Русский язык на грани нервного срыва. 3D - Максим Кронгауз

Тем не менее основной проблемой для иностранцев остается выбор слова в начале общения. Большинство русских обращений эмоционально окрашены и не могут использоваться в нейтральной ситуации. Увы, действительно нейтрального обращения в русском языке нет. И на улице приходится начинать общение с вежливых формул: Простите! или Извините!, а в менее церемонных ситуациях и с возгласа Эй!

Зато особую роль в общении по-русски играют личные имена. Можно даже сформулировать основное правило русского речевого этикета: “Если ты знаешь имя собеседника, используй его”. В течение беседы мы повторяем имена друг друга несколько раз, как бы поддерживая ее, делая нашу речь более адресной и контактной. Интересно, что, например, японцев это скорее пугает, поскольку в японском общении личные имена избегаются, слишком уж интимное это дело. Редко используют имена и финны, и некоторые другие народы.

Подтверждением важности обращения по имени в русском речевом этикете и прежде всего подтверждением осознания этого факта стали видеоконференции президента России В. В. Путина, в частности проведенная в 2003 году. В различных населенных пунктах России были установлены телекамеры, и граждане России с помощью журналистов могли задать президенту вопрос и тут же в прямом эфире получить видеоответ. Перед тем как предоставить слово, журналисты просили задающих вопрос представиться. Естественно, что люди представляли себя в зависимости от возраста либо по имени-отчеству, либо по имени. Свой ответ президент, как правило, начинал с уже известного ему личного именного обращения. Более того, в процессе разговора с пожилым человеком, ветераном войны, В. В. Путин повторил обращение несколько раз, что подчеркивало, по-видимому, его уважение и персональную направленность его речи. Таким образом, осознание важности обращения по имени (теми, кто готовил видеоконференцию) привело к приданию ему статуса официального речевого этикета: самопредставление задающих вопрос и обращение к ним по имени в речи президента стали обязательными.

У каждого из нас огромное количество имен, если сложить все сочетания имени, отчества и фамилии, а также всевозможные уменьшительные и ласкательные имена. Такого обилия вариантов нет в других языках, и мало кто из иностранцев способен понять несочетаемую в теории комбинацию типа Людочка Ивановна, распространенную в медицинских учреждениях и школах, где отчество выражает уважение, а уменьшительное имя – эмоциональную теплоту. С помощью имени можно выразить очень много разнообразных чувств, но обращение по имени будет также и самым нейтральным. Именно поэтому, вступая в общение, мы прежде всего стремимся узнать имена собеседников.

Речевой этикет меняется на наших глазах, и это касается как раз наиболее нейтральных обращений. За последние два десятка лет заметно сузилась сфера использования имен-отчеств. Отчество практически исчезло из тех сфер общения, которые наиболее подвержены иностранному влиянию, то есть из бизнеса (в политике мы имеем причудливую смесь нового бизнес-этикета и старого советского). Новый речевой этикет во многих деловых коллективах подразумевает обращение только по имени, в том числе и к начальнику, и к деловому партнеру, то есть в тех ситуациях, где ранее нейтральным было обращение по имени-отчеству.

Такая, казалось бы, точечная замена приводит к значительной перестройке системы личных имен. В русском языке личные имена можно разделить на два класса. Первый класс составляют имена, для которых при самостоятельном употреблении (то есть без отчества и без фамилии) наиболее нейтральным вариантом является полное имя. К этому классу относятся такие мужские имена, как Андрей, Антон, Максим, Никита и т. д., и такие женские, как Вера, Лариса, Марина, Нина и т. д. С некоторым огрублением можно сказать, что у них вообще отсутствуют краткие нейтральные варианты, а есть только прагматически маркированные: ласкательные и др. Так, меня обычно называют просто Максим, и только в особых ситуациях (чаще всего в детстве) я слышал Максимка, Максимушка, Максик. Кстати, если к телефону зовут Макса, я, еще не взяв трубку, понимаю, что звонит кто-то из моей студенческой или даже школьной юности.

Ко второму классу относятся личные имена, чьи полные варианты раньше самостоятельно не употреблялись, по крайней мере в функции обращения. При самостоятельном употреблении используются соответствующие краткие имена. К этому классу относятся такие мужские имена, как Александр (краткие – Саша или Шура, возможно и Алик), Владимир (Володя), Дмитрий (Дима или Митя), Евгений (Женя), Михаил (Миша) и др., и такие женские, как Анна (Аня), Екатерина (Катя), Елена (Лена), Мария (Маша или устаревшее Маруся), Надежда (Надя).

Еще двадцать лет назад невозможно было вообразить себе ситуацию, когда человека без всякой иронии назовут в разговоре Александром или Константином и сам он будет так представляться при знакомстве. Это было бы претенциозно, чопорно и даже жеманно. Подобные имена использовались только вместе с отчествами (или уж совсем в особых случаях типа “строгого родительского”: Владимир, ты до сих пор не сделал уроки!).

Однако все изменилось. И сегодня старый этикет фактически разрушен. В тех ситуациях, где раньше было принято называть собеседника по имени-отчеству, а теперь только по имени, такие краткие имена, как Маша или Володя, воспринимаются все-таки как чрезмерно контактные (интимные, фамильярные и т. п.), и вместо них используются Мария и Владимир, что раньше было недопустимо. Именно так все чаще представляются и незнакомым людям. Вот и превратилась Мария Михайловна в просто Марию.

Интересное смешение двух систем имеет место в ряде телевизионных программ. Когда приглашенный в студию гость имеет высокий социальный статус, ведущий обращается к нему по имени-отчеству. Однако для представления и называния его в речи, обращенной к зрителям, используется имя без отчества, правда вместе с фамилией. Следуя старой традиции, гостя следовало все же представлять, используя отчество. Таким образом, складывается новый публичный этикет.

Изменения речевого этикета относятся, пожалуй, к самым неосознаваемым в языке. Появление новых слов отмечают все, кто с возмущением, кто с любопытством. Речевой этикет в отличие от слов практически нигде не фиксируется. И сегодня люди так привыкли к новому этикету, что уверены в том, что он существовал всегда. Те, кто вырос после перестройки, воспринимают его как норму, те же, кто постарше, если и морщатся при таких обращениях, то не всегда понимают почему. Вот так мы и меняемся, даже не замечая этого.

Спокойной ночи и удачи!

В 60–70-х годах в прессе время от времени попадались статьи о том, как портится русский язык. В качестве одного из основных примеров такой порчи постоянно приводилось фамильярное прощание пока!, которое ни при каких условиях, ни в каком случае не должен употреблять культурный человек. Стоит ли говорить, что сегодня без пока! русский язык себе представить невозможно. Его используют и некультурные, и малокультурные, и вполне культурные люди. Короче, все.

У каждого времени свои пугала. Сегодня появилось еще более ужасное пока-пока!. В первый раз я его услышал по телевизору, в телепередаче Сергея Шолохова “Тихий дом”. Конечно, в русском языке встречается удвоение слов. Мы можем сказать здравствуйте, здравствуйте! или до свидания, до свидания!, но произносим это в замедленном темпе и даже напевно. А тут меня поразил убыстренный темп речи, так что слышалось только пка-пка!. Конечно же, это пка-пка! было только модной калькой с английского bye-bye!, своего рода шуткой продвинутого журналиста. И казалось, за границы этой передачи оно не выйдет, так и останется авторской характеристикой. Тем не менее новое прощание распространялось все шире, сначала в речи некоторых “гламурных” персонажей, а потом уже и в речи обычных людей. Сегодня я слышу, что так прощаются дети, а это значит, что пока-пока вошло в русский речевой этикет и в русский язык.

Под влиянием английского языка в русском появилось еще несколько вежливых формул. Наиболее прижилось, пожалуй, прощание увидимся!. Многие вообще считают его исконно русским. Однако это не так. В русском языке такое слово (точнее, форма глагола увидеться), конечно, существовало, но оно никогда не завершало беседу. В отличие от английского see you!, калькой с которого оно является. В английском стандартность этого прощания обыгрывается в известном стишке See you later; alligator /In a while, crocodile, перевести которое на русский нет никакой возможности. Зато можно вспомнить детский стишок Валентина Катаева, ставший с легкой руки Маяковского шуточным приветствием-паролем в их кругу: Как живете, караси?/Ничего себе, мерси!. Недавно по аналогии с увидимся! начало использоваться и шутливое телефонное услышимся!. Правда, пока оно звучит несколько экзотично. В связи с этим меня беспокоит, не появится ли в эпистолярном жанре прощание упишемся! Кто знает!