Обычные командировки. Повести об уголовном розыске - Игорь Дмитриевич Скорин

экзотику устроить. Только долго не усидишь, к этому привычка нужна, — усмехнулся Касым, пододвигая гостю стул.

— А где Алтынай и твой цветник?

— Чучбору готовят. Пельмени такие, весной их стряпают, в начинку вместо мяса разная травка молодая с бараньим жиром идет. Вкусно. А уж плов я сам сготовлю. Это мужское дело. Аллах не разрешает присутствовать женщине при таком священнодействии. Но в мелочах нам можно пользоваться их услугами. Рис они уже перебрали, баранину нарезали, лук искрошили, морковку почистили... А остальное дело мужчин.

Вскоре в комнате появились две девочки. Первую, пожалуй, уже можно было назвать девушкой. Она шла, бесстрастно опустив глаза, как и подобает восточной красавице. Выдавала ее только лукавая ямочка на смуглой щеке. Из-под короткого яркого узбекского платья выглядывали шелковые шаровары, но и они не закрывали стройных ножек, заканчивались чуть ниже колен. Длинные черные волосы струились по спине, перехваченные лентой. Девушка несла высокий медный кувшин затейливой формы и белоснежное полотенце. За ее спиной пряталась девчушка лет шести с небольшим тазиком в руках.

— А вот и цветник, — представил дочек Касым. — Айгуль. А это Венера, — он взял на руки маленькую. Айгуль молча, с достоинством поклонилась, а маленькая поздоровалась и прошептала сначала «салам», а потом «здравствуй».

Александр Дмитриевич развернул сверток и вручил девочкам по огромной кукле, опасаясь в душе, что старшей не понравится столь детский подарок. Но Айгуль обрадовалась не меньше сестры.

— Вот они какие у меня! — похвастался Касым, когда дочери ушли. — Айгуль уже четырнадцать, в восьмом классе учится, музыкальную школу кончает!..

В комнату вошла маленькая полная женщина с круглым румяным лицом и черными, как агат, глазами, с гладко причесанными, чуть отливающими бронзой волосами.

— А это Алтынай, — представил Касым жену.

В его голосе звучала неподдельная гордость, словно он говорил: посмотри, какая красавица, другой такой в целом мире нет. Дорохов подумал, что за много лет совместной жизни Касым и не заметил, как изменилась жена. Она осталась в его глазах той же маленькой стройной девушкой, какой была четверть века назад.

Александр Дмитриевич вручил и ей подарок — украшения из янтаря. Подарки для сыновей — готовальню, набор фломастеров, складной нож — он передал Касыму.

Алтынай быстро накрыла на стол и вышла.

— Почему же она не села с нами? — спросил Дорохов.

— Нам поговорить надо. Она потом придет. Ты ешь, пожалуйста, и слушай. Нечаев про кассу на мясокомбинате соврал. Не был он там.

Дорохов согласно кивнул головой, с удовольствием уплетая пельмени с необыкновенно вкусной начинкой.

— Я понял, что ты не веришь ему, когда отказался идти искать деньги на Сулейманке. Так ведь?

— Так, Касым. Признаюсь, меня насторожило его многословное признание. Он будто специально громоздил подробности, чтобы ему поверили. К тому же лезть в гостиничную кассу с такими деньгами в кармане — ты уж извини! — Дорохов развел руками.

— Вот здесь ты, друг Искандер, мала-мала ошибку давал. В гостиницу он залез совсем не за деньгами. Ему понадобились документы. Снова хотел фамилию сменить. Ага? Дошло? Как там у вас... на всякого мудреца довольно простоты?

— Ну, давай, давай издевайся над гостем. Только я тебе еще один козырной туз припас.

— Какой? — насторожился Мамбетов.

— Нет, брат, давай сначала выкладывай все про Нечаева, а потом уже я тебе свои картишки открою.

— Хорошо. Ты вчера ушел в гостиницу, а я стал гадать, почему тебе так Нечаев не понравился. Что же ты мог заметить такое, что ни мне, ни моим ребятам в голову не пришло? Стал снова внимательно читать его «явки с повинной», и тут меня осенило: врет все Нечаев. Врет самым наглым образом. И особенно в деталях, мелких подробностях. Потому что просто не знает их. Поделился своими сомнениями с Беляковым, а тот сразу: «Давайте вызовем Нечаева и поговорим о деталях». Вызвали, спрашиваю: «А вот те черные туфли, что твой соучастник у арыка бросил, вместе покупали?» «Нет, — отвечает, — Валька — их он купил без меня. В каком магазине? Не знаю». «Задолго до кражи?» — «За неделю». — «Почему же он купил черные к лету? Некрасиво, надо бы другого цвета». Ухмыляется Нечаев: «Что же ты, гражданин начальник, не знаешь, что к серым брюкам как раз черные и подходят». А туфли-то у нас коричневые! Значит, он не знает, какого цвета были туфли, значит, врет. Кстати, по твоему совету Абитов показал свитер Морозовой, что якобы тетя вязала. Эту кофту, сказала она, Володька привез из Андижана, когда второй раз туда ездил. Вот я и спросил у него про поездку в Узбекистан. Нечаев сразу в лице переменился и прямо закричал, что в Узбекистане не был и, где этот чертов Андижан, понятия не имеет. Отправили мы его в камеру, а сами с Беляковым к телефону. Спрашиваю у начальника Андижанского уголовного розыска, как жизнь. А тот жалуется: нет, мол, у него никакой жизни, что с прошлого месяца всем составом с ног сбились, ищут преступников, что напали на склад и ранили сторожа, а потом исчезли, как сквозь землю провалились. Спрашиваю: приметы есть? А он сразу нашего Нечаева обрисовал. Ну, говорю, готовь плов, завтра приеду — раскроем. Сегодня с утра Нечаева в машину и — в Андижан. По дороге он чуть не удрал. Едва догнали. На месте его сразу же опознали очевидцы. А свитерок тот оказался из склада. В общем, старый верблюд наплевал мне в душу, как говорится в народе.

Мамбетов умолк, а Александр Дмитриевич сделал вид, что внимательно рассматривает посуду в стенном шкафу.

— Что же не спрашиваешь, аксакал, почему мы на удочку Нечая клюнули? Да потому, что уж больно хотелось ему верить. Тем более преступники, даже сознавшись, часто не торопятся вернуть похищенное: мол, потом, после отсидки, пригодится. Ну и понятно, еще соседи подвели. Республика-то не наша, свои-то нераскрытые все наизусть знаю, а у соседей — о чем сообщат. Я там, в Андижане, спрашиваю, почему сразу о разбое не телеграфировали, приметы преступников не передали? Отвечают: думали, мол, свои, надеялись, что вот-вот раскроем.

Касым хлопнул в ладоши, и сразу же появилась Айгуль с новой порцией дымящихся пельменей, поставила миску на стол, хитро улыбаясь, присела в реверансе и исчезла.

— В общем, хотел этот Нечаев на время укрыться в нашей тюрьме, пока андижанцы ищут его на свободе. Он думал, что сторожа зарезал насмерть.