Антиох Кантемир. Его жизнь и литературная деятельность - Р. Сементковский

Осмеивая «злонравных» людей, сатирик в то же время предлагает им средство отделаться от «злонравия». Кантемир с лихорадочной поспешностью переводит на русский язык лучшие иностранные литературные произведения, в которых показан правильный взгляд на жизнь и людей. Таким образом, он в двух направлениях ведет борьбу с невежеством и его спутниками: суеверием и нетерпимостью, равно как с дурными страстями и их неизбежным последствием – порочностью. Только в первоначальной редакции своих первых сатир у него встречаются личные выходки – и то лишь против деятелей, заслуживавших осуждения с общественной точки зрения. Но мы видим, что затем даже и в этом отношении Кантемир имеет исключительно в виду общие пороки, общие несовершенства. Слишком у него широкий взгляд, чтобы не признавать того или другого человека продуктом среды и времени. Поэтому он направляет свои сатирические стрелы против общих недостатков этой среды, но направляет их не как озлобленный человек, желающий отомстить тем, от кого он пострадал, а как товарищ, желающий исправить тех, кто ему дорог. Таким образом, Россия вполне может и в этом отношении гордиться своим первым писателем. Теперь, по прошествии не одного века со времени смерти Кантемира, его язык устарел, его литературные приемы могут нам представляться наивными, но это не изменяет сущности дела, не ослабляет его громадного значения для нашей литературы. Без всякого преувеличения можно сказать, что Кантемир поставил первые вехи, что он с необычайной силою указал фарватер, по которому русская литература будет для своей славы и чести плыть еще долго. Не лишен назидательности и в наше время факт, что в поэзии первого нашего писателя так сильно звучат гражданские мотивы, что он является в то же время родоначальником столь многими не любимой обличительной литературы. Может быть, впоследствии этот род литературы принял во многих отношениях характер уродливый, но, по существу своему, он вполне соответствует истинным потребностям нашего общества. Мы еще и теперь народ сравнительно малокультурный; подавно мы страдали недостатком культурности в прошлом веке, и поэтому вполне естественно, что мы больше, чем другие народы, склонны оглянуться на себя и бичевать себя до острой боли. В этом отношении Кантемир подал первый пример. С редким прямодушием и честностью он стал называть «льва львом, свинью свиньей», смелою рукой отдернул завесу, скрывавшую нас от самих себя. Молодой сатирик не щадил никого, когда дело касалось благ, признаваемых им высшими, он понимал, что печати принадлежит в духовной жизни та роль, которая принадлежит в природе солнцу: печатное слово должно все освещать, чтобы нигде не могли завестись ни гниль, ни плесень. Но у Кантемира есть важное преимущество перед позднейшими, более близкими нам писателями. Кантемир зло осмеивал русское общество, но при этом хорошо знал, во имя чего он его осмеивает и куда хочет привести; идеалы его ясны, определенны и не возбуждают никаких сомнений. Всевозможное распространение знаний, пригодных для обеспечения человеческого довольства, если уж безусловного счастья нет на земле, – вот его идеал, вот для чего он работает, ради чего он борется. Гоголь не менее отрицательно отнесся к нашему обществу, он осмеял его еще злее Кантемира, – но идеал, во имя которого он осмеивал своих соотечественников, остался не только для других, но и для него самого темным. В этом отношении, быть может, в течение, приблизительно, века, прошедшего между смертью Кантемира и Гоголя, совершился регресс. Если бы все русские писатели, имеющие своим родоначальником такого просвещенного деятеля, каким был Кантемир, ратовали с его воодушевлением за всевозможное распространение знаний среди русского народа, если бы все правители относились к знанию с таким уважением, с каким относился к нему великий преобразователь, вдохновленным и верным слугою которого был наш первый сатирик, может быть, давно уже миновало бы время так называемой обличительной литературы. Но, к сожалению, уже вскоре после Кантемира началась реакция против осмысленного им идеала. Польза знаний была подвергнута сомнению, как была подвергнута сомнениям и плодотворная роль печатного слова. И к стыду нашему мы должны признать, что сами писатели нередко колебали эти идеалы. Вред, который они принесли в этом отношении, общеизвестен, но тем более мы должны быть благодарны Кантемиру, что он в то время, когда громадное значение просвещения еще не осознавалось, возвысил голос в его пользу и приложил деятельную руку к его распространению в нашем отечестве. Позднейшие успехи России в значительной степени объясняются тем, что в нашей истории был момент, когда государственная власть в лице Петра, духовенство в лице Прокоповича и только что народившаяся светская литература в лице Кантемира дружно соединились для освещения России лучами того солнца, которое мы называем европейской цивилизацией. Вечная заслуга Кантемира несомненна: он указал русской литературе основное ее направление.

Примечания

1

«Эпод утешающий» (лат.). Здесь и далее простой звездочкой обозначаются примечания редакторов данного переиздания, а звездочкой со скобкой – примечания автора.

2

По примеру малоросса Прокоповича, и Кантемир в первых своих произведениях придерживался малороссийского произношения буквы е.

3

«Общественному благу – вся жизнь» (лат.).