Ты проснешься - Марина Зосимкина

Но как-то утром, то ли в субботу, то ли в воскресенье, не важно уже, Катя проснулась с таким гадостным настроением, что хоть в петлю. С особенным гадостным и тухлым. В то время оно накатывало частенько, такое настроение, в смысле. И никого рядом. Ни-ко-го.

Это сейчас у нее есть Вика и Генка. А тогда — лишь супруг Борис с бегающими глазами. Но даже и Бориса в тот день дома не было. Видимо, уехал на сборы. Или симпозиум? Или симпозиум.

«Куда бы такое пойти, — уныло размышляла она, шаркая тапочками по старому паркету. И вспомнила Никитку. И разговор в закусочной вспомнила, и приглашение.

А бумажный кусочек потерялся. Однако Катя не забыла тот адрес, который второпях накарябал на нем школьный друг. Она собралась и поехала.

Ей повезло, подвал она нашла сразу. Ей повезло еще раз, потому что гостей в «Землянке» было в тот день мало. Виктор с Никитой самолично провели ее в тир, поставили к барьеру и сунули в руки карабин.

Ей было любопытно и немного боязно, и еще чуточку неловко, но она сделала свой первый выстрел, потом еще и еще, а Виктор с удивлением сказал:

— Да у тебя талант, детка!..

Может, и талант, Вите виднее.

Жаль, что бывать здесь ей удается нечасто. Поэтому и знакома она не со всеми, хотя членов клуба не так уж и много, и их состав устоявшийся. В лицо, конечно же, все друг друга знали.

Но изредка появлялись и новенькие. Новенькие бывали разные. Могли быть спокойными, а могли быть с понтами.

И если данный новенький держал себя уж слишком заносчиво, у барьера оттирал «старичков» плечом и собирался прямо сейчас показать им всем класс, то Катя никогда не отказывала себе в невинном удовольствии под названием «Девушка с ружьем». Сценический этюд.

Держать себя надо неуверенно, винтовку брать с опаской и вытянутыми руками, заряжать — потрясывая пальчиками, жеманно и не с первого раза. От помощи с возмущением отказываться.

Бывший сержант-сверхсрочник Андрюха Забродин, выполняющий в «Землянке» функции администратора тира и сидящий возле несгораемого ящика с арсеналом, выдавая под расписку в гроссбухе оружие и присматривая за порядком, о Катиных шалостях знал и всегда с чувством ей подыгрывал.

Затем, первой не стрелять ни в коем случае, надо выждать, когда отстреляется «крутой» новичок.

А потом встать к барьеру и поразить все мишени. На хорошей скорости.

Затем, по ситуации, можно разыграть удивление и громко восклицать, как это у нее так получилось, наверно случайно, потому что на самом деле целилась она совсем не туда.

Забавно, но не все понимали сразу, что целиться куда-то «не туда» в данном случае просто невозможно.

Иногда Катерина срывала аплодисменты — это если свои разнюхали о спектакле и толпились у стены, делая вид, что изучают винтажные плакаты по гражданской обороне. Тогда самоуверенному новичку делалось совсем кисло, особенно если до Катиного сольного номера он всласть наюморился по поводу военизированных барышень и дам-с вообще.

Катюша, проделывая все это, старалась, чтобы данный фокус больше походил на шутку, чем на оплеуху. Она же не была совсем безголовая и прекрасно понимала, какие люди могут посещать это славное место.

Эпизод непременно завершался мировой за баночкой пива. Катя обязательно во всеуслышании заявляла, что новичок на самом деле настоящий снайпер, просто сегодня, видимо, не его день.

Но пару раз Вите все-таки пришлось подключиться, помогал ситуацию спустить на тормозах. «Брателло, ты крутой чувак, классно стреляешь, сто пудов! Но ты же не мог знать, что Кэтрин у нас гений! Зато ты теперь прошел посвящение, а без него нельзя стать полноценным «землянщиком», это я тебе конкретно говорю!»

Помогал Витюша, по правде сказать, оттого, что совесть его была нечиста, поскольку именно в те два раза он сам же и обращался к Кате с просьбой, так сказать, провести обряд, хотя целью имел проучить самоуверенного гостя. Интриган.

Сегодня народу было много по местным меркам. Понятно, ноябрь и суббота. Прямо от входа Катя заметила Виктора, который, сунув толстые пятерни в тесные карманы штанов, прохаживался среди гостей, демонстрируя радушие и предупредительность. Изредка правую руку из кармана он выдергивал, чтобы обменяться рукопожатием или похлопать кого-нибудь по плечу, а потом вновь втискивал ее обратно.

Увидел Катю, заулыбался и зычно крикнул, стараясь перекричать общий гомон: «Привет, Кэтрин, молодец, что зашла!»

Народ тоже обернулся к ней, кто-то махнул рукой, кто-то кивнул с улыбкой.

— Привет, Вит! — весело отозвалась Катя. — Привет, ребята!

Сварила кофеек, две чашки, как собиралась, и устроилась за столик отдыхать.

Послонявшись между гостями, к ней протиснулся Витюша и спросил, как у Кэт настроение и не желает ли дама развлечься. С тихим смешком добавил:

— Сегодня мы новенького ждем. Его Кит через часок притащит. Предупредил, что заезжий гость больших амбиций, черный пояс по стрельбе из всего, что стреляет. Как раз в твоем вкусе, девочка.

Подмигнул и отправился бродить дальше.

Настроения у Кати не было, но если Витя обращается с просьбой, обижать его не следует, не заслужил. Значит, развлечемся без куража. «Когда это они еще с Никитой придут… — подумала Катя и решила, что у нее есть возможность поразмяться, прежде чем настанет время затевать очередной прикол.

Пошла в раздевалку переобуться. Два года назад, когда она только начинала посещать этот тир, Катя приходила сюда в джинсах, свитере или рубашке на выпуск и кроссовках. Ну или в ботинках типа армейских, по сезону. Длилось это недолго. Когда к ней подходили сзади и, похлопав по спине, говорили ленивым голосом: «А ну, пацан, подвинься», Катерине это страшно не нравилось. Еще больше не нравились последствующие этим репликам извинения.

Естественно, Катя была тут не единственная девушка-стрелок, но, к примеру, у Олеси этих проблем не было, поскольку Олеся имела такие ярко выраженные формы — что сзади, что сбоку, что спереди, — что даже в одеянии буддийского монаха ее никто с пацаном бы не спутал. Что касается Лизы, то она придерживалась строгих правил — только юбка и только мини. Она так ходила в институт, она так ходила на работу, она так одевалась и в тир. Кто ее осудит за это? Ножки у нее что надо.

Поэтому Кате пришлось придумывать себе специальную форму для тира, а именно — прямая юбка ниже колен, но с разрезами по бокам, и туфли. А верх уже неважно какой. Хоть бы и клетчатая рубаха, завязанная узлом на пузе.

При всей любви к удобной обуви не могла позволить себе Катерина это безобразие — совместить классическую юбку с туфлями на плоской подошве. Поэтому в своем шкафчике она держала сменку — те самые лодочки на высоком каблуке, которые впихнула ей почти насильно Надежда Михайловна.

Киреевой оказались малы, а Кате самый раз, но они были очень дорогие, неприлично дорогие даже для хорошо зарабатывающего системного администратора. Лучше уж настоящие кроссовки купить, ежу понятно. Но Киреевой удалось ее убедить, что вовсе даже и не странно, потому как у Надежды Михайловны был специальный талант убеждать. Теперь Катя была ей благодарна.

В тире оказалось пустовато, только она и Андрюха-сержант. Видимо, народ еще продолжал общаться за кофейком. Пиво сейчас никому не дадут, пиво только после того, как отстреляешься. Такой здесь правильный порядок.

Андрюха, морща нос, сопел над кроссвордом. Безмолвно сменялись картинки на маленьком экране телевизора у боковой стенки в углу.

Увидев вошедшую Катю, он от газетки оторвался, поздоровался уважительно, протянув через барьер руку для рукопожатия, и спросил: «Твой любимый?» Катя с улыбкой кивнула.

Андрюха влез в нутро шкафа и вытащил кольт Питон пятьдесят пятого года. Шевеля губами, отсчитал пульки, подвинул кучку Кате. Знал, что заряжать будет сама.

Катя заправила под косынку выбившуюся прядь и, огладив нежно сталь ствола, приготовилась стрелять. Ноги в стойке напряжены, прямая спина выгнута слегка назад, руки твердо сжимают рукоятку, знакомый азарт и предвкушение чистой победы.

Пули ложились послушно в цель. Отличный результат. Молодец, Катя, форму не потеряла.

И тут в наступившей тишине кто-то насмешливым голосом произнес:

— Совсем неплохо для маленькой девочки.

Голосом человека, который…

Катя медленно скосила глаз, и увидела Демидова. В метре от себя.

Горло перехватил спазм, сердце заколотилось, как бешеное. Пережитый вчерашний ужас взметнулся готовым сорваться криком. Но горечь опрокинула на Катю свой ушат и отрезвила.

Она стремительно развернулась и направила ствол револьвера прямо в ненавистную грудь.

Демидов отшатнулся, но, скорее, от неожиданности, чем от испуга.

— Катерина Евгеньевна, вы… выпили с утра? — осведомился он удивленно, не забыв иронично преломить красивую бровь.