Литературная Газета 6286 ( № 31 2010) - Литературка Литературная Газета

Нашему президенту нравится общение, темп перемещения невероятный, диапазон тем зашкаливает. Но есть одно «но». Когда человек много говорит, надо много запоминать из сказанного. И тут несоответствие сказанного в одном месте со словами, произнесёнными в другом, настораживает. И образ якобы президента-либерала начинает тускнеть.

Одна из материализованных инициатив, которую поддержал президент, – закон о расширении прав и полномочий ФСБ, оказалась самой резонансной, хотя вряд ли авторы закона на это рассчитывали. И смягчающие поправки, внесённые в закон, не сделали его более объяснимым. Такое впечатление, что терроризм превратился в некую палочку-выручалочку для власти. Сначала, ссылаясь на терроризм и коррупцию после Беслана, отменяют прямые выборы губернаторов. Затем закон о борьбе с экстремизмом, который и есть побудительная среда для терроризма, где в качестве главных побудителей оказываются журналисты, которых возможно привлекать к суду за критику современной власти, являющейся, кстати, оплотом коррупции. Странно. Зачем ФСБ новые функции? Согласно докладу сенатора Серебрякова, с которым он выступал по этому закону, предваряя голосование по нему и последующих ответов на вопросы, заданные сенаторами, мы имеем любопытную картину, один из ответов Серебрякова можно счесть прозорливым сарказмом. У сенаторов вызвал недоумение тезис закона об ответственности за неподчинение чекисту. «И что тут такого? – ответил господин Серебряков, он же первый зампред Комитета по безопасности, – мы же не удивляемся, что существует ответственность за неподчинение милиции или наркоконтролю. Теперь ФСБ уравняли в правах с ними».

Браво, браво, сенатор! Это, конечно, большая радость для российской ФСБ. Она доросла до уровня нашей милиции. Теперь следует ждать врастания в эту суть и второй серии «оборотни в погонах». Суть та же, но погоны другие.

Удивительно: президент, обозначив борьбу с коррупцией своей первоочередной задачей, предложил осуществить проверку принятых законов на наличие в них коррупционной составляющей, одновременно вносит закон о ФСБ, который эту составляющую несёт в своей плоти. Как воспротивиться давлению милиции? Иначе говоря, не подчиниться ему? Очень просто – откупиться.

Почему ФСБ даруется право на подозрение? У ФСБ оно есть. Этим оно и занимается. Но мы пока не видим разительных перемен в борьбе с терроризмом. Война продолжается. Или мы считаем, что, расширяя поле подозрительности, мы создадим некую зону благонамеренности? Увы, нет. Неприязнь к ФСБ будет возрастать – сначала в арифметической, затем в геометрической прогрессии.

Нужно это ФСБ? Вряд ли. Но это непременно произойдёт. Так что, господин сенатор, ваши доводы, к кому приравняли ФСБ, ни с точки зрения иронии, ни с точки зрения сути малоудачны.

Наш президент склонен к импровизации, и это радует. Но не всякая импровизация во благо. Рассчитанная на одну аудиторию, а впоследствии процитированная в другой, имеет разное восприятие. Что хорошо для РСПП, оберегающей наших незабвенных олигархов, то не впрок на шахте, либо заводе, либо в институте. Было бы прекрасно, если эта фраза осталась в пределах РСПП, но так получилось, она миновала этот зал.

Видимо, президент переполнен ощущением модернизации и считает, что все устоявшиеся нормы есть препятствие на её пути. Я согласен с Юрием Болдыревым, который цитирует эти слова президента в «Литературной газете», улавливает их неадекватность времени, в котором мы живём. Тем более что сказаны они были в момент, когда РСПП продавливали смягчение Трудового кодекса для небедных работодателей с правом увольнять не одного плохо работающего, а совершать массовые увольнения, когда это считает нужным работодатель, иначе говоря, изгонять тех, кто стал не нужен. И президент, судя по всему, не возражает против этой инициативы.

А потом у работодателей появится желание сократить отпуска работников и другие социальные гарантии, что есть главное социальное завоевание нашего прошлого, которое отчасти было прошлым и нашего президента, оно дало ему, судя по всему, неплохое бесплатное образование. Те самые завоевания, которые скопировал капитализм, после чего перешёл в другую фазу социально ориентированного капитализма, ибо понимал, что с этим связано его успешное, либо неуспешное будущее.

Предоставление работодателям право «утрамбовывать» наёмных рабочих, которого добивается РСПП, есть крушение незыблемого конституционного права на труд.

Некое разночтение в блоке сдвоенной власти. С одной стороны, министры в своих отчётах перед премьером говорят о мерах и усилиях исполнительной власти по сокращению безработицы. С другой, работодатели подталкивают президента дать им право её увеличивать.

И как девиз те самые слова президента: «Если человек, нанимаемый на работу, готов работать только 8 часов, его надо гнать», Получается, что человек, готовый выполнить конституционный норматив рабочего дня, порочен по своей сути.

И ещё один не лишённый социальной нервозности аспект. Меня не покидает ощущение, что власть, неустанно отрекаясь от социалистического прошлого, в котором якобы правили бал все возможные и невозможные пороки, возвращает нас в атмосферу 90-х годов – такого же неприемлемого отношения к фундаментальному профессионализму, обладателем какового являлись люди старшего поколения. Обострялся не без умысла конфликт поколений.

Президент, как мне кажется, настороженно относится к старшему поколению граждан, они для него излишне консервативны. И он не скрывает этого. Президент преисполнен желания омолодить и повседневность, и политику. Он устремлён в будущее. И это можно только приветствовать. Но если из жизни исключается преемственность, а точнее говоря, эстафета поколений, то мы получим, один в один, комплекс младореформаторов. На Западе седые головы – ресурс, который ценится на вес золота. Но мы же не Запад. У нас суверенная демократия. Мы лишаемся взлётной полосы. Ибо взлёт в будущее реален, когда ты обрёл твёрдую устойчивость в настоящем. И эту устойчивость помогли тебе обрести много знающие и обогащённые жизненным опытом люди. Иначе не получится.

 Маленький штрих – беседа президента с министром МВД Нургалиевым. Речь идёт о диверсии, случившейся на Баксанской ГЭС в Кабардино-Балкарии. Нургалиев докладывал о возможных ошибках, которые допустила достаточно опытная охрана станции, осуществляемая силами МВД. Медведев тут же включился в разговор и конкретизирует его: «Этих пенсионеров надо гнать в три шеи». Министр извинительно уточняет: «Они не пенсионеры». Мелочь, конечно, но образ вырисовывается явственно.

Для изменения жизни мало одного желания её изменить. Для свершения перемен эту жизнь надо знать. Увы, но это случается только тогда, когда некто не просто жил, а прошёл испытание жизнью, а проще говоря, аттестовался в ней значимыми результатами сотворённого дела.

И снова о главном. Как явствует из обсуждения всевозможных форм борьбы с коррупцией, президент имеет намерение вместо лишения коррупционеров и их родственников личной собственности, обретённой благодаря мздоимству, наложить штраф. Что это? Отвечаю в силу того, что оплотом коррупции является власть, во всех параметрах её присутствия, как на федеральном уровне, так и в регионах, а значит, именно власть, погружённую в коррупцию, надо призвать, а точнее, мобилизовать на борьбу с ней. Но, увы. Змея сама себя не жалит.

Ослушаться президента нельзя. Президент сказал: «Надо бороться». И всем, кто числится в подчинении, положено ответить: «Есть!» А вот как? Вопрос. И тогда появляются поправки к закону. Ибо каждый депутат истолковывает эту борьбу по-своему и думает прежде всего о себе и немыслимо разбогатевших депутатских жёнах, и не только о них – череда родственников многофамильна. А вы недоумеваете, почему надо отказаться от конфискации имущества и заменить её штрафами? И что это значит? Малоутешительное предположение, но оно есть: президент отступил. Перед кем? Перед носителями и созидателями коррупции. И это будет продолжаться вечно – до тех пор, пока в системе борьбы с коррупцией не будет задействовано общество, его гражданская суть. Борьба с коррупцией – это не выяснение отношений в параметрах властного междусобойчика, а угроза жизни всего общества. И мобилизовать общество можно только в том случае, когда власть доверяет собственному народу, а равно и народ власти, и готова объявить всеобщую борьбу с коррупцией.

 И тут я обращаю свой взор в мир отечественной правозащитности. Бесспорно, 31-я статья Конституции превыше всего. Но, господа правозащитники, задумайтесь, почему ваш голос не слышат миллионы? Потому что правозащитная деятельность обрела у нас выборочный, точечный характер. Там, где скандал, там мы присутствуем. А вот Пикалёво – не для нас, правозащитников. Поэтому и народ безразличен, он не уверен, что вы защищаете его, народа, гражданские права. Поэтому и солдатские матери ушли в отрыв – они говорили о правах тысяч и тысяч. Так вот коррупция перемалывает и уничтожает гражданские права Большинства. Давайте обратим на это свой правозащитный взор.