Загадка Фишера - Евгений Мансуров

Алехин никогда не был моим героем, и я никогда не брал себе в пример его стиль игры. Этому стилю чужды легкость и безмятежность; Алехину он приносил успех, но вряд ли принес бы успех кому-нибудь другому. В своих партиях Алехин создавал колоссальные концепции, полные неистовых и беспримерных идей. В его партиях трудно обнаружить ошибки, но в известном смысле его метод игры в целом был ошибкой.

Шахматное развитие Алехина происходило гораздо медленнее, чем у большинства. В возрасте 20 – 30 лет он был еще ужасным шахматистом и достиг зрелости только далеко за тридцать. Но Алехин обладал богатым воображением, по глубине позиционного проникновения он не имел себе равных во всей истории шахмат. Алехин не любил ясных позиций. Если противник хотел придать позиции ясность, то ему приходилось платить за это цену, продиктованную русским. Выдержка – вот что было для Алехина ключом к победе. Именно в самых сложных положениях Алехин создавал свои наиболее грандиозные концепции.

Многие считают Алехина великим теоретиком в области дебютов, но я не разделяю этого мнения. Он применял системы, почерпнутые из руководств, но знал их не очень хорошо. Алехин всегда полагал, что благодаря природному таланту он выберется из любого трудного положения.

За доской Алехин излучал неистовое напряжение, которое часто действовало на его противников устрашающе…

Милое дитя шахматного мира, ХОСЕ-РАУЛЬ КАПАБЛАНКА уже в 12 лет стал чемпионом Кубы С этого времени и до самой смерти, последозавшей в 1942 году, он пользовался совершенно незаслуженной репутацией (как ныне Петросян) величайшего мастера эндшпиля всех времен. Вспоминаю партию Капабланки с Верой Менчик, в которой он сделал в эндшпиле три грубейших промаха. Этот пример, хотя и не совсем типичный, свидетельствует о том, что Капабланка не знал простейших ладейных окончаний. Рассказывают, что за свою жизнь он переиграл более тысячи ладейных окончаний, но я не могу этому поверить.

Капабланка принадлежит к числу величайных шахматистов, но не благодаря своему мастерству в эндшпиле. Его конек – просто разыгрывать начала, а потом с таким блеском играть в миттельшпиле, что партия оказывалась решенной (хотя противники не всегда осознавали это) до перехода в эндшпиль.

Капабланка никогда по-настоящему не посвящал себя шахматам, редко готовился к соревнованиям. Приписываемая ему простота – это миф. Почти полное отсутствие теоретических знаний вынуждало Капабланку прилагать крайние усилия в попытках выжать максимум из любой позиции. Каждый его ход должен был отличаться сверхостротой, чтобы сделать нечто из ничего. Это накладывало на игру Капабланки печать напряжения. По сравнению с другими ему приходилось прилагать больше усилий, потому что исходная точка была столь малой.

Капабланка созрел рано и создал свои лучшие партии в возрасте между 20 и 30 годами. Он был единственным великим шахматистом Латинской Америки, который когда-либо появлялся на мировой арене…

БОРИС СПАССКИЙ, русский шахматист, фигурирует в этом списке главным образом благодаря своему уникальному стилю. Для его игры характерны сверхострые начала, вдобавок он имеет свои собственные дебютные системы и частичные улучшения, которые приносят ему большой успех.

Спасский предпринимает жертвы с полнейшей невозмутимостью. Вспоминаю партию, которую он играл с Бронштейном в одном из русских чемпионатов. Бронштейн напал пешкой на ладью Спасского. Тот оставил ладью под боем и пошел конем. Спасский отдал ладью, впридачу пожертвовал коня и уже через пять ходов дело кончилось для Бронштейна матом.

В партии, которую я сам играл со Спасским несколько лет назад, он потерял пешку без всякой компенсации. Теряясь в догадках, что же происходит в его голове, я допустил промах и проиграл. Спасский сидит за доской с тем же застывшим выражением: он ли матует или матуют его. Он может просмотреть потерю фигуры, но вы никогда не определите, просмотр это или фантастически глубокая жертва.

У Спасского есть некоторые слабости, но он играет так, что противнику трудно ими воспользоваться. Спасский не очень уверенно разыгрывает закрытые положения позиционного типа. Зато всегда кажется, что он чуть превосходит вас по знанию теории… Динамичный, неповторимый стиль игры обеспечивает ему место в этом списке…

В своей партии со Смысловым, игранной в турнире претендентов 1959 года, МИХАИЛ ТАЛЬ отдал слона без всякой компенсации, просто с целью создать атакующую позицию, и в конце концов одержал победу. Это одна из самых необычных жертв, когда-либо виденных мной. Она типична для отваги, характеризующей игру этого русского шахматиста.

Таль всегда настороже в поисках какой-нибудь эффектной жертвы подобного рода. Таля не особенно интересует, у кого игра лучше или надежна ли его собственная позиция. Главное для него – найти такой удар, такой эффектный прорыв, который принесет ему победу.

Спасский, несмотря на неровности в его игре, в действительности более основательный шахматист, чем Таль, но Таль более блестящий. Создается впечатление, что Таль не питает никакого почтения к своим противникам и почти на всех действует устрашающе. Говоря по совести, я должен заявить, что никогда не испытывал страха перед Талем; даже после проигрыша ему четырех партий подряд на турнире претендентов 1959 года я по-прежнему считаю, что он играл некорректно.

Шахматные авторы любят рассуждать иа тему «взлета и падения» Таля, но этот взгляд далек от истины. Он никогда не взлетал так высоко и никогда не падал так низко, как они утверждают. История Таля еще не закончена, и никто не может предсказать, что ему дано совершить в будущем…

На протяжении десятилетия – между 1946 и 1956 годами – САМЮЭЛЬ РЕШЕВСКИЙ был, вероятно, сильнейшим шахматистом мира. Я уверен, что сыграй он матч с Ботвинником в эту пору, то одержал бы победу и стал чемпионом мира.

По шахматным знаниям Решевский, вероятно, уступает любому другому ведущему шахматисту: многие второразрядные шахматисты знают теорию дебютов лучше, чем он. Если бы Решевский по-настоящему изучал теорию вместо того, чтобы пробавляться штудированием немногих столбцов основных вариантов «Современных шахматных начал», то ему сейчас игралось бы куда легче.

Решевский подобен машине, рассчитывающей все варианты, и считает себя обязанным найти каждый ход в процессе исключения. Он способен рассматривать больше вариантов за меньшее количество времени, чем большинство когда-либо живших шахматистов. От случая к случаю действительно его осеняют новые ходы – интуитивные идеи, возникающие без всяких знаний.

Однако за это Решевский расплачивается невероятными цейтнотами. Иногда ему приходится делать 20 ходов за минуту, но десятки раз ему удавалось выходить «сухим из воды» и даже побеждать.

Ныне, кажется, Решевский знает теорию дебютов лучше, чем когда-либо в жизни, но его сила концентрации несколько ослабела. В 52 года он уже являлся старейшим среди ведущих американских шахматистов (а когда-то был самым молодым). Благодаря своему упорству и способности превозмогать исключительно неблагоприятные условия Решевский заслуживает места в этом списке… (1964)

ВОПРОС: Бросается в глаза, что в Вашем списке нет таких корифеев, как Ласкер, Ботвинник, Петросян…

Р. ФИШЕР: Называя десятку величайших мастеров, я придавал решающее значение качеству их игры, а не успехам и результатам.

ВОПРОС: Но позвольте, Ласкер, например, был чемпионом мира 27 лет!

Р. ФИШЕР: Если кто-то был чемпионом мира много лет, это еще не значит, что он великий шахматист, так же как мы не назовем властелина великим только потому, что он долго правил…

ВОПРОС: Тогда – Ваше мнение о Ласкере?

Р. ФИШЕР: Эмануил Ласкер был «кафейным» шахматистом – малосведущим по части дебютов и иногда игнорировавшим принципы позиционной игры.

ВОПРОС: Но все же чемпион мира…

Р. ФИШЕР: Я не понимаю его игры! Он почти в каждой партии стоял хуже, но каким-то образом ухитрялся выигрывать большинство из них…

ВОПРОС: А чемпион мира Тигран Петросян?

Р. ФИШЕР: Он, конечно, очень тонкий игрок…

ВОПРОС: Комментируя этот список сильнейших, Макс Эйве писал, что Вы сознательно (или несознательно) принижали прямых конкурентов в борьбе за мировое первенство за счет возвышения шахматистов «старой гвардии», уже менее опасных для вас…

Р. ФИШЕР: Но ведь тот же Эйве признал, что каждый имеет право на симпатии, так же как и на свое мнение о силе игры и величине таланта того или иного шахматиста. Нет ничего удивительного, что я воспользовался этим правом…

ВОПРОС: За годы своей шахматной деятельности Вы встречались, пожалуй, со всеми выдающимися шахматистами второй половины, точнее второй трети, XX столетия. Не могли бы Вы хотя бы вкратце охарактеризовать каждого из них?

Р. ФИШЕР: Экс-чемпион мира доктор МАКС ЭЙВЕ в течение нескольких десятилетий считался крупнейшим авторитетом в области дебюта.