Нарисованная любовь (СИ) - Анна Грекова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он развернулся и быстро пошел к дому.
Дженни была потрясена. Вот значит, как воспринимает её Эдвин? Как маленького упрямого ребенка. Но это же не так!
— Эдвин, — крикнула она, и когда тот не остановился, догнала и перекрыла ему дорогу.
— Эдвин, — она смотрела на него широко раскрытыми глазами, — ты зачем это наговорил? Я в тебе ошибалась? Ты же поэт, человек с тонкой душой…
— Минуту назад ты обвиняла меня в обратном, — перебил ее Эдвин.
— Ты прекрасно понял, о чем я говорю! Я считала, что ты способен увидеть реальность. Как же ты не разглядел за искусственным небом луну сквозь темные ветки деревьев, уснувшие одуванчики под ногами, голос в ночи, учивший своими стихами любви. Как ты это не разглядел? Почему не увидел?
Эдвин не мог больше смотреть в ее горячие искрящиеся глаза. Большим усилием воли он сдерживал дрожащие губы, отчего лицо выглядело окаменевшим, жестким. Со всем этим надо было кончать.
— Не захотел. — Сказал, как поставил точку.
Грубо отодвинул Дженни с пути и ушёл.
Дженни стояла ошарашенная, оглушённая.
— Боже мой, — прошептала она, — как стыдно. Все это время он воспринимал мою любовь как игру повзрослевшего ребенка. Да он же меня совсем не понимал. А я жалела его, оберегала, а он и не думал… Выходит, в его глазах я бегала за ним, выбрав объектом преследования. Болван.
В груди Дженни поднималась злость. Как она могла себя так вести, стать посмешищем? Эдвин, что, всё время думал, будто она ради игры нарочно отрывает его от Ани?
— Ох, — вырвалось у Дженни, и она закрыла лицо руками.
У нее остается только Артур. Вот он всё понимает и воспринимает её такой, какая она есть. Вот кого нужно безраздельно любить. Да, она может быть счастлива с ним. В нём есть тот самый пыл любви, сверкание глаз, дрожь при прикосновении к ней. Да, это любовь! Почему она не должна быть такой? И Артур принадлежал ей всегда. Вот только тот давний его обет не позволяет ей быть полностью счастливой. Камнем залегла его клятва в её душе. Если бы не это, хотя…
Дженни негромко рассмеялась. Такими словами можно обмануть кого угодно, если твердить постоянно. А как обмануть себя? Как обмануть Эдвина, который всё понимает, но старается хоть что-то исправить своими методами? А какой метод у неё? Есть ли он? У неё есть любовь! Она докажет. Завтра же.
— Завтра, — прошептала Дженни и улыбнулась.
В поместье полным ходом идёт приготовление: суетиться повар, взволнованно бегает Ани — не забыть бы чего. В городе дамы в последний раз придирчиво осматривают наряды и шушукаются на тему: повезло же этим сестрам. Завтра… Завтра все изменится. В разгар праздника, среди музыки и сверкающих огней, с улыбкой глядя в разгоряченные лица и пылающие ожиданием глаза, она скажет Артуру «нет». Потому что верит в любовь и знает, какой она бывает. Опустит голову отец: он всегда знал, что Дженни способна на подобное, повторит вопрос сват, уверенный, что она что-то не расслышала, замрет Артур, пораженный и неверящий. Анетта слегка приобнимет её и будет шептать:»Успокойся». И только тот, единственный, ради которого бьется её сердце, резко опустит глаза, чтобы не выплеснулась нечаянная радость и тут же с горечью подумает: «Зачем это? Все так хорошо устраивалось…» Эдвин… Чужой мужчина… Муж любимой сестры, её Ани, мамочки Анетты, счастье которой важнее всего для Дженни. А по-другому нельзя. Потому что это будет последний раз, когда Эдвин посмотрит на неё взглядом, без которого она не мыслит жизни. В душе любимого поселится пустота, которую ничем не заполнишь. Эдвин ещё дальше отгородится от нее твердой уверенностью, что жизнь для него — это вот такое спокойное существование без всплесков и полета души, когда «вокруг обыденно, привычно и знакомо». Дженни вновь улыбнулась, подумав, что можно долго рассуждать, взвешивая всё за и против, и прятать за нагромождением мыслей то, что можно выразить очень просто: я его люблю! Но никогда не скажу об этом и не услышу в ответ такие же слова.
Только к чему это затевать? Почему прямо не сказать Артуру, что отказывается быть с ним. Жестоко и непорядочно. Она собирается причинить боль всем: Артуру за то, что когда-то, пусть невольно, пробудил в ней чувства, натолкнул на путь любви, а сам мается от несбыточности своего счастья и пытается выкарабкаться с помощью Дженни, обманываясь и попутно обманывая её; Эдвину, чтобы показать, на что способна ради него и обречь на страдание; себе, чтобы до конца жизни казниться за несправедливость к Артуру и болью неблаговидного поступка заглушать ненужную любовь. И после этого — уехать, чтобы больше никого из них не видеть. И может быть у нее ещё будет любовь, какая-то другая, счастливая, только…
Зачем ей любовь без Эдвина? Значит, Дженни должна остаться. Выйти замуж за другого, лишь бы иногда видеть любимые голубые глаза, замирать от голоса и всегда носить на лице маску, заперев внутри бьющееся сердце. А как по-другому? Откуда ждать помощи?
— Дженни, — вдруг услышала она и резко обернулась.
Невдалеке стоял Артур. Он выглядел совсем другим: удивленным, растерянным и…родным. Его лицо было необычайно одухотворено, как будто он только что познал великую истину или сбросил с плеч тяжкий груз.
— Дженни, — повторил он и, подойдя ближе, взглянул на нее с любопытством и неверием. — В тот день на этом месте была ты?
Дженни молчала. Она тоже всматривалась в его лицо, потому что вдруг увидела того Артура, который околдовал ее год назад и подарил ей это чудо- любовь. Рыцарь ее мечты, символ великого чувства.
Артур взял ее за обе руки, притянул к себе, обнял.
— Теперь я знаю, почему так неудержимо потянулся к тебе после встречи в нашем доме. Мы уже были связаны духовным общением и умением понимать и доверять друг другу. Ты всегда была моей спасительницей. При встречах неизменно злила меня,
