Развод и вещи пополам - Ирина Хрусталева

– А там что? – осторожно осведомился Владимир.

– А там, с вашего позволения, анатомичка, операционная, значит, – ответил патологоанатом. – Или забыли уже, Володя? Ах, ну да, что это я, – снова улыбнулся доктор. – Вы же в прошлый раз так в коридоре и простояли. Кажется, нехорошо вам было, Володя, или я ошибаюсь? – плутовато посмотрел он на капитана.

– А что здесь такого? – нахохлился Трофимов. – Да, не могу я смотреть на покойников, особенно когда их много, ну и что?

– Вы правы, ничего здесь такого нет, – пожал Виктор Иванович плечами. – Это обычная реакция нормального человека. Да вы не бойтесь так, холодильник закрыт. В операционной только тело, интересующее вас.

Валерия услышала, как из груди капитана вырвался вздох облегчения, и спрятала улыбку. Они прошли в мрачное помещение. Посередине стоял металлический стол, на котором лежал труп, накрытый простыней. Виктор Иванович взял со стола папку с бумагами, раскрыл ее и начал читать:

– Смерть наступила вследствие асфиксии. На шее имеется характерный след: трансгуляционная борозда.

– Стоп, стоп, Виктор Иванович, – перебила его Лера. – Я вас прошу рассказать мне все это, только на нормальном русском языке. Я в некотором роде – детектив, но, к сожалению, не медик. Хоть и знакома с медициной, но в основном с аптечной. Анальгин, аспирин, касторка, зеленка, – кисло улыбнулась она. – Поэтому ваша терминология мне не совсем удобна.

– Как вам будет угодно, Валерия Алексеевна, – сказал Виктор Иванович и наклонил голову набок. Было впечатление, что он обдумывает: что же это такое – русский язык?

– Смерть наступила вследствие удушения, орудием убийства является капроновый чулок. На теле имеется множество повреждений: ожоги в области груди, в особенности на сосках: похоже, что их прижигали сигаретой. Есть множественные внутренние повреждения инородными предметами. Подробно об этом вы сможете прочитать в заключении. Лишь отмечу, что все эти повреждения наносились еще при жизни жертв насилия. Я не имею в виду сексуального насилия, как раз таковое отсутствует, я говорю о другом. Думаю, вы, Валерия Алексеевна, поняли, о чем речь?

– Этот гад пытал их! – процедил Владимир сквозь зубы и провел рукой по моментально вспотевшему лбу.

– Да, молодой человек, вы правы, – сказал патологоанатом. – Мы имеем дело с особой формой жестокого садизма. Все жертвы, после того как их нашли, прошли через мои руки – так уж случилось. И я могу компетентно утверждать, что во всех семи случаях мы имеем дело с одним и тем же человеком, убивающим их. Имеет место методичная закономерность: все девушки удушены своими собственными чулками, в гортань были запиханы, да, да, именно запиханы, очень глубоко предметы женского туалета. Я так полагаю, их же собственные, то есть – жертв.

– А почему вы так решили, что их собственные? – задала Лера вопрос патологоанатому. – Мне очень интересны ваши выводы на этот счет.

– Понимаете, Валерия… э-э-э… Алексеевна…

– Можно просто Валерия, так удобнее, – улыбнулась девушка, перебив мужчину.

– Понимаете, Валерия, – вновь произнес доктор. – Модели предметов об этом говорят. Я знаю, что все эти молодые женщины относились, так сказать, к определенному кругу. То есть являлись жрицами любви, если можно так выразиться. А эти вещи вполне соответствуют тому, что их владелицы имели отношение к определенному роду занятий.

– Они были танцовщицами, – напомнила Валерия.

– Насколько мне известно из отчетов, они были стриптизершами, – напомнил доктор.

– В общем да, – согласилась Лера.

– Стриптиз и проституция тесно связаны, это – звенья одной цепи. Итак, я продолжу, если позволите. Я, конечно, понимаю, что сейчас любая девушка может позволить себе носить подобное белье, но экспертиза подтвердила мои умозаключения: все вещи, найденные в горле той или иной девушки, принадлежали именно ей. В дальнейшем жертвы были прибиты гвоздями к кресту. Так сказать – распяты, как Иисус. Гвозди были вбиты в ладони рук и в стопы ног. Повторю еще раз: мы имеем дело с особой формой садизма. Как специалист могу даже утверждать – гипертрофированной формой садизма. Бога ради, простите меня, Валерия, что пришлось заставить вас слушать такие ужасные вещи, – развел он руками. – Я старался, как мог, чтобы это прозвучало… как можно мягче.

Валерия слушала этого человека и невольно улыбалась. Как он интеллигентно хотел обойти острые углы!

«А еще говорят, что люди этой профессии – коновалы и грубияны, – подумала она. – Глядя на Виктора Ивановича и слушая его интеллигентную речь, этого не скажешь».

– В дальнейшем труп был брошен в водоем, – продолжал свой отчет Виктор Иванович. – Время пребывания в воде – примерно двенадцать, максимум – пятнадцать часов. Похоже, что он убил ее прямо перед тем, как бросить туда. Ну-с, молодые люди, хотите взглянуть?

– Да, если можно, – сказала Лера и сглотнула нервную слюну. «Если я смогу, конечно, на это смотреть», – уже про себя подумала она.

Виктор Иванович направился к двери и произнес:

– Не буду вам мешать. Если понадоблюсь – я в соседней комнате.

Валерия очнулась от того, что кто-то тряс ее за плечо. Открыв глаза, она увидела перед собой перепуганное лицо Владимира.

– Лерка, что с тобой? Ты так кричала! Сначала рухнула как подкошенная, а потом как закричишь. Перепугала меня до смерти!

– А что со мной было, Володя? – ничего не понимая, спросила Валерия и потерла рукой лоб, который буквально раскалывался от страшной боли.

– Да я и не понял ничего, – пожал тот плечами. – Стоим мы у тела, ты смотришь, что-то в своем блокноте помечаешь, я фотографирую, а потом – бац… смотрю, а ты уже на полу лежишь! Я даже сообразить ничего не успел, а уж сделать – тем более.

В это время Виктор Иванович вбежал в комнату с пузырьком нашатыря.

– Ну, как она? – обратился он к капитану. – Пришла в себя? – Увидев, что девушка уже открыла глаза, он заулыбался: – Ну, слава богу! Ох, и напугали же вы нас, Валерия Алексеевна! Пройдемте в мой кабинет, там у меня кушеточка имеется, – заботливо проговорил доктор и помог девушке подняться. Он взял ее под руку, вывел в другую комнату и уложил на кушетку. Через пять минут он уже заварил быстрорастворимый кофе и подал чашку Валерии. – Извините, что растворимый, – развел он руками. – Другого здесь у меня, к сожалению, нет.

– Спасибо, – поблагодарила Лера мужчину и взяла в руки чашку. – Ничего не помню, – пробормотала она.

– В этих стенах такое частенько случается, – произнес Виктор Иванович. – Ничего страшного. Сейчас выйдете на свежий воздух, и все пройдет.

– Господи, и зачем я только сюда поперлась?! – простонала Валерия.

– Я тебе говорил, так ты же не послушала, – с укором произнес Владимир. – Не быть тебе криминалистом, Лерка, не царское это дело, – улыбнулся он.

– Это точно, – вздохнула та. – Как это – не быть криминалистом? – встрепенулась она, когда до нее дошло, что сказал капитан. – Ты мне эти шуточки брось! То, что я свалилась без чувств, еще ни о чем не говорит. Мне уже лучше, поехали, – сказала Валерия и встала с кушетки. – Спасибо вам, Виктор Иванович, уж извините, что так получилось, – обратилась она к патологоанатому. – Никогда не думала, что у меня такое плохое здоровье.

– Ничего страшного не случилось. Здесь здоровые мужики по стеночке сползают, а молоденькой девушке сам бог велел, – засмеялся Виктор Иванович. – На то вы и слабый пол.

– Но ведь раньше со мной никогда такого не было. Я два раза в морге была – и ничего, а сейчас… так неудобно!

– Да ладно тебе, Валер. Что здесь неудобного-то? Я тоже, между прочим, еле на ногах удержался, когда пришлось фотографировать труп, – признался Трофимов, чтобы хоть чем-то успокоить девушку. – И мне совсем не стыдно. Что я могу поделать, если до жути покойников боюсь? Зато перед живыми бандитами никогда не пасую и горжусь этим.

– Прислушайтесь к словам молодого человека, – улыбнулся Виктор Иванович. – Ничего страшного и уж тем более постыдного в том, что вам стало плохо в морге, нет, нет и еще раз нет.

– Хорошо, я прислушаюсь, – кивнула Лера головой. – До свидания, Виктор Иванович, спасибо вам.

– Всего доброго, молодые люди, если понадоблюсь еще, милости прошу, приходите снова, – шутливо проговорил он.

– Нет уж, лучше вы к нам, – закатив глаза, кисло улыбнулся Владимир.

Он вывел Валерию на улицу, и она вдохнула полной грудью.

– Хорошо-то как, – прошептала она. – Побывав рядом со смертью, начинаешь ценить жизнь в десять раз сильнее, чем до этого момента.

– Это точно, – поддакнул капитан и распахнул дверцу автомобиля. – Прошу садиться, мадам. Я домчу вас до дома в мгновение ока.

– Нет уж, езжай, пожалуйста, осторожно, – предупредила его Валерия. – Мне вон туда совсем не хочется, – кивнула она головой в сторону здания морга. – Да и рановато еще, я так полагаю.