Культурная революция - Михаил Ефимович Швыдкой

на распахнутых подмостках, создавая прозрачные театральные образы лишь с помощью меняющихся темпоритмов, то сжимающих, то разжимающих пружину актерского существования. У каждого здесь есть крупный план, но режиссер избегает стоп-кадров. Здесь все живет, движется, существует в нескончаемом потоке реакций на окружающий мир людей, увлекаемых водоворотом войны и мира. Сцены первого бала Наташи Ростовой и Бородинской битвы с предельной ясностью открывают то эстетическое и этическое послание, которое дорого Р. Туминасу и в его диалоге с публикой, и в его обращении к небесам. Он хорошо знает, что ни один стоящий театральный режиссер не может вести разговор с высшими силами, минуя актеров и зрителей.

В сценах бала и битвы, как и во всех других эпизодах спектакля, ему не нужна армия артистов на сцене. Только пустое пространство – и единственный человек, который столь переполнен жаждой жизни, – то ли от безгрешной наивности, как Наташа, то ли от очной ставки со смертью, как Николай Ростов, – что он способен заполнить это пустое пространство целиком. В глазах Наташи, стоящей на авансцене, мы видим парадный блеск бальной залы, которая разворачивается во всем объеме, когда Наташа, подхваченная неведомым волшебным ритмом, начинает одна вальсировать в пустом пространстве, и лишь на мощном фортиссимо ее подхватывает князь Андрей, увлекая в неведомое им будущее.

Бородинская битва – это макабрическая пляска Николая Ростова со смертью, которую нельзя обмануть. Как штандарты знамен, он разворачивает растерзанные боем мундиры погибших солдат. Ведь все армии состоят из отдельных людей! И непосильно постичь до конца ту высшую силу, что подвигла их на подвиг самопожертвования. В романе «Война и мир» Л.Н. Толстой будет постоянно возвращаться к непостижимости человеческой истории и человеческой жизни. «Если допустить, что жизнь человеческая может управляться разумом, то уничтожится возможность жизни».

Р. Туминас знает, что в каждом отдельном человеке живет та множественность мировых и частных событий, им, быть может, и не осознаваемая до конца. Они вовлекают его в бесконечную цепь зависимостей, которая трудно преодолима стремлением к свободе. Р. Туминас не может примириться с мыслью Л.Н. Толстого, заложенной в последних строках романа, но, похоже, понимает, что оспорить ее невозможно, сколько бы страданий ни принесла эта невозможность. Несуществующая свобода и не ощущаемая нами зависимость. Именно поэтому странно читать, что режиссер рассказывает частную, семейную историю, что в спектакле нет Наполеона и Кутузова. Они есть в каждом из героев, в их мыслях и поступках, в их стремлении к счастью и крахе надежд. Большие линии истории пронизывают каждого из них и наполняют весь спектакль особой магнетической энергией. Как в предсмертных автопортретах Михаила Врубеля в напряжении зрачков – средоточие трагедии мироздания.

Особое качество этого спектакля – в блистательном ансамбле артистов. Он в полной мере открывает целенаправленную работу, которую вели Р. Туминас и директор театра К. Крок, – сегодняшняя труппа Театра имени Евг. Вахтангова сложена первоклассно. В ней есть блестящие актеры разных поколений, от Л. Максаковой, И. Купченко, С. Маковецкого, Е. Князева, В. Симонова до В. Добронравова, Я. Соболевской, О. Лерман, К. Трейстер, Ю. Цокурова и Д. Самойлова. Театр имени Евг. Вахтангова, славу которого Р. Туминас не только сохранил, но и приумножил, стал их пристанью. И, глядишь, лет через тридцать-сорок они сыграют об этом спектакль, на котором зрители не будут стесняться слез. Как сегодня – на «Войне и мире».

Ноябрь 2021

Зачем раскачиваться на папе?

Недавние театральные назначения, возбудившие множество самых разнообразных дискуссий в профессиональных и околопрофессиональных СМИ, заставили вспомнить старый анекдот. Мама, обращаясь к сыну, старается его увещевать: «Сынок, не раскачивайся на папе. Он повесился не для того, чтобы ты из него делал качели, а для того, чтобы дома было тихо». Мамины слова вполне созвучны консервативному управленческому подходу – дома должно быть тихо. Позиция ребенка, который не освоил науку менеджмента, – отражает желания взволнованной общественности. Как это не раскачиваться?! Как это тихо?! Ведь вокруг столько интересного.

Когда бы мы увидели, как Владимир Кехман лично снимает со стены портрет Эдуарда Боякова? Когда смогли бы почитать захватывающую переписку руководства МХАТ имени М. Горького с героиней интернета Ольгой Бузовой и узнать, что ей не выплатили за участие в спектакле «Чудесный грузин» чуть ли не полмиллиона рублей? Или выяснить принципиальную позицию Юрия Бутусова, уверенного в том, что актеров, тем более с которыми он работал, нельзя назначать на руководящие должности в театрах, особенно в таких важных, как Художественный театр имени А.П. Чехова? Привожу примеры из респектабельных СМИ, а уж из нереспектабельных можно узнать такое, что прямо дух захватывает. Как бы я еще смог понять, что в качестве основной задачи, поставленной перед новым руководством Художественного театра на Тверском бульваре, обозначено умиротворение Татьяны Дорониной, которая этого умиротворения, безусловно, достойна за былые заслуги. Кто бы спорил! Однако может ли быть идея умиротворения великой актрисы художественной программой столичного театра даже во главе с В. Кехманом – сильно сомневаюсь.

Понятно, что и новому художественному руководителю МХТ имени А. П. Чехова Константину Хабенскому надо прежде всего успокоить, по слухам, не удовлетворенную Сергеем Женовачем труппу, что само по себе сложно назвать серьезной художественной задачей.

Женовач – в высшей степени серьезный театральный мастер, погруженный в творчество. И не обеспечить его возможностью заняться любимым делом после того, как он оставил должность художественного руководителя-директора МХТ, было бы крайне нерасчетливо. Так что одной из первейших задач нового руководителя МХТ имени А.П. Чехова вместе с Минкультуры России должно стать скорейшее утверждение status quo существования Театра в Камергерском, то есть без Студии театрального искусства, которая должна вновь обрести самостоятельное юридическое лицо. Количество организационных проблем зашкаливает. Тем более что МХТ имени А.П. Чехова после ухода из жизни О.П. Табакова потерял тех благодетелей, которые помогали не столько театру К.С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко, сколько театру Табакова. Финансовое благополучие, как известно, играет не последнюю роль в театральном деле. По нынешним временам, увы, чуть ли не заглавную.

Но произошло то, что произошло. И надо думать о том, чего все ожидают сегодня от некогда великого театра, и поныне – прежде всего благодаря системе Станиславского – сохраняющего легендарный образ той живительной художественной почвы, из которой произросли самые важные режиссерские течения XX и XXI столетий. Под словом «все» имею в виду руководство культурой, театральную общественность, публику и, наконец, самих «художественников». Каждый участник современного творческого процесса будет вынужден сформулировать свой ответ хотя бы потому, что в 2023 году Московский художественный театр должен отметить 125-летие со дня основания. Как и