Беглец - Екатерина Стадникова

Во мгле трудно было понять, где на горизонте кончается небо и начинается море. Замок словно балансировал на краю темной бездны.

– Послезавтра я распрощаюсь с этим проклятым островом навсегда, – совсем рядом произнес чужой малознакомый голос.

Айвен баюкал культю. Навен поймал себя на мысли, что так и не нашел времени поговорить с ним.

– С гизрийцами?

– На «Чайке», – улыбнулся тот. – Ее капитан второй человек в корладской военной разведке. Проследит, чтобы по дороге домой со мной ничего не случилось.

– А Леннарт?

– Последний раз, когда я его видел, тот готовился просить руки Лавинии. Думаю, от этого многое будет зависеть. Прости меня…

– За что?

– Я напал на тебя. Трижды. Дважды ранил. Жрицы и маги говорят, что не я. Но я же знаю правду. Я… помню все. И мне с этим жить.

– Жить, – эхом повторил Навен.

На площадку вывалился Готфри. Румяный от вина, он с трудом устоял на ногах. Заметил, что не один, выругался, и собрался было обратно, как Навен окликнул его.

– А ты не такой засранец, каким кажешься на первый взгляд.

– Тот же комплемент тебе, мой неотесанный друг, – гизриец закашлялся. – Ваши острова убьют меня.

– Что бал? – вежливо поинтересовался Айвен.

– Сборище мужланов? – Готфри скривился. – Меня стошнило, когда дело запахло свадьбой. Передайте мои поздравления жениху. Хоть так у него появится ум. А мне хватает своего. Невеста, конечно, хороша. Но травить своей едой собак я не хочу. Как и спать с кинжалом под подушкой.

Он привалился к бортику и едва удержал выпитое и съеденное внутри. Корладец жестами дал понять, что вынужден покинуть приятное общество. Навен вымученно улыбнулся.

– Лавиния удавила бы меня, стань моей женой. – Готфри тяжело дышал и часто сглатывал. – А так я кругом молодец. Корладский теленок обязан мне дважды: жизнью брата и личным счастьем. Кто знает, может с нас начнется мир между Гизрией и Корладом?

Он с надеждой посмотрел Навену в лицо, обдав винной вонью.

– Родство? Пфе! Так и так породнимся. У тех двоих пучок кузин. Все как одна кудрявые и послушные. Выбирай любую. А как надоест Лавинии муженек, так Корлад с Гизрией рядышком. Я всегда могу повторить.

Готфри мечтательно прикрыл глаза и… тихонько протяжно захрапел.

– Лучше молчи.

Навен взял глупого мальчишку под локоть, приложил в лоб руной (от которой тот, может, и не протрезвел, но в сознание более-менее вернулся), сдал рыцаренка няньке-Фрише с рекомендациями, а сам поспешил подальше от опостылевшего праздника.

Город не спал. На подоконники горожане выставили цветные фонари. На фасадах трепетали бечевки с флажками. Всего один дом стоял погруженный в безмолвную траурную черноту – дом Рейнара. Навен постоял напротив слепых окон, прислушался и поспешил дальше.

То там, то тут натыкался он на счастливых людей. Несмотря на собачий холод они пели и пили. Навен украдкой наложил на троих особенно загулявших мужичков защитные чары, как учила когда-то тетушка Мирта. Чтобы если уснут они в сугробе, не пришлось их хоронить.

Дыхание колом стало в глотке. Нос и глаза защипало. Та самая скорбь настигла посреди общего веселья. Он бессильно задрал голову. Ничего. Низкое небо, косматое и серое от света с земли. Как брюхо гигантского който.

Навен шарил пустым взглядом по домам, по прохожим, по собакам и детям. «Пьян мертвецки, решат они», – подумалось вдруг. – «Пускай».

Орсо нагнал его бесшумно. Он сунул свою большущую голову Навену под руку, позволяя опереться на себя. Вдвоем идти оказалось легче. Шаг за шагом боль следами оставалась позади. А светлая грусть и память оставались в сердцах, бьющихся, как одно.

Прощание

«Предъявитель сего действует с моего позволения и от моего имени».

Догадывался ли Навен, что «Чайка» и его унесет от острова в неизвестность? Нет.

Капитан брига оказался старинным другом Рейнара. Навен видел его на острове, когда был совсем мал. Старый лис мгновенно протрезвел, когда на выстрел отборной солдатской бранью ему ответил почти забытый голос.

События последних двух дней сплелись в тугой клубок. Навен знал, зачем отправляется на материк. За ответами, за исцелением. Но хотеть туда от этого не начинал.

Он стоял на палубе и смотрел на удаляющийся причал. Отсюда уже не различимы были фигурки тех, с кем навсегда останутся его мысли.

Лаф-лаф – счастливая невеста. Она крепко обняла Навена и прошептала: «Ты был прав. Я встретила рыцаря». Ее он покидал со спокойной душой. Леннарт остался. Однажды он обязательно заберет Лавинию в Корлад, но не сейчас.

Каси простилась с сыном в замке. Она не желала делать расставание еще более мучительным и тяжким. Не хотела тащиться в промерзший порт. Ее мягкие надушенные руки обнимали так отчаянно, словно в последний раз. «Я вернусь», – мысленно поклялся Навен. – «Найду его, исправлю ошибку и вернусь».

Зато пришла Лиль. В своих привычных лохмотьях старой нищенки она прятала магию и мудрость. Здоровый глаз девчонки плакал. Слезы замерзали на ресницах и щеке. Губки подрагивали.

– Дом Мирты теперь твой, – зачем-то сказал Навен. – Люди искали у нее помощи. Обещай учиться. И не убить никого.

– Обещаю.

Он рассеянно поцеловал девчонку в макушку и зашагал к кораблю, но ледяная ручка перехватила его кисть. Застывший слепой глаз вдруг повернулся в глазнице и вперился в Навена.

– Когда вернешься, ты будешь только моим, – тихо и зловеще сказала Лиль.

Орсо поднялся на задние лапы и оперся передними о борт, чтобы дольше видеть провожающих. Он один верил, что путешествие их станет если не удачным, то познавательным. Когда «Чайка» снималась с якоря, Лавиния махнула и Орсо. Она, может, и не понимала, что он такое, но любила его почти так же крепко, как он ее.

«Арамера» отозвалась на прощание «Чайки» медным голосом колокола. Там на палубе стоял Готфри. Бледный и помятый, он, поймав взгляд Навена, приложил ко лбу два пальца и махнул.

В кармане зашелестела свернутая записка. В суете прощаний ее появление почти не запомнилось. Каси сунула листок и просила прочесть, когда берег скроется за горизонтом. Сентиментальная глупость. Навен развернул записку.

Подсохшие пятнышки слез, чуть поплывшие чернила, дрожащая рука. И всего одно слово.

«Томас».