Тридцать один. Огневик - Роман Борисович Смеклоф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мы уже под всем Благоградом прошли, – заныл я.
– На стоглавую башню влезем, и когда алхимик на горе свистнет, значит, прибыли, – ляпнул хранитель вкуса.
Я вздохнул и поднял ногу. Уже давно потерял счёт ступеням, но после каждой сотой сильнее хотелось есть. Ещё пару пролётов и я завою от голода, ведь всё, что скормил директор, давно пропало в бездонной прорве моего желудка.
– Распутица распутная! – выдохнул кобольд и остановился. – Мысли мыслить надо.
Лестница неожиданно оборвалась тремя одинаковыми туннелями. Я облегчённо выдохнул и уселся на ступень. Ноги ныли и просили пощады.
– Почему не два? – сдвинув фуражку, почесал затылок проводник, – Верно же два же, наверное, – и, зажимая корявые пальцы, перечислил, – Первый. Налево пойдешь – пропадешь. Второй. Направо пойдешь – упадешь. Откуда третий? Там что? Прямо пойдешь – выход найдешь? Непорядочный беспорядок.
– В чём заминка? – уточнил голем.
– Заминка? Стезя перестезилась, – ответил проводник. – Надо соглядатая подглядывать пускать.
– Так пускай! – разрешил Евлампий.
– А где взять? У меня нету, – всплеснул руками кобольд.
– У кого есть? – не выдержал голем.
– У кого у того? У него! – когтистый палец указал в мою сторону, и я зябко передернул плечами и пробурчал:
– Нет у меня ничего.
Кобольд обиженно покачал головой и протянул:
– А птиц?
– Он не управляет стукачом, – возразила Ирина.
– Нет? Так я могу, – радостно вскрикнул проводник и, проковыляв ко мне, потянулся к обручу.
Я отшатнулся.
– Не двигайся, – попросила волшебница. – Он справится.
– Я и боюсь, что справится, – запротестовал было я, но взвесив за и против, замер.
Вытерплю еще одно прикосновение кобольда, не помру, зато избавлюсь от стукача.
– Оно такое? Такое-такое. Чарующие чары, – прошептал проводник. – Сильная сила! Чудесное чудо! Просыпайся от сна избавляйся!
Он провёл когтём по металлическим перьям, оцепенелая птица вздрогнула и встряхнула крыльями.
– Спишь соня? Хватит спать-почивать. Лети летун! – улыбаясь перекошенным ртом, бормотал кобольд.
С пожелтевших губ срывались белесые пузыри.
Я с омерзением повёл подбородком.
– Куда? Не шевели шевеленья! – крикнул проводник, и повернул мою голову обратно.
Я прикрыл глаза, и задышал, как глубоководная рыба, редко-редко. От кобольда несло прокисшим молоком и тухлыми моллюсками.
– Где удача ждет? Давай, лети вперед! Чары проверяй! Расскажи, куда наш путь пойдет! – увещевал он.
– Сильнейшая магическая… – как обычно начал голем, но кобольд громко рыкнул «Уф!», и хлопнул стукача по голове. У меня вздыбились волосы. Обруч разомкнулся, а механическая птица, оттолкнувшись от затылка, взлетела.
Сделав несколько кругов, и проскрежетав «кры-кры», она, повинуясь приказу проводника, ринулась в левый туннель. Умчалась в тёмную глубину, оставив за собой блестящие оранжевые полосы, медленно растаявшие в затхлом воздухе.
– Что-то меняется, – тихо проговорил Евлампий. – Потоки энергии снова двигаются. Сейчас произойдёт…
– Возмущение-возмущеничко? – встрял Оливье.
– Нет, – отрезал голем. – Замещение старых чар новыми.
Стукач вернулся и, взмыв над нашими головами издал тонкий свист, отдаленно похожий на птичий клекот.
– Страшное страшно? – удивился проводник и перевёл. – Налево ходить вообще нельзя.
Механическая птица полетела в правый туннель, оставляя багровый след за хвостом, а вернувшись, издала более резкий писк.
– Ещё ужасне́е? – округлил глаза кобольд и сообщил. – Направо совсем не надо.
Стукач понесся по центральному туннелю, а вернувшись, просвистел два раза.
– Жуткая жуть? – качая головой, выдал проводник. – Никогда не возвратимся оттудова.
– Куда же идти? – забеспокоился голем.
Оливье натужно крякнул, но промолчал.
Стукач перестал виться над нами и сел на плечо кобольда.
– Куда? Туда-сюда. Направо повернём, – потерев длинный нос, задумчиво изрек тот.
– Вы уверены? – уточнил Евлампий.
Проводник кивнул. Нехотя подошел ко мне и, взяв механическую птицу в руки, попытался усадить на голову. Я отступил назад.
– Оставьте себе, – предложил я.
Ирина посмотрела на нас пустыми глазами, но не произнесла ни слова.
– Себе? – неуверенно проговорил кобольд, поглаживая железную голову стукача. – Хороший птиц.
– Теперь ваш, – в тон ему, протянул я.
– Мой? – не поверил проводник.
Голем попытался встрять, но я не дал ему издать ни звука.
– Ваша, ваша, – заверил я. – На веки вечные.
Кобольд заулыбался, обнажив кривые желтые зубы, и прижав стукача к груди, повернулся к развилке.
– Тогда пойдем по центру! – уверенно заявил он.
– Он же говорил… – начал Евлампий.
– Мой ученик только что спас нас от неминуемой гибели! – пафосно объявил хранитель вкуса. – Я всегда говорил, что дремучим, суеверным мусорщикам нельзя верить!
Ирина с Сычом безропотно последовали за проводником.
– Он что, нас обманывал? – разбушевался голем. – Я сообщу магам! Его сошлют…
Я дернул за цепь, и Евлампий соскочил с плеча.
Кобольд не обернулся и ничего не ответил. Но уши-лопухи, так и вертелись из стороны в сторону.
– Я этого так не оставлю, – не унимался голем. – это беспорядок…
– Конечно, – встрял я. – Мы же на свалке.
Оливье хихикнул, а Евлампий сжал каменный рот.
– Всё вроде правильно, беспорядок на свалке, – бормотал он. – Но так всё равно нельзя…
Ветер засвистел в ушах и ударил в спину, заставляя бежать вперёд. Задул с такой силой, что я почти не касался пола. Центральный туннель изогнулся вверх. Нас оторвало от земли, и закрутило, поднимая по шахте. Голем завертелся на цепочке, поднявшись выше моего уха. Хранителя вкуса тоже подбросило над плечом, и телепало, раскачивая взад-вперед. Они что-то бубнили, но потоки волшебного ветра уносили все звуки прочь. На несколько мгновений я даже почувствовал, что снова свободен.
Оттолкнувшись от стены одной рукой, проводник подплыл ко мне и, сжав стукача, другой ухватил за локоть.
– Веришь в удачу? – крикнул он. – Вину не вини. Зла не хотел назлоби́ть. Счастливой дороги!
Я не успел ответить на неожиданное признание, туннель оборвался, и мы застряли в непроглядной тьме. Попробовав разогнуться, я больно ударился головой.
– Предупреждал! – победоносно вскрикнул голем. – Беспорядок до добра не доведёт.
Я хотел пожать плечами, но едва повернулся. Влез локтём в лужу и брезгливо принюхался. Пахло арбузом и солью. Я сжался и, заворочавшись, выбрался из-под навеса. Обоняние не обмануло. Запах моря ни с чем не спутаешь. Мы все-таки попали на пристань, прямо под трап черной шхуны.
– Поднимайтесь на борт! – строго заявила Ирина.
Чтобы не привлекать внимания, мы ринулись на корабль. Сыч, за ним я, а вот кобольд бесследно исчез.
Взлетев на палубу, я чуть не натолкнулся на Чичу. Боцман, поморщившись, пропустил главу тайной канцелярии, и улыбнулся.
– Мастер Люсьен! Приветствую на борту!
Я ошалело кивнул. Думал летучая обезьяна и слов-то таких не знает.
– Предатель, – не слишком искренне прошипел Оливье.
Чича подал руку Ирине и отвел в сторону от Сыча.
– Якорь
