Дорога жизни 3 - Эмили Ли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не в первый раз… Откуда убежденность? Он постарался припомнить ещё случаи душевных проявлений Инквизитора, но наткнулся на пустоту. Если и было подобное раньше, то это стерли, оставляя лишь отголоски воспоминаний на уровне интуиции.
Цель визита нужно озвучить, и Фенрис приказал себе отложить возникшие размышления до более подходящего места и случая, надеясь, что после встречи с Инквизитором у него ещё останется в памяти над чем думать.
— У меня есть разговор, — без всяких церемоний сказал Фенрис, усаживаясь на стул. Инквизитор кивнул, давая понять, что слушает. — Это насчет последнего задания, с которого я вернулся.
— Что именно тебя беспокоит? — решил подтолкнуть его Инквизитор.
— Я не был на задании, я сбежал, — четко и достаточно громко, но при этом без эмоций сказал Фенрис, очень рассчитывая на эффект неожиданности и надеясь, что реакция собеседника подскажет правда это или ложь.
Инквизитор улыбнулся и принялся разглядывать кайнарис в ответ, словно пытаясь прочитать на лице того что-то своё.
— Так и было, — сказал он спустя паузу. С изумлением Фенрис не справился, в глазах появилась растерянность. Инквизитор хитро прищурился и добавил: — Для всех. Все должны были думать, что ты сбежал. Это послужило укрытием. Ну и конечно, я не стал после успешного выполнения задания открывать всем правду. Но ты этого не помнишь, ведь так?
Инквизитор испытывал его взглядом, и Фенрис не видел смысла врать. Когда идешь вслепую, не владея всей ситуацией, лучше полуправда, чем откровенная ложь.
— До меня дошли слухи лишь о побеге, — пояснил Фенрис.
— И ты решил проверить, — снова с улыбкой произнес Инквизитор.
Фенрис кивнул.
— Что это было за задание? — всё же рискнул спросить он, прекрасно понимая, что нарушает главное правило кайнарис: никогда не интересоваться прошлыми важными миссиями.
— Ты справился с ним блестяще, — вместо ответа сказал Инквизитор. — Это всё, что тебе положено знать.
Ответы Инквизитора походили на правду. Походили, но правдой не были. Фенрис чувствовал это всем своим многолетним опытом. Инквизитор уловил сомнения своего кайнарис и добавил:
— Ты же понимаешь, что если бы ты сбежал по-настоящему, то тебя бы казнили. Но ты здесь, со мной.
Фенрис понимал, и это тоже ставило в тупик его логических размышлений. Взрослые, нарушившие закон, сбежавшие маги подлежали уничтожению. Это правило было неукоснительным. Пощадить — дать пищу для размышлений остальным и создать прецедент, который нарушит установленный порядок — худшее решение, которое мог бы принять Инквизитор. Мог бы… Но Фредерик, действующий Инквизитор, не стал бы так рисковать. Вне зависимости от навыков и талантов кайнарис, а также личных привязанностей самого Инквизитора, беглецу бы не дали второго шанса. Фенрис уверен. В его жизни было много Инквизиторов, но этот обладал непревзойдённым умом и способностью к тотальному контролю…
И тут же возникла мысль.
«Как тогда стали возможны побеги, что участились в последние годы? Если смотреть по численности попыток бегства, то при его руководстве, точнее, в последние пять лет сбежало больше, чем за всю историю Башни. Что это? Жесткий контроль порождает отчаяние и рискованные ответные шаги магического сообщества или…»
Это «или» было важным.
Пауза затягивалась, но Инквизитор никак не выказал своего раздражения или недоумения от задумчивого молчания кайнарис. Он сидел и изучал эльфа, жизнь которого длилась не одну сотню лет, с каким-то странным отеческим одобрением в глазах. Фенрису в какой-то момент показалось, что Фредерик сейчас начнет отвечать на его невысказанные вопросы. Ощущение, что его читают как открытую книгу, эльфу очень и очень не нравилось. Стремясь разрушить воцарившуюся тишину ожидания, Фенрис спросил:
— Почему мне перестали давать задания?
— Давал тебе возможность отдохнуть, — небрежно заметил Инквизитор, — но если ты так рвешься служить во благо, то я подумаю над новой миссией для тебя.
Фенрис благодарно кивнул и поднялся, собираясь уйти, но когда снова взглянул на Инквизитора, то почему-то замер. Мужчина задумчиво смотрел на стену напротив, где была выгравирована фреска «Жизнь во благо остальных».
— Как думаешь, Фенрис, — непривычно тихим голосом проговорил Инквизитор, — а есть ли смысл?
Поскольку продолжения не было, Фенрис спросил:
— Смысл в чем, Инквизитор?
— Фредерик, наедине можешь звать меня Фредерик, — смотря только на фреску, произнес Инквизитор. — Смысл в Инквизиции? В Башне? В контроле?
— Безусловно, — убежденно ответил Фенрис. — Бесконтрольное использование магии опасно.
— Но… — подтолкнул к дальнейшим размышлениям Инквизитор.
«Но некоторые моменты можно было и пересмотреть», — вслух это Фенрис не стал говорить, в груди всё ещё теплилась надежда, что этот разговор не сотрут с памяти, ни к чему провоцировать Инквизитора ещё сильнее.
— Нет никаких «но», — твердо произнес Фенрис.
Инквизитор усмехнулся, в глазах промелькнула гордость и одобрение, вот только Фенрису показалось, что невысказанное старик всё же уловил.
Безумие.
— Ты хороший кайнарис, — сказал Инквизитор и выставил руку для поцелуя, показывая, что разговор окончен.
Фенрис чуть склонил голову, коснулся пальцами руки, а затем вышел не оглядываясь.
* * *
Разговор, который должен был внести хоть какую-то ясность, ещё больше запутал Фенриса. Вопросов добавилось. Он старательно всё записал и оставил в укромном месте, а потом снова ушел во двор и долго бродил в самом отдаленном уголке сада Академии, что был ближе всего к крылу Инквизитора. Смельчаков, кто рискнул бы открыто гулять под носом Инквизитора, было не так много, поэтому его уединение почти никто не нарушал.
С наступлением темноты Фенрис отправился к библиотеке. Ступени изо льда помогли ему забраться на крышу. Ещё одна привычка, появившаяся по возвращении. Здесь, наверху, между небом и землей, он был ближе к звездам и небу. Здесь он не так остро чувствовал своё одиночество. Здесь он мог сбежать от тоски, что разъедала его душу каждую минуту жизни.
Он подошел к самому краю крыши, балансируя и силой удерживая своё тело от падения, сражаясь с царившим здесь ветром. Это уже не первый раз, когда он вот так играл со стихией, желая испытать её мощь. Ему хотелось, чтобы ветер рвал его одежду, подбрасывал вверх волосы, чтобы создавалась иллюзия, что он очень-очень высоко, наверху астрономической башни, что стоит в Налии. Оттуда открывается такой красивый вид…
Новый порыв ветра исполнил его желание: тело опасно качнулось, волосы упали на лицо. Он невольно отклонился назад, а руки при этом устремились вперед, словно собираясь кого-то обнять. В памяти возник неясный образ девушки, которую он обнимал и которая так удивительно пахла лесом и… счастьем, его счастьем.
— Ты не одна, пока на небе так ярко горят звезды, — услышал он свой голос.
А затем пришла боль… Но на
