1997 году PricewaterhouseCoopers купила мою компанию LVS, и у меня к 2000 году оставалось немного денег от сделки. Ходил по друзьям и одалживал, чтобы стать серьезным акционером ru-Net Holdings. То, что и «Яндекс», и «Озон» очень интересные проекты, для меня было несомненно. Если бы я в них не верил, то не инвестировал бы свои последние деньги в эту тему, а если бы даже рискнул инвестировать, то остался бы в PwC.

— Но в тот момент по каким критериям вы все-таки решили, что это очень перспективная компания?

— Не очень перспективная, а очень интересная. Понимаешь разницу? Дело в том, что я всю жизнь занимаюсь информационными технологиями, еще со студенческой скамьи. Все понимал про интернет, поскольку как математик на ранней стадии компьютерных сетей исследовал протоколы, которые позже легли в основу интернета, и знал, что это будет очень большая научная, социальная и бизнес-история. Я пошел в венчурный бизнес и инвестировал в эти компании не потому, что был уверен в их великом будущем. Я просто хотел инвестировать в интернет. Мне было интересно заниматься этим направлением независимо от того, заработаю я на этом большие деньги или не заработаю. Я встретил своих будущих партнеров, в частности Baring Vostok Capital Partners, которые двигались в ту же сторону. И вошел в это как в тренд. «Яндекс» и «Озон» на тот момент были одни из самых интересных проектов с сильными командами. Более того, «Яндекс» фактически оставался единственным из поисковиков, куда еще можно было инвестировать. Сделку с «Рамблером» закрыли раньше, Aport уже купили. И если этим заниматься, то «Яндекс» и «Озон» — это было правильное начало.