Сердце Пустоты - Регина Мазур
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все эти дни он вскакивал с постели в холодном поту от видения о том, как на операционном столе в свете ярких ламп ему безжалостно вскрывают грудную клетку, вынимают его родное сердце и меняют на искусственное.
Зачем?! Для чего все это нужно?!
Непонимание и ужас надолго сковывают его. Остаток отведенного для сна времени он сидит в оцепенении, вновь и вновь прокручивая в голове эту сцену. И не хотелось бы, а мысли сами лезут в голову. Только тяжелый физический труд и помогает отвлечься от навязчивых картин из сна…
Поэтому вскоре он даже начал радоваться такой работе. Даже своего начальника стало легче переносить. Точнее, начальницу.
Главным инженером ордена оказалась женщина по имени Талие Мидал — красивая стройная брюнетка с короткой стрижкой. Не молоденькая, но и до старости ей далеко. На взгляд Алекса, именно в ее зрелости и была самая прелесть. Вот только все очарование мгновенно рассеивалось, стоило той открыть рот. Просто поразительно, как при таком милом личике можно иметь столь противный и раздражающий голос! Да и характер у нее был не лучше: капризный, стервозный, истеричный.
Но все же нельзя не признать несомненной гениальности мастера Мидал. Таких успешных, прославленных своими достижениями инженеров во всем свете лишь единицы. А женщин среди них нет и подавно!
В мире, где магия и наука работают бок о бок, продвигая человечество по пути прогресса, такие, как Талие на вес золота. С ее подачи в этой самой башне создаются невероятные изобретения, о которых весь остальной свет даже мечтать не смеет. Вот только женщина и сама прекрасно знала себе цену, поэтому как человек казалась слишком высокомерной, а как руководитель — слишком требовательной.
Работать под ее началом оказалось делом нелегким. Любая неточность в выполнении задания каралась более чем строго — лишением ужина, столь необходимого подростку, особенно при такой тяжелой работе. Нехватку энергии организм пытается компенсировать сном, что в случае Алекса являлось крайне нежелательным и совершенно недейственным.
Лучше бы его не ужина лишали, а сна. Он готов работать сутки напролет, лишь бы не видеть больше эти зловещие картины, не испытывать на себе эти ужасы… А ведь где-то на краю сознания еще непрестанно напоминала о себе мысль, что однажды ему придется пережить это все в реальности. Но вот об этом размышлять сил уже не было никаких!
Причина того, что кошмары вернулись, была ясна, как день — они с Магнусом все-таки перепутали сумки при расставании, и теперь сноплетения сестры у Алекса не было. На корабле он каждую ночь клал плетение себе под подушку и спал, как убитый. Теперь же даже не представлял, как вернуть эту бесполезную на первый взгляд тряпочку.
Да, недооценил он тогда мастерство сестры. А теперь жалел, что не отблагодарил ее должным образом. Ведь он даже не подозревал, насколько сильно выручало его сноплетение все это время.
Но еще больше он ругал себя за невнимательность. Это ж надо было так глупо упустить свои вещи! И что самое обидное — находясь с другом в одной башне, у них не было никакой возможности увидеться.
Во время рабочей смены покинуть подвальные помещения, где находились цеха, он не мог. Единственная возможность появлялась только во время обеденного перерыва, который, вопреки привычному расписанию, здесь проходил не в полдень, а в полночь.
Всеобщая столовая находилась на первом этаже башни. Там же располагались и комнаты таких наемных работников, как Алекс. А члены ордена, их ученики и гости (какими являлись Роза и Магнус) жили на верхних этажах башни. И туда никого не пускали.
Много раз он пытался прорваться наверх, чего только не предпринимал для этого — в ход шли уговоры, взятки, мольбы — ничего не помогало. Даже просто позвать Магнуса спуститься вниз было невозможно. Этот безымянный человек, что встретил их здесь в первый день, — привратник, как его все называли, — был совершенно непреклонен. Он оставался равнодушен ко всему, какие бы аргументы Алекс не приводил.
Так прошло две недели. Четырнадцать дней и ночей, слившихся в один беспробудный кошмар. И если поначалу Алекс держался вполне оптимистично и был даже рад своему пребыванию здесь — вдали от отцовского контроля, на свободе, как он считал, — то теперь появилось ощущение, что заперт в ловушке, из которой нет выхода, находится во тьме без малейшего проблеска надежды...
Ему казалось, что сходит с ума. Вернее, не только ему — так думали все, кто его окружал. Парень вздрагивал от каждого прикосновения, был не в состоянии поддерживать простой дружеский разговор. От сильного стресса начинал бормотать всякую ересь, не разбирая, что именно несет. Это было невозможно контролировать — слова вырывались сами собой. И если поначалу к его бредням старались не прислушиваться, то вскоре все изменилось…
Начало третьей недели своего пребывания в Страже Южной волны Алекс провел вместе с другими работниками цеха в столовой. На обеде он все так же подходил к лестнице, ведущей на второй этаж, не переставая надеяться на чудо. Пусть даже его не пропустят к друзьям, но может хоть кто-то из них все же спустится сам?
А вот завтраки он старался не пропускать — и так уже исхудал донельзя. И теперь сидел за столом в окружении других мужчин, с жадностью поглощая всю еду из своей тарелки до последней крошки и прислушивался к разговорам соседей.
— А я вам говорю, что работа не так уж плоха. Платят отлично, кормят бесплатно, еще и жилье дают. Уж точно лучше, чем в вонючем порту горбатиться за гроши!
— Толку тебе с этих денег, если не пускают никуда? Ни в бар сходить, ни с девочками развлечься. Я уже молчу про тех, у кого есть семьи. Им только позволяют почтой деньги отправлять. А жены и дети в глаза своих кормильцев не видят.
— Да ладно тебе гундеть-то! Считай, что нас ограждают от
