Глянцевая женщина - Людмила Павленко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы ничего почти не сделали, а вы… уже не вы! — восхитился Чудин.
— Вы физику учили в школе? — спросила актриса.
— Ну да.
— Значит, помните закон под названием «Бритва Оккама». Он гласит: не умножайте сущностей сверх необходимого! Я привыкла во всем обходиться немногим. В том числе и выразительные средства для сцены использую достаточно скупо.
— Браво! — захлопал в ладоши Павел Прокофьевич.
— Вы рано аплодируете. Я не могу войти в образ Светланы.
— Да вы уже вошли в него!
— Отнюдь. Мы с вами не видели эту женщину, но по рассказам знаем ее примерные характеристики — высокомерна, холодна, цинична… Ф-фу! Какая вонь от этих омерзительных духов! Квартиру надо будет потом проветривать в течение многих часов. Они невероятно стойкие.
— Вы что… Вы специально их купили?
— А то как же! Целых три пузырька, чтобы смешать три аромата. Правда, купила их задешево. Это так называемые «пробники» — малюсенькие пробирочки, которые покупают на пробу. Ведь я собиралась сыграть предполагаемого убийцу для Виктора Петровича. Но наш великий следователь более не нуждается в моих услугах. Вот я и решила использовать эти приспособления для образа Светланы. Итак, начнем. Вы будете Алиной.
— Помилуйте! Женская роль…
— Вы ничего не говорите. Просто смотрите на меня. Идет?
— Ну хорошо.
— Так вот, — безо всякого перехода начала Елена Ивановна, — ты пошлая гусыня. Мокрая курица. И больше ничего. Да, мы были подругами. Но больше ты не доверяешь мне. Ты целиком поглощена своей любовью. А кто он, твой Сергей? Ничтожество! Молчи! Я знаю, что я говорю. Ему нужна только твоя большая грудь и аппетитная задница. Он же кобель, как все они. Кому ты веришь? Тебе мало Шиманского? Смешные бабы… Ищут принца. Как будто принцы существуют в этой поганой подлой жизни. Да мужики ведь вас используют! А вы готовы на край света за ними бежать!.. Я им давно не доверяю. И ничего от них не жду. Я их использую. И потом выбрасываю. Я знаю, что ты думаешь. Ты вообразила, что я завидую тебе. Это не так. Чему завидовать? Тому, что они сначала на меня кидаются, а потом видят перед собой аппетитную самку, то бишь тебя, и переключаются на твою особу? Ну и что? Такие придурки и не нужны мне. А денежный мешок — пусть ему будет хоть девяносто лет — я всегда найду. Найду и вытряхну. И его денежки плавно перетекут в мой кошелек. Я обеспеченная женщина. И обязана этим только самой себе. А ты… Ты будешь вечно плестись у них в хвосте, как Гюльчатай из народного фильма «Белое солнце пустыни»… Если, конечно, не одумаешься вовремя. Кстати, у нас есть одна общая подруга… И кажется, она к тебе весьма благоволит. Ты не заметила?
Актриса вдруг оборвала себя.
— Есть кто-то третий! — воскликнула она. — Я это чувствую! Между Алиной и Светланой кто-то стоял. И это не Шиманский. И не Сергей. Кто-то еще…
— А о какой подруге вы вдруг заговорили?
— А? Не знаю. Так, вырвалось. Не знаю почему.
— Я не почувствовал исходящей от Светланы угрозы. Только презрение к более непрактичной подруге.
— Я говорю же: есть кто-то третий.
— Эта неведомая нам подруга? Или же… Или же тот подросток, что приходил, как утверждает Зинаида Николаевна, последним?
— Не знаю. Но этот кто-то сыграл большую роль в обострении ситуации.
— Его вы и считаете убийцей? Его или ее…
— Не знаю. Я правда ничего не знаю. Это как пьеса без начала и конца. Тебе позволено взглянуть на очередной эпизод, но будет ли продолжение, неизвестно…
— И еще вопрос, если позволите. Ваши религиозные воззрения, выраженные в эпизоде «Алина — Сергей»… Это, собственно, ваши или же персонажа?
Актриса засмеялась:
— Персонаж я леплю из того, что имею. Мои, так сказать, подручные средства — вот эти руки, эти ноги, этот голос, эта вот голова и все, что бродит в ней. Тем более что я же автор импровизации. Стало быть, и все мысли мои. Но делаю, конечно же, поправку на интеллект.
— Только не в этом случае.
— Ну может быть. — Актриса снова рассмеялась. — Может, Алина и не думала о подобных вещах. А может, они зрели где-то в ее подсознании. Но синдром жертвы налицо.
— А почему?
— Да потому, что она стала жертвой. И притом не случайного убийства, а продуманного. Заранее подготовленного.
— Меня вообще-то заинтересовало в вашей импровизации не это.
— Догадываюсь, что. Мысли о том, кто создал этот мир?
— Вот именно.
— А вы не приходили к мысли, что мы живем в аду? — Отнюдь! Напротив, мы можем попасть в ад. За грехи.
— Неправильно. Трактовка Откровения ошибочна.
— Вот даже как? На протяжении веков?
— Тысячелетий. Люди не любят думать сами — жуют жвачку, подсунутую им другими.
— Так, стало быть, в аду?..
— Вот именно. И если встать на эту точку зрения, все сходится. Тогда даже ужас естественного отбора становится оправданным — ведь миром правит дьявол. А где он может править? Лишь в аду. И не за грехи люди в ад попадают. Они рождаются в аду. А потом лишь восходят все выше и выше путем реинкарнаций.
— Любопытные выводы. А тогда как же быть с Откровением? Вы признаете ведь, что оно было нам дано?
Больше того! Оно заложено в нас изначально в виде искры Божьей в душе каждого, оно дается также в виде Книги Бога, записанной не на бумаге, а во всем живом. Нечто вроде пособия для восхождения духа. Смотри на животных — и не будь жертвой, не будь хищником; смотри на природу, созерцай ее — и очищайся. И также Откровение изливается на нас двадцать четыре часа в сутки в виде мистических подсказок, случайностей и совпадений в нашей жизни, которые совсем и не случайности, а тот же самый урок жизни. Но мы поговорим об этом как-нибудь позже. А сейчас… Надо решить, что делать дальше.
— Как что? На дачу ехать.
— Правильно. Я тоже думаю, что эта теплая компания на выходные съехалась туда. Наверняка их допросили, и теперь они будут держать «совет в
