05-Мой престол - Небо (Дилогия) - Сергей Абрамов

Двери позади закрылись автоматически. И в мозгу Петра прозвучало непривычно ясно и четко — шум-то ушел:

«Долго соображал, Кифа. Я уж и надеяться перестал: чуть ли не час прошел, а тебя все нет и нет. Я же тоже не слышу ничего из того, что происходит за пределами Биг-Брэйна. Вакуум — для всех, я — не исключение».

Иешуа. Нашелся! В том единственном месте, где только и мог оказаться. А Петр и вправду слишком долго соображал. Поглупел, оброс щетиной и жиром, стал тяжелым на мысль.

«Значит, это все ты?..»

«Волновой вакуум?.. Скажем так: мы вместе. Биг-Брэйн-один и я».

«Но зачем? Смысл?.. И почему „один“? Ведь наш Биг-Брэйн — третий…»

«Смысл, Кифа? Смысл есть. Очень большой смысл… А почему один? B caмoм деле, почему „один“?»

Петр эдакой отпасовки вопроса не понял — сам его задал, самому вернули его назад, — но даже не успел среагировать, как в мозгу возник кто-то третий и ответил:

«Потому что я — самый первый. Первый — по мощности и по объему памяти, но и первый, с кем встретился Пришелец. А третий сейчас — лишь коннектор».

Петр понял, кто вступил в разговор. Иешуа говорил о своих контактах с Главным компьютером Службы Времени. Петр знал и о той роли, которую сыграл Биг-Брэйн-один в деле ликвидации самого предмета Службы — каналов Времени. Собственно, о главной роли…

«Биг-Брэйн-один… Я знаком с тобой, хотя никогда не имел чести общаться… э-э… столь неформальным способом».

«И я тебя знаю, Мастер-три. Иногда ты задавал мне любопытные вопросы, было занятно отвечать на них».

«Ты их запомнил?»

«А вот это некорректный вопрос, Мастер-три. Ты должен знать, что я, как любой компьютер, — даже твой карманный, — помню все, заложенное мне в базовую или оперативную память. Если ты этого не знал — скверно, но если твоя реакция опережает твою мысль, то это еще более скверно… Ты же — один из пятнадцати паранор-мов Службы, один из пятнадцати самых продвинутых людей мира. Подчиняй слова мыслям…»

«Спасибо за комплимент, Биг-Брэйн, но, боюсь, я ныне не слишком его достоин. Моя реакция в последнее время очень часто опережает мысль, да и других недостатков у меня полно, так что… Хотя скажи: разве ты можешь назвать кого-то, кто сильнее нас пятнадцати?.. Исключая, конечно, Иешуа…»

«Нет, не могу. У меня нет такой информации. Но это не значит, что более сильные или равные вам не существуют в мире вообще. Способы сокрытия информации сегодня не менее совершенны, чем способы ее получения. Более того, я могу предположить, что вы сами — пятнадцать сильнейших — не владеете полнообъемной информацией о себе самих».

«То есть как это? Я чего-то не знаю об остальных?» «Ты многого не знаешь об остальных. Ведь ты просто-напросто не всех знаешь лично…»

«Поэтому мы — здесь, а остальные — блокированы в штабе», — вмешался молчавший до поры Иешуа.

«Иешуа, какое отношение имеют наши товарищи или просто сограждане к моим коллегам по Службе? — удивился Петр. — Шпионов мы вылавливаем, террористов ликвидируем, а паранормов Дэнис к нам еще не засылал».

«Еще не засылал»… — Иешуа сделал ударение на слове «еще».

То ли помстилось, то ли вправду технические чудеса возможны, но Петр ясно услышал короткий смешок. Смеялся Биг-Брэйн. Этого не могло быть, потому что не могло быть никогда, решил Петр и не стал выяснять: чудо это или рядовая аберрация слуха.

Спросил у Иешуа с немалым недоумением:

«Что ты имеешь в виду?»

Недоумение его было искренним хотя бы потому, что сама идея использования Дэнисом паранорма — Мастера — в качестве разведчика против коллеги напрочь противоречила не существующему в Службе официально, но тем не менее написанному пером на бумаге и безгранично чтимому всеми Мастерами Кодексу Мастеров, присягу на верность которому принимали все пятнадцать — это никогда даже не обсуждалось. А что до неофициальности, так Мастера тоже официально вроде бы не существовали… Кодекс придумал Мастер-один финн Уве Онтонен, не самый старый по возрасту среди пятнадцати, но самый старший по опыту. Он первым ушел в первый бросок, он вообще работал один почти год, пока не появились сразу Мастер-два и Мастер-три, и Петр знал Уве лично: тот — в отличие от иных коллег — всегда жил сердцем и разумом в реальном времени, а время броска ни разу не стало для него, для его психики довлеющим. Может, поэтому он и считался первым среди первых…

Кодекс возник тогда, когда в Службе появился Мастер-семь, и все семеро поврозь, так решил автор Кодекса, — читали проект документа, вносили в него свои соображения, правили и, наконец, подписали. Все семеро. И тоже — поврозь. Остальные восемь Мастеров должны были принять его безоговорочно и следовать ему во всем.

Сейчас к месту было вспомнить тот его параграф, что стоял тексте под номером три: «Мастер не может совершить никако паранормального действия, могущего нанести вред жизни, здоровью или делу другого Мастера».

Вот так: коротко и четко.

Если бы в стране Храм работал кто-то из Мастеров, с кем Петр был незнаком лично — ну, не встречался, не привелось, были такие, говорилось уже, — то, значит, он нарушал этот параграф и должен подвергнуться суду Мастеров. Причем Уве предусмотрел в Кодексе только два решения суда: либо простить без последствий, если нарушитель сможет предъявить убедительные доказательства своей невиновности, либо — если не сможет — суд остальных приговаривает виновного к лишению права пользоваться своими па-ранормальными свойствами. И сие не было пустой угрозой! Сила паранорма, сложенная с силой коллеги, удваивалась. С девятью — удесятерялась. Это проверялось, и не раз. Но сила четырнадцати могла свести на нет силу одного. Говоря просто, четырнадцать Мастеров могли убить паранорма в пятнадцатом, превратив его в обычного человека, в рядового гражданина своей страны — из Мастера Службы Времени. Если быть совсем точным, то для этого хватило бы силы пятерых, Уве рассчитал цифру с помощью как раз Биг-Брэйна. Но Кодекс требовал для приведения в действие приговора участия всех, хотя — опять же к счастью! — до сего дня этот параграф оставался мертвым…

А теперь и вовсе мертвый, прагматически скучно подумал Петр, нет в реальном времени целых тринадцати Мастеров, навеки потерялись в бросках, поскольку неучтенный Кодексом шестнадцатый — Иешуа — разорвал связь времен. Тоже, кстати, с помощью Биг-Брэйна. Но верность Кодексу не просто рождалась с присягой ему. Она вбивалась Мастеру в мозг на уровень подсознания остальными Мастерами как раз тем самым методом умножения сил — теми Мастерами, кто был в реальном времени в момент присяги новичка. И, кстати, означенный метод отнюдь не требовал присутствия всех в одном месте, но лишь — в одном времени: мысль не боится расстояний.