К чему снится кровь - Наталья Солнцева

Валерии не хотелось идти домой. Они с Катенькой обсудили все новости, выпили по третьей чашке кофе… Вспомнили Евгения. Катеньку интересовали подробности, но выспрашивать она не смела. Валерия и так выглядела подавленной. Еще бы! Наверное, строила планы на будущую семейную жизнь… и такой финал! Ужасная трагедия. Сразу и не осмыслишь…

Катенька пошла проводить подругу и привычно перевела разговор на своего кумира.

– Ты все советы Бориса Ивановича непременно выполняй. Он такой…

– Катюшка, а у доктора семья есть?

Валерия сама не знала, почему вдруг ее заинтересовала личная жизнь Бориса Ивановича. Она не задумывалась об этом раньше. Интересно, какая жена у Бориса Ивановича?

Катенька запнулась, как будто с размаху налетела на неожиданную преграду. Кажется, она даже смутилась. Валерия с любопытством наблюдала ее растерянность.

– Как тебе сказать? У него есть жена… Но он с ней, кажется, развелся. То есть… Я не знаю. Это такой человек! Как можно не ценить его, не любить?! Это, наверное, черствая, бескультурная женщина. Она ему не готовила, не стирала, постоянно третировала… А у человека душа ранимая. Он целыми днями отдает себя служению людям!

– Откуда ты все это знаешь? – удивилась Валерия.

– Да про это все знают! Такой человек! Такой ум! Такая душа! Никто его не понимает. В собственном доме не понимают. Одинокий айсберг!

Валерия насмешливо фыркнула.

– А женщина какая-нибудь у твоего «айсберга» есть? Он ведь еще совсем не старый.

– Ой, что ты! – замахала руками Катенька. – Какая женщина? Да Борис Иванович вообще на женщин не смотрит. Ведь женщина – сосуд греха!

– Чего-чего сосуд? – Валерия с огромным трудом сдерживала готовый вот-вот прорваться хохот.

– Борис Иванович не такой, как все мужчины. Он особенный. Он на женщину смотрит в первую очередь как на духовное создание. Ему даже в голову не приходят всякие глупости! Это человек высшего плана!

– Так он что, совсем один живет?

– Ну да. Ага… Не знаю. – Катенька опешила. Она впервые поняла, что не знает о Борисе Ивановиче ничего, кроме того, что он сам ей говорил о себе…

ГЛАВА 17

У открытых дверей храма, негромко переговариваясь, стояли несколько женщин в платках и темных платьях.

Внутри стоял душный полумрак. Свет, льющийся из узких окошек, отражался от сусальной позолоты, разноцветных одеяний святых с пророческими очами. Потрескивали горящие свечи, пахло ладаном, хвоей и еще чем-то неуловимо печальным, бередящим душу…

Человек в черном купил несколько желтых свечек, самых дорогих, хотел поставить, но не знал куда. За здравие или за упокой?.. Он чувствовал, как горячим обручем сдавило ему лоб, к горлу подступил комок и предательские слезы потекли по жестким щекам. Ему стало неловко, словно его поймали за каким-то предосудительным занятием. Что он здесь делает? Чужой в этом сусально-ладанном мире, глядящем отовсюду жалобными очами, в отраженном свете прошлого, где уже ничего поправить нельзя.

Он неловко сунул молящейся рядом старушке толстые свечи и бросился прочь, наружу. Выйдя на улицу, он отдышался, закрыл глаза и некоторое время стоял, наливаясь тяжелым бешенством. Зачем он здесь? Как ему могло прийти в голову, что раскаяние возможно?! Осуждал ли он сам себя? Нет. Страдал ли он? Да…

Человек в черном шел обратно, чтобы сказать сладчайшему Борису Ивановичу о тщете и неприкаянности сердца, которое одиноко везде – и на шумной улице, среди толпы, и в полупустом сумраке храма. И на земле, и в небесах. Только ее одну, Евлалию, он хотел еще видеть где угодно – в садах Эдема или в преисподней, все равно. Только с ней он мог и хотел разделить свое одиночество. Она живет и чувствует, горит, светит и манит, тогда как другие – давно пустые оболочки, потерявшие свой дух на извилистых дорогах бытия…

Необычный пациент поднялся по лестнице на третий этаж поликлиники и тут увидел доктора, провожающего двух длинноногих, игриво настроенных телок, густо накрашенных и весьма дурно воспитанных. Одна из них сделала недвусмысленный похабный жест за спиной Бориса Ивановича, пока тот любезно прощался.

Плотоядный блеск в глазах доктора тут же сменился на мученическое выражение лица, как только он увидел идущих навстречу коллег и пациента, убежавшего с утреннего приема.

– Что ж вы, надумали вернуться? Прошу, – Борис Иванович открыл дверь в кабинет и сделал приглашающий жест.

– Дело в том… – человек в черном смотрел на доктора долгим немигающим взглядом, – что я не могу выполнить ваши рекомендации. Мне это не подходит.

В кабинете пахло женскими духами, косметическим кремом и чуть-чуть лекарствами. Борис Иванович понимающе вздохнул, опустил веки с длинными ресницами.

– Нужно отказаться от греха, вести праведный образ жизни, а это не каждому по плечу. Люди слабы…

Глухое раздражение человека в черном сменилось желанием наказать лицемера. Но доктор, продолжающий свой сладкозвучный монолог, насквозь фальшивый, как и он сам, не заслуживал даже настоящего мужского наказания.

«Однако ты лжец, братец! Талантливый, изощренный лжец, – подумал пациент. – Погоди же у меня. Это тебе не дамам головы морочить!»* * *

Минул еще один длинный день. Леша не позвонил, никак не дал знать о себе. Это очень плохо. Сиур ощущал тревогу все время, пока решался вопрос с этой поездкой. Дело вроде бы обычное, ничем не примечательное. Клиент «Зодиака» отправил партию товара с сопровождающим, попросил человека в помощь. Получатель был известен, ничего не предвещало неприятностей. И все же…

Сиур поделился опасениями с Владом, которому доверял, как самому себе. Оба решили, что последние события выбили их из колеи, они постоянно ждали чего-то страшного. Ожидание беды бывает невыносимым. Они все устали: Тина, Влад, Людмилочка… А жизнь вдруг наладилась, все пошло своим чередом, – день за днем, ночь за ночью. Иногда Сиуру приходила в голову мысль: а не приснились ли ему убитый старик, мертвая гадалка, таинственный Будда, странный подвал? Какое-то наваждение овладело всеми, закружило, одурманило и… отхлынуло.

Он увидел жизнь с совершенно незнакомой ему до сих пор стороны, скрытой для большинства людей.

Сиур просто шел по жизни, принимая ее, и незаметно для себя переступил неощутимую грань, вышел из ограниченного рамками правил поля в некий вселенский простор, от которого захватило дух… В этих просторах гуляла Сила, которую, как он чувствовал, он мог подчинить себе. Когда-то он точно мог. Ему захотелось вернуть себе все, что он потерял.

На этих просторах он встретил женщину, по которой тосковал веками, и ощутил в полной мере тщету поисков Любви в мире рамок и форм. Вне навязанных иллюзий любовь распускается, словно белоснежная лилия на рассвете, становясь всем, что мы берем с собою в Путь…

Сиур вздохнул. Ему придется оставить Тину на некоторое время. Влад позаботится о ней и о Людмилочке. Здесь, в Москве, пока вроде все спокойно. А вот что с Лешей? Сиур сам принимал решение и не будет ни на кого перекладывать ответственность. Пожалуй, надо собираться. Пока он доедет до городка, куда отправил Лешу, пройдет еще день. Время сейчас не на его стороне…

Влад вошел неслышно.

– Что нового? – спросил Сиур, уже зная ответ.

– Ничего. Зажигалка есть?

Они закурили, не глядя друг на друга.

– Ты знаешь, что мне больше всего не нравится? – Влад смял в пепельнице недокуренную сигарету. – То, что ничего не произошло. Понимаешь? Все как всегда. Товар доставлен. Деньги перечислены. То есть ребята благополучно доехали, встретились с получателем. Тот парень – Макс, человек клиента – говорит, осложнений никаких не было, все как по маслу. Они вернулись в гостиницу, пообедали, выпили по маленькой, отдохнули. Потом Макс пошел на вокзал за билетами, а Леха остался складывать вещи. Договор был, что после всего он нам позвонит, даст отбой. Все отлажено.

– Ты сам говорил с Максом?

– Конечно. Он клянется, что пошел на вокзал, взял билеты, рассчитался за гостиницу, поднялся в номер – а Лехи нет. Сумка сложенная стоит, документы, пиджак его на стуле висит… Говорит, подумал, он в бар спустился. Странно только, что портмоне лежит в сумке. Ну, мало ли? Может, у него в кармане деньги? Ждал-ждал, потом пошел в бар. Спрашивал всех. Никто ничего не видел. Горничная одна только вспомнила, что как будто Леху кто-то позвал и он вышел. А кто? Зачем?

– Как это «позвал»? По телефону, в дверь постучал?

– Она говорит, через окно. Жара, окна открыты… Вроде кто-то крикнул, а он выбежал…

– Номер закрыл?

– Макс говорит, номер был закрыт. Он еще к дежурной за запасным ключом ходил.

– Кто мог Леху позвать? У него там что, знакомые есть?

– Кажись, нет. – Влад почесал затылок. – А кто знает, как оно на самом деле?

– Это все?

– Все…

Влад смотрел в окно и ничего там не видел, ни серого утра, ни кустов белой розы, ни подстриженной травы вокруг. Ему вдруг захотелось сидеть рядом с Людмилочкой в деревянном доме, в светлой горнице с вымытыми полами, с горячим самоваром на столе и… просто положить голову ей на колени, закрыть глаза и уплыть на теплых волнах в сладкое детство…