Любовь вне правил (СИ) - Владон Евгения

– Ты... ты... ты что это творишь? Я на это не подписывалась! – и не шибко-то дергалась и вырывалась. Она вообще не дёргалась, если уж на то пошло! Просто тупо смотрела округлившимися глазами на все завораживающие финты, проделываемые пальцами Баумана с её руками и ЕЁ ремнем!

– Скажи спасибо, что это не скотч, и что я ничего не собираюсь на тебе брить!

Демонстративно подергал за петлю восьмерку на поручне в нескольких дюймах от связанных ладошек Джо и только тогда соизволил спуститься с её ягодиц и поясницы.

– Мне не надо ничего брить! – и это тоже мало чем походило на испуг и панику.

Она сама не понимала, что с ней происходило, и почему жажда борьбы бесследно стиралась под давлением рук Рика. Её лишь ненадолго отрезвило его последующим и не менее просчитанным движением-рывком. Он стянул с неё колготки и трусики (туфли с неё слетели с его же помощью ещё в гостиной, пока он нёс её в спальню на своём плече) – окончательно обнажил и причём весьма откровенным жестом. Ведь его лицо и глаза как раз находились на уровне румяных холмиков отшлепанной им попки и скрытой между ними линии промежности.

Боже правый, даже Гаррет в их первую ночь не удостоился такой чести – лицезреть её киску с такого близкого расстояния.

– Я вижу! – Бауман явно тащился и нисколько этого не скрывал. – Очень хорошо вижу!

Ещё и надавил пальцами на внутренние края ягодиц прямо рядом с сжатым колечком ануса, вагинальной щелочкой и над сомкнутыми дольками половых губ. Всё, что предстало его довольной физиономии было начисто "выбритым", девственно гладким и увлажненным блестящей плёночкой греховных соков.

– Твою мать, зачем ты меня связал? – попытка подёргать связанными руками не увенчалась успехом, как и шевельнуться нижней частью тела.

Её почему-то слегка крыло под его взглядом и осознанием происходящего. Всё воспринималось слишком реальным и запредельно осязаемым. Но пугало не это, и не её реакция на Баумана, а то что в любую секунду могло случиться нечто весьма непредсказуемое и крайне шокирующее, способное окончательно сорвать её с тормозов. Ведь она хотела этого сукиного сына, не смотря ни на что, даже на неуемную жажду его прибить и закатать живьем в асфальт! И её реально клинило от его голоса, звучавшего в паре дюймах от её киски. Если она сожмёт ягодицы (или попытается это сделать) он же явно увидит, как из неё потечёт.

– Чисто в целях самосохранения! А то, боюсь, после двадцати лет воздержания мне не хватит никаких сил тебя удержать.

– Я не воздерживалась двадцать лет!

– Скажи это кому-нибудь другому! – наконец-то он привстал и даже отпустил её... на время. – Уверен, кроме миссионерской позы на большее тебя никому раскрутить не удавалось.

Подхватил ближайшую длинную подушку из груды других декоративных подушек у изголовья кровати, скользнул ладонью под живот Джо... Она и сама едва не подскочила, как ошпаренная, уж слишком чувствительным оказалось его соприкосновение с её интимной линией лобка и брюшного пресса. Тем более она совершенно не ожидала от него подобных действий ещё и так скоро (угу, они же ещё не ходили на первое свидание).

– Может ещё скажешь, что я каким-то чудом сохранила девственность?

Он сунул подушку ей под низ живота и бедра. Теперь её попа буквально торчала кверху над уровнем матраца в весьма развратном положении. И ей пришлось таки заткнуться...

– Думаю, ты сохранила нечто куда более ценное, чем какую-то сомнительную девственность...

Спросить Баумана, что он, чёрт его дери, имел в виду, ей так и не удалось. Его пальцы в этот момент накрыли её киску и осторожно заскользили по влажным лепесткам вульвы и онемевшим половым губкам. Из головы моментально повылетали оставшиеся пробки с предохранителями. Джо задохнулась, оглохла, ослепла и немощно заскулила. Господи, она и подумать не могла что будет так... так нереально сладко, до полного умопомрачения.

– Я же говорил, что при следующей встрече буду выбирать именно я, какими методами буду тебя иметь... – невесомые подушечки пальцев проскользнули меж зажатыми дольками половых губ и точечным узором надавили на твёрдую вершинку вздутого клитора.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Она не успела как следует прочувствовать этот вышибающий на хрен разряд эрогенного взрыва, как её приложило контрольным контрударом под губами Рика. Его горячий вакуум рта практически полностью накрыл её вульву от клитора и до вагинальной щелочки. Ненасытная змейка порочного языка извивалась прямо по её складочкам и припухшим линиям пульсирующей киски, нажимая, растирая и размазывая по нежнейшей поверхности интимной плоти смешавшиеся соки её выделений и слюны Баумана. А когда он нырял совсем неглубоко, но весьма ощутимо в колечко её влагалища или поднимался к сжатой розочке ануса, она не теряла сознание от собственных стонов только лишь благодаря его удерживающим рукам и легкой режущей боли при более глубоком проникновении живого бархатного клинка в её вагину.

Это был тот самый предел всех пределов! Господи... её трахали языком! В буквальном смысле! И не кто-то там, а Ричард-мать-его-перетак-Дункан-Бауман! Чертов Рикки Тандер! И она кричала, стонала и подмахивала своей попкой навстречу его пальцам и атакующему рту, как какая-то порно-актриса без комплексов, моралей и мыслей о ближайшем будущем. Какое к чёрту будущее? Она погружалась, тонула и цеплялась за настоящее, за эти сладчайшие мгновения чистой животной похоти первозданного греха!

– Хочешь ещё?

Она едва не разрыдалась, когда Рик неожиданно и буквально оставил её ноющую киску без головокружительного вакуума своих губ и языка. Приподнялся над её спиной, практически накрыв пылающим жаром своего сильного несокрушимого тела, задев горячим звучным шепотом её пурпурное ушко ещё и лизнул за мочкой, прямо по чувствительной линии основания над скулой и шеей. Её затрясло от почти невинных ласк мужчины так, если бы она прочувствовала это движение прямо внутри влагалища, именно там, где Рик успел растереть её твёрдые стеночки до сладкого онемения.

– Ты надо мной... издеваешься? – просипела Джо, с трудом понимая, что говорит.

Хочет ли она ещё? Его счастье, что у неё связаны руки!

– Считай, это неотъемлемой частью моего наказания.

– Я ничем... перед тобой... не провинилась! Если надеешься... что я буду тебя умолять... Засунь своё самомнение глубоко... в свой роскошный зад!

– Ты просто охренеть какая дерзкая инфанта! – у Баумана самого осип голос, и казался в эти мгновения настолько глубоким и осязаемым, что его бархатная вибрация практически отражалась и царапала воспаленные им же сверхэрогенные зоны скулящей киски. И этот засранец ещё и оплел пальцами её скулы, подбородок и шейку, приподнимая над одеялом её поплывшее личико и почти задевая-накрывая обжигающим шёпотом своего чертового рта её задыхающиеся губки.

Нет, не только это вынудило её протяжно взвыть, немощно вцепиться пальчиками в перекладину решетки и дёрнуться под Риком всем телом. Этот сукин сын прижался к её пылающей промежности своим... хреновым членом! Боже! Заскользил упругой головкой по очень влажным складочкам и намеренно остановился на клиторе, медленно втираясь в его зудящую вершину и тем самым вызывая более острые и выбивающие всё на хрен спазмы нестерпимого перевозбуждения.

– Обещаю... я закрою на это глаза, если как следует меня попросишь! – теперь ещё и перенаправил её вверх, к вагинальной впадинке, прижав в конечном счете весь каменный ствол ко всей киске и... бл*дь (!!!)... тяжёлой мошонкой к лобку и клитору.

– Обещаю! Я сама тебя убью... голыми руками... как только меня развяжешь!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Плохая!.. – губы Баумана расписывали опаливающими мазками её упрямый ротик, пока его член натирал ей промежность запредельно откровенными и неспешными скольжениями. – Очень-очень плохая и испорченная девочка!

И в довесок вжимался в её ножки, ягодицы и спину собственными бедрами, животом и грудью. И это окончательно и бесповоротно выходило за все грани реальности и трезвого осмысления происходящим! Боже! Практически слиться кожей один в другого, упругим рельефом мышц двух наэлектризованных эрогенным током тел, будто они совокуплялись даже своими нервными окончаниями, всеми и каждым по отдельности воспаленными рецепторами.