Проклятие чёрного единорога - Евгения Преображенская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А ты легко заводишь знакомства, не так ли? – уже спокойнее проговорил он и ухмыльнулся, предчувствуя радостные перспективы.
– Ты так думаешь? – обворожительно улыбнулась она.
– Но я все же хочу услышать ответ на вопрос, – тихо напомнил мужчина.
Не без удовольствия принимая правила их новой игры, он склонился к ней ближе, почти коснувшись губами маленького девичьего ушка. Почувствовав его дыхание, Джиа вздрогнула и поспешно отстранилась, а легкомысленная улыбка вмиг исчезла с ее губ.
– Как ты не понимаешь, убийство – людей или нелюдей – это последнее, к чему нужно прибегать, – неожиданно холодно и даже раздраженно ответила она. – Я должна найти саму сердцевину угрозы.
– И каким же образом ты собираешься найти ее? – недоверчиво прищурился он.
– Проще простого – меня туда отнесут! – С этими словами она высвободилась из его объятий и, проворно лавируя между людьми, исчезла в толпе.
Ведьмак Летодор, слегка раздосадованный, но полный решимости, продолжил слежку.
Вирил и Бонита Уомы наблюдали за танцем Орфы. Зрители ликовали, однако девушке нужен был отдых. А значит, приближалось время их повторного провала.
– Почему вы грустите? – раздался за их спинами голос Джиа.
– Представляешь, детка, – ответила Бонита Уом, – эти востроухие мерзавцы испортили нам все выступление!
– И где это видано, чтоб знаменитые менестрели выходили на сцену первыми, а? – проворчал Вирил. – Что нам теперь делать? Как вернуть внимание публики? Э-эх… говорил же я тебе, Бони, надобно нам новый подход к слушателю искать, расширять репертуар, привлекать свежие силы…
– Орфа – умничка, но она не сможет танцевать все отведенное нам время, – объяснила Бонита Уом, поймав недоумение в глазах Джиа.
– Староста небось все деньги отдал эльфам, – недобро ухмыльнулся Вирил. – А с нас спросит за все. Такие они, знаешь ли, старосты…
– Я вижу, вы люди добрые, и мне очень хотелось бы вам помочь, – сказала Джиа. – Если вы позволите, конечно же…
– Но как же, девонька? – удивилась Бонита.
Джиа задумалась на некоторое время.
– Я могу сменить Орфу на сцене, – предложила она. – Я училась музицировать у эльфов и всегда чувствую, что нужно публике. Обещаю, я сумею развлечь зрителей не хуже менестрелей.
Вирил покачал головой.
– Ты будешь петь? – спросила Бонита. – А ты ведь так славно подпевала нам. Помнишь, Вирил?
Джиа проницательно посмотрела в глаза Вирилу. И тот махнул рукой.
– Да бес с ним, развлекайся, детка. Хуже-то не будет.
Ночь была жаркой. Высоко в небе сияла полная луна. Разгоряченная толпа, подпевая братьям Филе и Поле, танцевала вокруг сцены вместе с прекрасной Орфой. Но вот музыка затихла. Артисты поклонились и вышли из круга. Был объявлен перерыв, чтобы люди могли немного отдохнуть и промочить горло.
– Нет уж, вы идете спать! Хватит на сегодня! – кричала какая-то женщина, отгоняя детей от леденцов и глазированных яблок на палочках. – Помните, что бывает с непослушными малышами? Их забирают в свои норы лисы! А ну быстро домой! Лисы-охотники уже здесь! Да-да! Честное слово, я только что видела одну из них…
«Лисы-охотники, – улыбнулась Джиа, вспоминая слова учителей. – Охотник-сьидам необходим всем живым существам. Без сьидам люди теряют чувство меры и поддаются болезни. – Девушка проводила взглядом женщину с детьми. – И правда, немудрено заболеть, объевшись сладкими леденцами».
Она поправила волосы и приблизилась к группе эльфийских менестрелей.
– Уважаемые артисты, – проговорила Джиа на их языке, – могу ли я ненадолго одолжить вашу гитару? – Ее зеленые глаза загадочно блеснули. – Это во благо Закона, – тихо добавила она, низко склоняя голову.
Без колебаний и разговоров эльфы передали девушке один из инструментов. Это была великолепная гитара с пятью сдвоенными струнами[6], богато орнаментированная и изящная. С ней в руках Джиа поднялась на сцену. Ее пальцы тронули струны, и мелодия задрожала, словно легкий ветерок в душной ночи.
Джиа обвела взглядом толпу. Самые любопытные обернулись на звуки, но большая часть крестьян продолжала вести беседы, наслаждаясь питьем и кушаньями. Лишь внимание бродячих музыкантов всецело принадлежало ей, да, не отрывая от сцены золотисто-карих глаз, пристально смотрел на нее ведьмак. А еще жрец и его банда, ухмыляясь, с интересом разглядывали новую артистку.
Девушка прислушалась к звукам ночи и к голосам людей. Она чуяла, чего ждут ее зрители, как видела и слышала вибрацию витали. Знала она, что нужно и ей самой. Джиа лукаво улыбнулась ведьмаку, затем перевела взгляд на жреца. Свет костров отражался в его глазах, словно в поблекшем зеркале.
Глубоко вдохнув жаркий, наполненный запахами воздух, Джиа начала свою песнь. Она пела тихо, но так, что даже самые далекие слушатели могли услышать ее. Постепенно голос девушки набирал силу и обращал на себя все новые взгляды.
Песня повествовала о любви между прекрасной эльфийской девой и храбрым человеческим рыцарем. Джиа пела о свежем лесном ветре, что стал единственным свидетелем их первой встречи. Девушка рассказывала о красоте лесов и полей, о дубравах и рощах, где рыцарь и дева встречались, чтобы снова и снова любить друг друга. Она пела о том, как свет луны и сияние звезд благословили неравный союз, но злая судьба, война и смерть рыцаря навеки разлучили возлюбленных. И тогда эльфийская дева призвала на помощь страшные силы, чтобы вернуть свою любовь с того света. Было это могучее волшебство, запретный ритуал, свершившийся в такой же день великого солнечного Праздника.
И содрогнулась в ужасе сама природа, ибо никому не позволено играть с силами жизни и смерти. Распахнула врата темная бездна и поглотила прекрасную эльфийскую деву…
Джиа пела то тихо и печально, то громко и страстно. Она пела, и голос ее, проникая в души зрителей, уводил их из душной деревенской ночи в таинственные леса, к берегам хрустальных рек и подножиям древних гор.
Джиа стала для них дивной, но грозной эльфийской девой с горящими зелеными глазами и разлетающимися на ветру золотыми волосами. Она стала возлюбленной, полной желания, и обезумевшей от боли колдуньей, чья любовь обрекла ее на участь более страшную, чем сама смерть.
Слушатели сопереживали, радовались и плакали от горя. А когда Джиа замолчала, молчали и они. А потом толпа взорвалась громкими аплодисментами. Публика кричала и просила продолжения. И Джиа повиновалась.
Она снова и снова рассказывала о волшебных лесах и сказочной любви. А смуглая Орфа с белой лилией в волосах-змеях танцевала под ее музыку. Две прекрасные девушки, одна в синем платье,
