Невместе - Эллин Ти

И я искренне не понимаю, какого черта, но она просто пропадает. Я даже пару раз пытаюсь выхватить ее у школы в обед, но ничего не выходит. Пишу ей – не отвечает, звоню – не берет трубку. Если бы не Леха, уверивший меня в том, что у нее все в порядке и буквально вчера они с Дашей на кухне Захаровых полночи плакали под грустные треки, я бы уже с ума сошел оттого, что что-то случилось.

Чертову неделю! Она испарилась на неделю! Из-за графика я не мог позволить себе пасти ее у школы двадцать пять на восемь, работы навалилось в ресторане слишком много. Еще эти ее одногруппники… Девушка отбор не прошла сразу, потому что начала строить мне глазки, а из двух парней за пару дней остался только один. Он чем-то напоминает мне Кирилла, я надеюсь, что это поможет ему в работе со мной, а мне с ним. Погружение в рабочий процесс идет долго, нервы мои на пределе каждый день, и игнор со стороны Сашки просто добивает!

К концу недели я как граната, у которой вырвали чеку. Одно неловкое прикосновение – взорвусь на хрен.

И это очень помогает мне на игре, мы громим соперника, и две забитые мною шайбы становятся решающими.

Но как же мне мешает это после игры…

У нас снова конференция. Сразу после матча, с каким-то там известным изданием, я не особо разбираюсь. Задают вопросы не только Палычу, но и некоторым игрокам, и просто слава богу, что никто не решает задать вопрос мне.

Потому что, черт возьми, Саша стоит рядом с Палычем и нашим спортивным директором в красивом брючном костюме, на каблуках и просто при полном параде и переводит некоторых журналистов так бодро, словно в нее влили с десяток энергетиков.

И я только рад тому, что она цветет и пахнет, но какого хрена? Я тут с ума сходил, думая, куда делась моя Саша, а она прекрасно себя чувствует, просто решила меня игнорировать, словно я пустое место.

А я не пустое. Для кого угодно – да, но не для нее. Я видел, как ее глаза горели, когда я ее поцеловал. Я чувствую, что ей со мной комфортно, вижу все это. Она от этого бежит? От своих чувств? Так что от них бежать? Надо к ним бежать! Ко мне! Прыгать в объятия, а я точно поймаю и упасть не дам…

Но меня накрывает злостью, что она решила прекратить общение и даже не удосужилась об этом сказать. Я пишу, как идиот, каждый день, звоню, волнуюсь о ней, а она коллекционирует непрочитанные от меня, видимо, иначе хрен знает что происходит.

До конца конференции доживаю с трудом. Меня трясет и тянет к ней, я еле сдерживаю свои эмоции. И так и не дотягиваю до конца, не дожидаюсь, пока она освободится окончательно.

Я подлетаю к ней, когда она стоит с нашим спортивным директором и принимает комплименты о своем профессионализме. Сразу извиняюсь и надеюсь, что после моей наглости со мной не разорвут контракт, но я просто больше не могу.

– Извините, – выдавливаю из себя улыбку и подхожу к Сашке сзади, хватая ее за локоть. Да, со спины, чтобы точно не сбежала. – Но я вынужден похитить даму.

Тащу ее за собой, но не быстро, помня, что она на каблуках, хотя пелена злости застилает вообще все и в глазах, и в мыслях.

Она что-то там бубнит, возмущается, даже пару раз лупит ладошкой мне по спине и плечам, наивно полагая, что я что-то почувствую.

– Саша! – рявкаю, разворачиваюсь и дергаю ее на себя, заходя за угол и впечатывая ее в стену, скрывая от посторонних глаз.

– Что ты себе позволяешь?! – психует она, пытаясь вырваться, но меня хрен сдвинешь сейчас, всей командой пытаться придется.

– Это я что себе позволяю? Да что угодно, кроме как пропасть на неделю без звонков и сообщений! Какого хрена ты меня избегаешь?

– Что? – Ее брови почти убедительно взлетают наверх. Я почти ей верю. Но ключевое слово тут «почти». – Да сдался ты, еще избегать тебя. Не отвечала, потому что не посчитала нужным.

– Вот умная вроде, а считать не умеет, – снова рычу, не могу контролировать эти эмоции. Мне ее придушить хочется уже не только за неделю молчания, но и за то, что ядом своим тут все поливает сейчас. Вот такая Саша мне тоже нравится. Просто этой Саше очень хочется надрать задницу. – Пересчитай!

– Не собираюсь, – опять фыркает. – Нам не о чем говорить, все! Мы работали вместе – общались. Перестали работать – перестали общаться. Это как в школе, знаешь? Вроде лучшие друзья, а после выпускного забывают друг о друге. Так и у нас. Выпустились – забыли.

– А целовалась ты со мной тоже по-дружески? Как в школе? Выпустились – забыли?!

– Я с тобой не целовалась, – она говорит это с такой злостью, что мне прямо тут с нее одежду содрать хочется. – Это ты не можешь держать себя в руках и ведешь себя как первобытный!

– Да я еще не начинал даже так делать, – сжимаю руками ее талию еще сильнее, одновременно надеясь, что и не причиню ей боли, и сделаю больно.

– Ты ужасен! – тычет пальцем мне в грудь.

– О, да ну?! Поэтому ты там, стоя в кабинете, меня чуть не сожрала, да?

– Не неси чушь, мальчик. – Она высокомерно поднимает бровь, и меня тут же кидает в жар. Это край. Этот характер выносит мозг так горячо, что я уже смотрю по сторонам, думая, за какую из дверей можно ее затащить.

– Ты как меня назвала? – психую. Впечатываю ладонь в стену в сантиметрах от ее головы. Залипаю на секунду на движении ее волос от этого шлепка по стене и снова перевожу взгляд на ее глаза.

– А как тебя еще назвать? Мальчишка! Что за истерики, Тимур? Я вроде еще в первую встречу сказала, что нам не по пути!

– Твои слова твоим действиям противоречат, поэтому лучше применяй рот как-то иначе, он все равно зачастую несет несусветную чушь!

– Да что ты…

Я не собираюсь ее слушать больше, нет. Точно не сейчас, когда сердце лупит о ребра с такой силой, что я нахожусь на грани инфаркта.

Не знаю, что она там подумала про рот, но лично я имел в виду поцелуи и именно этим и затыкаю ее.

Прижимаюсь грубо, резко и быстро, так, как я еще никогда