Башни полуночи - Роберт Джордан

Его троном на эту ночь стал плоский валун на горном склоне; Ранд смотрел сквозь облака вниз, на узкую лощину. Это место не существовало в реальности. Это даже не было Миром Снов – тем местом, где он сражался с Отрёкшимися и про опасность которого был столько наслышан.

Нет, это был лишь один из его обычных снов. Теперь Ранд их контролировал. Сны стали местом, где он мог обрести покой и подумать, в то время как его разум защищали стражи, а тело лежало спящее рядом с Мин в новом лагере, в окружении Порубежников на поле Меррилора. Там была Эгвейн, и она привела за собой армии. Он был к этому готов. Он на это рассчитывал.

Завтра они услышат его требования. Но не ради сохранности печатей – он их сломает, невзирая на всё, что способна сказать Эгвейн. Нет, это будут требования к правителям этого мира в обмен на то, что он отправится в Шайол Гул и встретится с Тёмным лицом к лицу.

Ранд не был уверен, что станет делать, если они откажут. Но им будет очень трудно так поступить. Иногда очень полезно иметь репутацию человека иррационального.

Он глубоко дышал; его наполняло ощущение мира. Здесь, в его снах, холмы покрывала зелень – такими он их и помнил. В той безымянной лощине внизу, скрытой в Горах Тумана, он начал путь. Не первый и не последний, но, пожалуй, самый важный. Один из самых болезненных, это уж точно.

– И теперь я вернулся, – прошептал он. – Я изменился вновь. Человек меняется постоянно.

Он чувствовал некую целостность в том, что вернулся сюда – в место, где впервые столкнулся с убийцей внутри себя. В место, где он впервые попробовал скрыться от тех, кого должен был держать рядом. Он закрыл глаза, наслаждаясь спокойствием. Тишиной. Гармонией.

Вдалеке он услышал крик боли.

Ранд открыл глаза. Что это было? Он встал и огляделся по сторонам. Это место было творением его разума, защищённым и безопасным. В нём не могло...

Снова раздался крик. Отдалённый. Ранд нахмурился и поднял руку. Пейзаж вокруг него исчез, развеявшись туманом. Ранд стоял в полной темноте.

«Здесь», – подумал он. Он находился в длинном коридоре, отделанном деревянными панелями. Его ботинки глухо застучали по тёмному дереву. Эти крики нарушили его спокойствие. Кому-то больно. Он им нужен.

Ранд пустился бежать. Коридор заканчивался красновато-коричневой дверью, всей в узлах и наростах, похожих на толстые корни старого дерева. Ранд ухватился за ручку – ещё один корень – и рывком распахнул дверь.

За ней оказалась огромная комната, полная абсолютной тьмы – ни лучика света, будто в пещере глубоко под землёй. Казалось, что комната всасывала в себя свет и гасила его. Голос, издававший крики, находился внутри. Он был слабым, будто придушенным темнотой.

Ранд вошёл. Тьма поглотила его. Казалось, будто она вытягивает из него жизнь, будто сотни пиявок сосут кровь у него из вен. Он двинулся дальше. Он не мог понять, откуда именно доносятся крики, поэтому шёл вдоль стен; на ощупь те походили на кость, гладкие и местами с трещинами.

Комната была круглой – как будто он угодил внутрь гигантской черепной коробки.

«Вон там!» Впереди забрезжил слабый свет – на полу стояла одинокая свеча, освещая плиты из чёрного мрамора. Ранд бросился к ней. Да, у белой как кость стены лежал съёжившись человек. Это была женщина с серебристыми волосами, одетая в тонкую белую сорочку.

Сейчас она плакала, всё её тело вздрагивало и содрогалось. Ранд опустился рядом с ней на колени, и от его движения огонёк свечи заметался. Как эта женщина попала в его сон? Она – кто-то настоящий или создание его разума? Ранд положил руку ей на плечо.

Она подняла на него глаза – те были красными, а лицо маской боли; с подбородка капали слёзы.

– Пожалуйста, – умоляюще воскликнула она. – Прошу тебя. Я в его власти.

– Кто ты?

– Ты меня знаешь, – прошептала она, взяв его руку и прильнув к ней. – Мне жаль. Мне так жаль. Я в его власти, он каждый вечер будто заново сдирает кожу с моей души. О, прошу тебя! Сделай что-нибудь, чтобы это закончилось. – Слёзы хлынули ручьём.

– Я не знаю тебя, – сказал Ранд. – Я...

Эти глаза. Эти прекрасные и ужасные глаза. Ранд охнул, выпустив её руку. Лицо было другим, но душу он знал.

– Майрин? Ты же мертва! Я видел, как ты умерла!

Она помотала головой.

– Хотелось бы мне умереть. О, как хотелось бы! Пожалуйста! Он размалывает мои кости и ломает их, будто сучья, а потом оставляет меня умирать, прежде чем Исцелить ровно настолько, чтобы я могла выжить. Он... – Женщина вдруг умолкла, вздрогнув.

– Что случилось?

Её глаза широко раскрылись, и она отшатнулась к стене.

– Нет! – закричала она. – Он идёт! Тень в сознании каждого, убийца правды. Нет! – Она обернулась, протягивая руку к Ранду, но что-то потащило её назад. Стена раскололась на части, и женщина упала во тьму.

Ранд прыгнул вперёд и потянулся к ней, но было слишком поздно. Он лишь мельком заметил её, прежде чем женщина исчезла во тьме внизу.

Ранд замер, глядя в каверну. Он искал спокойствие, но не мог его достичь. Вместо этого он чувствовал ненависть, участие и – будто гадюку, жалящую его изнутри – желание. Это и вправду была Майрин Эронайле, женщина, которую он когда-то называл леди Селин.

Женщина, которую большинство знало под именем, которое она взяла себе сама. Ланфир.

* * *

Лан смотрел вниз на осквернённый пейзаж, чувствуя, как злой суховей обдувает лицо. Тарвиново ущелье представляло собой широкий, каменистый перевал, покрытый пятнами поражённой Запустением осоки. Когда-то это место было частью страны Малкир. Лан снова был дома. В последний раз.

На другом конце Ущелья собралась тьма троллоков. Многие тысячи. Десятки тысяч. Быть может, сотни тысяч. Числом, по меньшей мере, в десять раз больше войска Лана, собранного им по пути через Порубежье. Обычно люди держали оборону на этой стороне Ущелья, но Лан не мог так поступить.

Он пришёл, чтобы напасть, сразиться за Малкир. Рядом с ним, слева, ехал Андер, справа – юный Кайсель из Кандора. Лан что-то чувствовал, что-то отдалённое, подпитывающее в последнее время его силы. Узы изменились. Эмоции изменились.

Лан по-прежнему чувствовал в глубине своего сознания Найнив, столь удивительную, заботливую и страстную. Зная, что когда он умрёт, она будет страдать вместо другой, ему должно было быть больно. Однако эта близость с ней – последняя близость – придавала сил.

Жаркий ветер казался слишком сухим. Он нёс запах пыли и грязи, и сушил глаза, заставляя Лана моргать.

– Это правильно, – сказал Кайсель.

– Что именно? – спросил Лан.

– То, что мы должны атаковать здесь.

– Да, – согласился Лан.