Они освобождали Молдавию, они штурмовали Берлин - Коллектив авторов -- История
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Парторг батальона
Он был выше среднего роста, прямые широкие плечи, простодушное лицо — типичный сибиряк. Вот он в предвечерних февральских сумерках приотстал от строя, свернул с разбитого шоссе и гвоздем приколотил к дорожному столбу дощечку с надписью: «До Берлина осталось 70 километров».
— Дойдем? — кивнул он проходившим мимо бойцам.
— Дойдем, товарищ майор! — дружно ответили ему. Майор Николай Марчуков был молод. В 1940 году, в девятнадцать, он надел военную форму. На фронте стал членом партии, а в 295-ю стрелковую дивизию прибыл в начале 1943 года уже зрелым политработником.
На Кубани он шел в атаку на высоту 205 с автоматом в руках, не оглядываясь. Его поддержали все. Высота пала. Парторга наградили орденом Красной Звезды.
Вечером Николай Марчуков пришел в свою землянку вместе с молодым бойцом.
— Тут нам будет спокойно, — сказал он, устало опустившись на земляной топчан, и жестом пригласил сесть бойца. — Поговорим без свидетелей.
Боец сел и застыл в ожидании.
— Да, трусость на фронте, — начал Марчуков после паузы, — страшное дело. За это сурово карают.
— Я же говорил, — заерзал боец, — случайно получилось, с непривычки.
— Верю, что струсил с непривычки. И ваше счастье, что товарищи все же увлекли вас вперед. Умирать, конечно, никому не хочется. Но люди рискуют жизнью, идут на смерть, понимая, что должны защищать Родину, свой народ от фашистской нечисти.
Боец спросил:
— Ну, а какое чувство в бою у вас? Неужто не страшно?
— Я люблю жизнь, очень люблю детей. Хочу жениться… И чтобы у меня были дети. Но за победу пойду даже на смерть. Пусть мечты мои не сбудутся. У других сбудутся. И они нам с вами спасибо скажут. Так?
— Так, товарищ старший лейтенант. Только так!
Из очередной атаки Николая Марчукова вынесли тяжелораненым. Возвратился он в родной батальон уже в Донбассе.
— Наконец-то нашел вас, — обнимал он заместителя командира батальона по политчасти капитана Дмитрия Старшинова. Они после первого же знакомства сдружились. И часто в боевой обстановке дополняли друг друга.
— Пошли в роты, — бывало предлагал Николай.
— Да мы же только оттуда, — добродушно улыбался Дмитрий.
— Ну и что же? Бойцы рады, если к ним приходят.
— И что-нибудь приносят, — уточнял Старшинов.
Это означало, что надо прочитать свежие газеты, позвонить агитатору или парторгу полка и узнать у них о последних новостях, полученных по радио, о новостях полка. Тогда уже — по ротам. Беседовали в окопах и блиндажах, на исходных рубежах для наступления. С одним бойцом, с двумя, с отделением.
Марчуков участвовал во всех боях. Однажды он шел из штаба полка вместе с комсоргом Кузьменко и командиром пулеметной роты Ткачуком. До батальона оставалось еще полкилометра, когда начался массированный налет самолетов противника. «Юнкерсы» и «хейнкели» шли волнами и сбрасывали бомбы. В таких условиях естественно желание человека спрятаться в щель, прижаться к земле. Марчуков тоже залег, но тут же вскочил и побежал на высоту.
— Куда ты, Коля? Ложись! — крикнул Кузьменко.
— Подожди! — отмахнулся Николай.
На высоте он увидел трофейное оружие — крупнокалиберный пулемет. Быстро вставив ленту, открыл огонь по самолетам. Один «юнкерс» выходил из пике как раз над высоткой. Марчуков ударил по нему. Самолет задымил и со свистом пошел к земле.
— Вот так! Знай наших, — вытирая пилоткой вспотевший лоб, сказал Марчуков.
На подступах к Николаеву парторг вновь был тяжело ранен и попал в госпиталь.
Треугольники из госпиталя приходили часто. «Знали бы вы, — писал Николай боевым друзьям, — как мне здесь осточертело. Одно утешает: врачи обещают возвратить в строй».
В ночь на 10 апреля 1944 года разгорелись бои за Одессу. Полки дивизии пробивались к центру города по приморским улицам. Много укрепленных зданий и кварталов пришлось им брать. В одном месте из дома по батальону капитана Скакуна ударили автоматчики. Завязалась перестрелка. А в это время группа бойцов пошла в обход укрепленного дома. По условному сигналу она с тыла обрушилась на опорный пункт.
— Коммунисты, за мной! — прозвучал всем знакомый голос. Это во главе атакующих шел вернувшийся из госпиталя Николай Марчуков.
А когда достигли Днестра, батальон, вырвавшись вперед, оказался отрезанным от остальных подразделений полка. Старшинов и Марчуков сразу же направились в роты.
— Главное — стойкость и никакой паники, — внушал парторг бойцам, переползая от одного отделения к другому. — Нам помогут. Нас выручат. Обязательно помощь придет.
Сам он этому верил, и его вера, выдержка, спокойствие передавались бойцам.
За образцовое выполнение заданий командования при освобождении Молдавии Марчуков получил очередную награду — орден Красного Знамени. Тут же, в Молдавии, он заменил на посту Дмитрия Старшинова, назначенного агитатором полка.
А потом была Висла. За Вислой прорыв долговременной обороны противника прошел успешно. Началось преследование немецко-фашистских войск. Нашим пехотинцам, взаимодействующим с танкистами, порой в сутки приходилось совершать пятидесятикилометровые марши. Нагрузка в зимних условиях, да еще при полной боевой выкладке, очень большая.
После боя батальон расположился в брошенном немецким колонистом поместье — фольварке. Офицеры Скакун, Марчуков и другие заняли комнату на втором этаже.
— Да у вас, товарищ майор, портянка в крови! — воскликнул лейтенант Степан Сердюк, когда Марчуков разулся.
— Вот стер… — стушевался заместитель командира батальона по политчасти. — Надо сапог ремонтировать.
Наскоро поужинали. Все приготовились отдыхать, а Николай оделся и направился к выходу.
— Обойду подразделения, посмотрю, как люди… Поговорю. Да и боевое охранение надо проверить, — сказал он комбату.
— Боевым охранением мы с начальником штаба займемся через час-два, — ответил Скакун. — А ты, Николай Миронович, побеседуй с личным составом и — спать.
На рассвете лейтенант Сердюк зашел в комнату в радостном настроении:
— Тут есть лошади. Садитесь на одну из них, товарищ майор, — обратился он к Марчукову.
— Лошади? Это хорошо! Ищите повозку, и посадим на нее бойцов, которые будут отставать. А я чувствую себя превосходно.
Под Кюстрином на долю батальона, достались отвлекающие бои. Он атаковал и атаковал. Противник прижимал его огнем к земле, иногда отбрасывал, а командир полка требовал: «Снова вперед!» Надо было оттянуть на этот участок фронта как можно больше сил противника, чтобы ослабить его оборону на другой окраине города, где готовился решающий удар. Марчуков, естественно, все время был в цепи атакующих.
Теплым весенним вечером Вася Кузьменко, заместитель командира батальона по политчасти в соседнем полку, позвонил Николаю по телефону.
— Рад тебя слышать. И видеть хочу. Приходи завтра в полдень. Постараюсь быть на КП, —
