Ловушка для Слепого - Андрей Воронин

– Ну ладно, – сказал он наконец, – я пошел.

– Счастливо, – напутствовал его Тыква. – Аккуратней там.

– Взаимно, – ответил Активист и вышел из машины.

Чувствуя себя голым и незащищенным, он пересек тротуар и нырнул в открытую дверь универсама, откуда в лицо ему дохнуло нездоровым теплом. До условленного времени оставалось еще пятнадцать минут. Виктор зашел в кафетерий, занял очередь в кассу, выбил чек и, взяв чашку кофе, устроился с ней у окна, из которого был хорошо виден вход в станцию метро и припавший к обочине спортивный «шевроле» Тыквы – вызывающе чистый, ухоженный и стремительный даже сейчас, когда он просто стоял у бровки тротуара. Все-таки Тыква и его автомобиль были созданы друг для друга и для больших скоростей.

Задумавшись о Тыкве, он едва не проглядел кое-что важное. На противоположной стороне улицы притормозил большой черный джип и тут же укатил, оставив на тротуаре двоих рослых молодчиков. Само по себе это ни о чем не говорило, лица парней были Активисту незнакомы, но один из них был одет в длиннополое кашемировое пальто угольно-черного цвета и белоснежный, как грудь пингвина, шарф. Виктор мрачно улыбнулся и с интересом пронаблюдал за тем, как один из людей Кудрявого укрылся в тамбуре ближайшего магазина, а другой нырнул в кафе.

Вскоре в поле зрения Активиста появилась «Волга» – та самая, что встретилась ему в Царицынском парке. С тех пор прошло чуть больше недели, но казалось, что миновала целая геологическая эпоха. Виктор посмотрел на часы. Машина прибыла минута в минуту, и это было хорошо – он и так рассчитал время в обрез, а ведь предстояло еще предпринять что-то в отношении тех двоих, что притаились по соседству.

Задняя дверь «Волги» распахнулась, и мать неловко выбралась на тротуар. Изнутри протянулась чья-то рука, чтобы помочь ей выйти, но она резко вырвала локоть и отступила на шаг от бордюра, растерянно оглядываясь по сторонам и придерживая у горла края воротника. Голова у нее была непокрыта, и ветер от пролетавших мимо машин трепал рассыпавшиеся седые волосы.

Активист стиснул зубы и отодвинул чашку с недопитым кофе. Сине-зеленая «Волга», фыркнув глушителем, влилась в транспортный поток и ушла в сторону Нового Арбата. Черного джипа нигде не было видно, но можно было не сомневаться, что он притаился неподалеку в ожидании сигнала. Похоже, Кудрявый решил не рисковать и покончить с делом одним махом, иначе зачем ему было присылать сюда своих людей? Кудрявого можно было понять: лысый упырь не привык, чтобы люди, посланные им на дело, нарушали выданные им инструкции и ускользали вместе с добычей.

Переходя улицу, чтобы встретить мать, Виктор не испытывал ничего, кроме усталости и желания махнуть на все рукой. Вдруг оказалось, что простое выживание требует массы утомительнейших телодвижений, выполнять которые уже не было ни сил, ни желания.

– Здравствуй, – сказал он, подходя сзади и беря мать за локоть.

Она испуганно рванулась, повернула к нему голову и замерла. Виктор очень боялся, что она бросится ему на шею или, наоборот, залепит пощечину – короче говоря, закатит театрализованную постановку в лучших традициях синеблузых агитбригад и латиноамериканских сериалов, но она просто некоторое время стояла молча, а потом едва заметно кивнула и спокойно ответила:

– Здравствуй. Куда мы сейчас?

Виктор огляделся. Люди Кудрявого не лезли в глаза, но они были здесь, совсем рядом, на расстоянии пистолетного выстрела, а может быть, даже на расстоянии удара ножом, и от этого становилось как-то неуютно.

Снова тронув мать за локоть, он увлек ее к переходу и через минуту уже усаживал в приземистый, похожий на управляемую ракету «шевроле» Дынникова. Тыква превзошел себя: выдавив приветливую улыбку, сказал: «Здрасьте». Это было не бог весть что, но большего от него ожидать просто не приходилось.

– Не волнуйся, – сказал матери Виктор перед тем, как захлопнуть дверцу. – Все будет хорошо.

– Разве ты не поедешь? – встревоженно спросила она.

– Все будет хорошо, – повторил Активист, глядя уже не на нее, а на знакомую «Волгу», появившуюся со стороны Нового Арбата. – Миша тебя довезет. Давай, Мишель, действуй, как договорились. И учти, что тебя пасут.

– Ну да? – радостно изумился Тыква. – Это вон те, на «Волге»? Интересно, у них есть запасные штанишки?

– Тыква, – строго сказал Виктор, – я тебя предупредил.

– Отвали, – сказал Дынников. – Напьемся – разберемся. Пристегнитесь, пожалуйста, – с непривычной почтительностью в голосе обратился он к матери Активиста.

«Шевроле» тронулся с места так, словно им выстрелили из пушки, выскочил в крайний левый ряд, резко затормозил, развернулся на месте и пулей понесся к Новому Арбату мимо ехавшей в противоположном направлении «Волги» Кудрявого. «Волга» взревела и тоже пошла на разворот. Когда она проезжала мимо, Активист не удержался и показал ей кулак с отставленным средним пальцем. Гоняться на «Волге» за дикой парочкой, состоявшей из Тыквы и его «шевроле», было пустой тратой времени.

Активист закурил и снова посмотрел по сторонам.

Из дверей магазина вышел и со скучающим видом двинулся в его сторону тип в кашемировом пальто. Его приятель в темно-серой парке приближался слева, на ходу прикуривая сигарету и старательно делая вид, что просто гуляет.

Вокруг сновали сотни людей, но Активист видел только этих двоих да еще милицейский патруль, неторопливо прошагавший в сторону Гоголевского бульвара.

Активист поправил узел галстука рукой, между пальцами которой дымилась сигарета, пригладил волосы и не спеша двинулся навстречу человеку в кашемировом пальто.

По мере приближения на лице у того начала расцветать гаденькая улыбка, но Виктор заранее все продумал и плевать хотел на мимику этого человека. Когда их отделяли друг от друга каких-нибудь пять или шесть метров, он вдруг резко свернул направо и нырнул в гостеприимно распахнутую дверь какого-то магазинчика. Захлопнув дверь за собой, Виктор повернул барашек накладного замка, обворожительно улыбнулся преследователю сквозь стеклянную пластину двери, вынул из кармана пистолет и шагнул в торговый зал.

– Спокойно, – сказал он присутствующим – нескольким покупателям и двоим продавцам. – Спокойно, – повторил он специально для охранника, направляя на него пистолет. – Это не ограбление. Просто мне нужно воспользоваться вашим служебным выходом. Провожать не надо, я разберусь сам.

Говоря это, он пересек тесный торговый зал и протиснулся за прилавок. Продавцы шарахнулись от него, словно он был с головы до ног обвешан готовыми взорваться тротиловыми шашками, но он не стал отвлекаться на мелочи.

Пройдя через служебные помещения, он толкнул заднюю дверь и оказался в проходном дворе, выходившем на Воздвиженку, где была припаркована его машина.

Проехав три или четыре квартала, Активист убедился, что «хвоста» за ним нет. Пока что все шло по плану, но усталость и желание бросить все к чертовой матери и просто позволить себя убить никак не проходили. Он чувствовал себя против воли втянутым в какую-то глупую и никому не нужную игру наподобие бега в мешках, которую организовал не в меру ретивый массовик-затейник. Разница заключалась лишь в том, что ставкой в этом забеге была жизнь, а из всех участников соревнования мешок надели почему-то только на него.

Вскоре он уже сменил серебристую «Ладу» на защитный «уазик» с красными крестами на бортах. Салон «уазика» по-прежнему заполняли картонные коробки, а за сиденьем лежал прикрытый какой-то промасленной тряпкой автомат. Ведя машину прочь из города, Активист непрерывно курил, словно торопясь накуриться впрок. «Перед смертью не надышишься», – вспомнилось ему, и он с ожесточением раздавил сигарету о приборный щиток. Шараев торопился – надо было успеть к месту встречи раньше Кудрявого.

Встреча была назначена в заброшенном песчаном карьере недалеко от кольцевой. Когда-то карьер оккупировал гаражный кооператив, здесь даже было начато лихорадочное строительство, но потом что-то не заладилось, кооператив лопнул и самоликвидировался, и с тех пор карьер пустовал, а вырытые котлованы и заложенные фундаменты медленно зарастали чахлой сорной травой, которой нечем было питаться в лишенном перегноя глубинном песке котлованного дна. Это место как нельзя лучше подходило для встреч, подобных той, на которую торопился Виктор Шараев.

Выехав из города по Каширскому шоссе, он проехал еще несколько километров в сторону Домодедово и свернул в неприметное боковое ответвление. Зеленый «уазик» миновал ветрозащитную полосу, с жестяным громыханием проскакал по ухабам проселочной дороги и наконец осторожно съехал в карьер по насыпной дороге, в незапамятные времена укатанной колесами груженых самосвалов до каменной твердости.

Выкатившись на середину карьера, микроавтобус остановился в нескольких метрах от заброшенных фундаментов гаражей. В чахлом, почерневшем от дождей бурьяне возникло какое-то движение, но Виктор, приоткрыв дверцу, сердито махнул рукой, и движение замерло.