Популярность. Дневник подростка-изгоя - Майя ван Вейдженен

Один из парней, Луис, отодвигается как можно дальше от меня.

– Что такое? – спрашивает Габриэль. – Девчонки испугался?

– Э, ну, я, как бы, я не знаю, что говорить в присутствии, э, женского пола, и я, типа, нервничаю и, ну, начинаю чесаться, – он пожимает плечами и смотрит на меня. – Ничего личного.

– Приятно знать, – говорю я.

Они болтают о девушках, видеоиграх и фильмах. Наконец я собираю волю в кулак и спрашиваю:

– Слушай, Габриэль, я тут пишу доклад на тему популярности. Как ты думаешь, что значит это слово?

Он морщит лоб.

– Да ничего, наверное.

– Ничего?

– Ничего. В глубине души мы все абсолютно одинаковые.

Я записываю это в блокнот и помечаю звездочкой.

Очень любопытно.

– И кого бы вы назвали самыми популярными людьми в школе? – спрашиваю я.

Луис указывает в сторону стола Карлоса Санчеса.

– Спортсмены, например. Они, типа, кучка засранцев.

– Я сидела за их столом на прошлой неделе, – замечаю я. – Они были ничего.

У него отвисает челюсть.

– Ты сидела с ними? Правда? О чем они разговаривают?

Остальные наклоняются ближе, чтобы не упустить ни слова.

– О том же, о чем и вы.

– Ни фига себе!

– Быть не может!

– Совсем с ума сошла!

– Но это так, – говорю я. – Вы бы сами попробовали сесть вместе с ними как-нибудь.

Они смеются.

После уроков я остаюсь на репетицию хора. Мы разучиваем хореографические движения к следующему концерту. Во время перерыва я сажусь рядом с Евой, семиклассницей, с которой мы подружились после концерта.

– Привет, Майя! Надо придумать эпиграмму к твоему имени!

– Ну, давай, – смеюсь я.

Она морщит нос.

– Хм… Вот идет ван Вейдженен Майя, круче ее… не бывает!

Я снова смеюсь. Мисс Чарльз, наша руководительница, достает микрофон.

– Хорошо, – говорит она, – кто хочет пройти прослушивание на сольную партию?

Ева хватает меня за руку и поднимает ее в воздух.

– Майя хочет!

Я краснею. Пою я нормально, но мой голос – это голос «из толпы».

– Ева, ты правда хочешь, чтобы я попробовалась? – спрашиваю я.

– Очень, – говорит она, хватает микрофон и сует его в мои дрожащие руки.

Я пою один куплет, и мисс Чарльз пожимает плечами.

– Соло твое. Спела ты хорошо, плюс это твой последний год здесь.

– ПОЗДРАВЛЯЮ! – кричит Ева.

Я заливаюсь краской.

Часы бьют четыре, и мисс Чарльз велит нам расходиться по домам и не напрягать связки. Концерт уже во вторник, и она хочет, чтобы мы были в форме.

Я закидываю рюкзак на плечо. Зрелище не из веселых. Нас заставляют носить сетчатые рюкзаки, чтобы не было возможности пронести в них оружие или наркотики. Сетка то и дело рвется, и в днище уже зияют дыры. Это мой третий рюкзак за год. Все необходимое для шитья уже упаковано в коробки для переезда, так что я застилаю дно войлочной подкладкой, чтобы книги не вываливались. Люди фыркают, когда я прохожу мимо, но я не обращаю внимания. Наверное, Бетти научила меня смеяться над собой.

Наталия врывается ко мне в комнату в семь утра и кричит:

– Бит, бип, бип!

Моя сестренка – живой будильник, да. Я сажусь в кровати и недовольно смотрю на нее. Она широко мне улыбается.

– До свидания, Наталия! – говорит она и вприпрыжку покидает комнату, закрывая за собой дверь.

Теперь она хотя бы соблюдает правила приличия.

Утром я подписываю два приглашения на вечеринку, которую планирую провести (по настойчивым советам Бетти) в эти выходные. Бетти говорит, что «неважно, по почте или по телефону, но приглашения обязательно должны быть переданы лично каждому кого ты хочешь видеть у себя в гостях».

Я бы хотела позвать Итана и Гектора, а значит, приглашения нужно будет вручить им сегодня в церкви. Вот что написано на открытках:

БОН ВОЯЖ!

Летом я переезжаю в другой город!

Вы приглашены на мою прощальную вечеринку!

Суббота, 19 мая

18:00–21:00

У меня дома.

Будут пицца и напитки.

Жду ответа.

В церкви я отдаю одну открытку Гектору, и он какое-то время ее разглядывает.

– У меня вечеринка в субботу, – говорю я. – Вы с Итаном будете там единственными моими знакомыми по церкви, но будет здорово, если ты придешь.

– Я не могу, – отвечает он. – У нашего хора выступление.

– Ясно, – говорю я. Приглашение Итана жжет мне карман, но я знаю, что не отдам ему открытку. Итан все равно не придет, если он будет единственным гостем не из моей школы. Так что толку?

Гектор извинятся и уходит.

На уроке здоровья я чувствую себя, как в западне, но мне в очередной раз приходится слушать рассказы женщины средних лет о сексе – вот что стоило бы стереть из памяти. Стены вокруг меня как будто сжимаются, и я закрываю глаза, пытаясь избавиться от этого ощущения. Вдруг кто-то стучится в кабинет – не иначе как мой ангел-хранитель явился вызволить меня из этого кошмара.

– Доброе утро, мэм, мне нужно проверить студентов на предмет хранения наркотиков.

– Да ради бога, – мисс Уэлч, сладко улыбаясь полицейскому.

– Выньте все из карманов, свитера и сумки оставьте на партах, где их можно будет досмотреть, – распоряжается он.

Полицейский (божий посланник, дарующий милосердие) выводит нас из кабинета в коридор, где уже ждет большая полицейская собака. Мы выстраиваемся в ряд, и он равнодушно проводит пса мимо нас, внимательно наблюдая за каждым, после чего заводит собаку в кабинет.

Как нам сообщили позднее, двое моих одноклассников были арестованы. Надеюсь, это не кто-нибудь из моих знакомых.

Я не ложусь спать до одиннадцати вечера, подписывая остальные приглашения. Надо признать, большая часть времени уходит не столько на сам процесс подписывания, сколько на составление списка гостей. После всего произошедшего в этом году кажется странным не позвать сразу всех. Часами я прикидываю, кого считаю «важнее» других, и от этого на душе неприятный осадок. Бетти говорит о приглашенных следующее:

Помни, как важно проявлять радушие. Не отворачивайся от друзей, если у тебя с ними временный раздор. Не сокращай список до привычного узкого круга знакомых. Будь открыта новому.

Список процентов на семьдесят состоит из моих партнерш по хору, но я включила также наших готок, Николаса (мой новый романтический интерес с алгебры; его я собираюсь позвать на выпускной), Карлоса Санчеса, Кензи, всех изгоев, Данте, и так далее. Каждый раз, как только мне кажется, что я наконец закончила, я вспоминаю еще кого-нибудь. Я подготовила двадцать семь приглашений, но запросто могу добавить еще десять гостей.

Как люди проводят вечеринки? Это так выматывает, решать, кого позвать, а кого – нет, что мне физически плохо. В свете того, чему я до сих пор научилась, эта избирательность кажется… неправильной. Но, увы, это очередное препятствие, которое мне придется преодолеть.

В моем рюкзаке припрятано двадцать семь приглашений. Подавленное состояние прошло. Я готова радоваться всему происходящему. Кензи сегодня нет в автобусе, но это ничего. Я на коне! Я также жду не дождусь сегодняшнего похода к дантисту, где мне снимут брекеты. Все наконец-то сдвинулось с мертвой точки! Я чувствую себя неуязвимой!

Перед началом уроков я вижу в школьном коридоре Каталину из хора – она стоит, прислонившись к стене.

– Каталина, привет, – говорю я. – Как дела?

– Ничего.

– Это хорошо. Короче, я устраиваю вечеринку на этих выходных и хочу тебя пригласить, – я протягиваю ей приглашение.

Она открывает конверт и читает приглашение.

– Круто, – говорит она. – Я бы с удовольствием пришла на твою прощальную вечеринку, Майя, но не могу.

– Почему? – спрашиваю я. К такому повороту я оказалась не готова.

– Знаешь Эллисон из хора? Она отмечает свой день рождения в этот же вечер, – она возвращает мне приглашение. – Я не могу прийти к тебе.

Внутри у меня что-то обрывается, и я выдавливаю из себя следующий вопрос.

– Кто еще там будет?

– Все, – отвечает она. Тут же она понимает свой промах, потому что я явно не была приглашена. – Ну, то есть, кроме… некоторых.

– Все нормально, Каталина, – шепчу я. Под каким-то предлогом она убегает. Я роюсь в стопке приглашений, большинство из которых для девочек из хора, и все пойдут на день рождения Эллисон. На верхнем конверте большими жизнерадостными буквами написано: «Эллисон».

Я отвожу взгляд, проглатывая слезы.

Я плетусь по коридору, цепляясь за последние капли надежды. Я уже даже не знаю, состоится ли вечеринка вообще, так что мысленно я возвращаюсь к выпускному. Краешком глаза я замечаю Николаса. Сердце подпрыгивает к самому горлу. Он разговаривает с хорошенькой девушкой из оркестра. Он смеется и накидывает свою толстовку на ее худенькие плечи. Он улыбается и хлопает ресницами. Они обнимаются, а потом вместе идут на следующий урок. Их руки почти соприкасаются.