Стихотворения и поэмы - Дмитрий Кедрин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* Полянка зимняя бела *
Полянка зимняя бела,В лесу — бурана вой.Ночная вьюга замелаОкопчик под Москвой,
На черных сучьях белый снегПричудлив и космат.Ничком лежат пять человек —Пять ленинских солдат.
Лежат. Им вьюга дует в лоб,Их жжет мороз. И вот —На их заснеженный окопФашистский танк ползет.
Ползет — и что-то жабье в нем.Он сквозь завал пролезИ прет, губительным огнемПрочесывая лес.
"Даешь!" — сказал сержант. "Даешь!" —Ответила братва.За ними, как железный еж,Щетинилась Москва.
А черный танк все лез и лез,Утаптывая снег,Тогда ему наперерезПоднялся человек.
Он был приземист, белокур,Курнос и синеок.Холодных глаз его прищурБыл зорок и жесток.
Он шел к машине головнойИ помнил, что лежатВ котомке за его спинойПять разрывных гранат.
Он массой тела своегоЕй путь загородил.Так на медведя дед егоС рогатиной ходил.
И танк, паля из всех стволов,Попятился, как зверь.Боец к нему, как зверолов,По насту полз теперь.
Он прятался от пуль за жердь,За кочку, за хвою,Но отступающую смертьПреследовал свою!
И черный танк, взрывая снег,Пустился наутек,А коренастый человекПод гусеницу лег.
И, все собою заслоня,Величиной в сосну,Не человек, а столб огняПоднялся в вышину!
Сверкнул — и через миг померкТот огненный кинжал…Как злая жаба, брюхом вверх,Разбитый танк лежал.
1943УЗЕЛ СОПРОТИВЛЕНИЯ
Через лужок, наискосокОт точки огневой,Шумит молоденький лесок,Одевшийся листвой.
Он весь — как изумрудный дым,И радостно белыВесенним соком молодымНалитые стволы.
Весь день на солнце знай лежи!..А в роще полутьма.Там сходят пьяные чижиОт радости с ума.
Мне жар полдневный не с руки,Я встану и пойдуИскать вдоль рощи васильки,Подсвистывать дрозду.
Но поднимись не то что сам —Из ямы выставь жердь —И сразу к птичьим голосамПрибавит голос смерть.
Откликнется без долгих словЕе глухой басокИз-за березовых стволов,С которых каплет сок.
Мне довелось немало жить,Чтоб у того узлаУзнать, что гибель может бытьТак призрачно бела!
1943НОЧНОЙ ПЛАЧ
На дворе — осенней ночи гнилость,Затрещал сверчок. Огонь погас.Мой хороший! Что тебе приснилосьВ этот самый сумеречный час?
Твой мирок не то, что наш, громоздкий:Весь его рукой накрыть легко.В нем из розовой шершавой соскиТеплое струится молочко.
Отчего ж дрожат твои ресницыИ дыханье стало тяжело?Что тебе печальное присниться,Страшное привидеться могло?
Иль тоска рыданий безутешных,Грудь теснящих в этот поздний час,С кровью перешла к тебе от грешных.Слишком многое узнавших — нас?
20 февраля 1943ПОСЛЕ ВОЙНЫ
Итак, ты выжил. Кончились бомбежки.Солдаты возвращаются домой.И выполз ты, еще шальной немножко.Как муха, уцелевшая зимой.
Ты медленно проходишь пестрым лугом,Где ветер клонит волны спелой ржи.Уже почти распаханные плугом,Еще кой-где чернеют блиндажи.
И ты с улыбкой вспомнил, как, бывало.Осколки тут жужжали, как шмели.Теперь здесь тишь. И на дрова завалыКолхозницы по щепке разнесли.
В кустах ты видишь танков лом железный,На их броне растет зеленый мох…Как после долгой тягостной болезни,Ты делаешь счастливый полный вздох.
"Теперь, — ты думаешь, — жизнь будет длинной!Спокойной будет старости пора".И вдруг у ног твоих взорвется мина,Саперами забытая вчера.
27 февраля 1943КУКУШКА
Утомленные пушкиВ это утро молчали.Лился голос кукушки,Полный горькой печали.Но ее кукованьеНе считал, как бывало,Тот, кому этой раньюВстарь она куковала.Взорван дот в три наката,Сбита ели макушка…Молодого солдатаОбманула кукушка!
Лето 1943 г.* Когда сраженье стихнет понемногу *
Когда сраженье стихнет понемногу, —Сквозь мирное журчанье тишиныУслышим мы, как жалуются богуПогибшие в последний день войны.
22 февраля 1944 г.АННА
Эту женщину звали Анной.За плечом ее возникалГрохот музыки ресторанной,Гипнотический блеск зеркал.
Повернется вполоборота,И казалось — звенит в ушахСвист японского коверкотаИ фокстрота собачий шаг.
Эту женщину ни на волосНе смогла изменить война:Патефона растленный голосВсё звучал из ее окна.
Все по-прежнему был беспеченНежный очерк румяных губ…Анна первой пришла на вечерВ офицерский немецкий клуб,
И за нею следил часами,Словно брал ее на прицел,Фат с нафабренными усами —Молодящийся офицер.
Он курил, задыхаясь, трубку,Сыпал пепел на ордена…Ни в концлагерь, ни в душегубкуНе хотела попасть она.
И, совсем не грозя прикладом,Фат срывал поцелуи, груб,С перепачканных шоколадом,От ликера припухших губ.
В светлых туфельках, немцем данных,Танцевавшая до утра,Знала ль ты, что пришла в МайданекВ этих туфлях твоя сестра?
Для чего же твой отдых сладкийСреди пудрой пропахшей мглыОмрачали глаза солдатки,Подметавшей в дому полы?
Иль, попав в золотую клетку,Ты припомнить могла, что с нейВместе кончила семилеткуИ дружила немало дней?
Но послышалась канонада, —Автоматом вооружен,Ганс сказал, что уехать надоС эшелоном немецких жен.
В этих сумерках серых, стылыхНезаметно навел, жесток,Парабеллум тебе в затылок,В золотящийся завиток.
Май 1944ВРАГ
Я поседел, я стал сутулейВ густом пороховом дыму.Железный крест, пробитый пулей,Привез мальчишке моему.
Как гунн, топтал поля ЕвропыХозяин этого креста.Он лез на русские окопыС губной гармоникой у рта.
Он грудью рыжей и косматойС быком — и то поспорить мог,Он нес обоймы автоматаЗа голенищами сапог.
Он рвался, пьяный, в гущу драки,Глаза от злости закатив,И выводил в пылу атакиБаварский сладенький мотив.
Он целый мир — никак не меньше —Видал у ног своих во сне,Он прятал снимки голых женщинВ телячий ранец на спине.
"Иван! — кричал он. — Как ни бейся,Я все равно твой дом взорву!.."И он глядел сквозь стекла цейсаНа недалекую Москву.
Остроконечной пулей русскойСолдат, входящий нынче в Брест,Навылет возле планки узкойПробил его железный крест.
И вот теперь под Старой РуссойЕго червяк могильный ест,И сунул мой мальчишка русыйВ карман его железный крест.
Он там лежит рядком с рогаткой,С крючком для удочки — и матьЗовет игрушку эту гадкойИ норовит ее сломать.
А кости немца пожелтели,Их моет дождь, их сушит зной.Давно земля набилась в щелиЕго гармоники губной.
Среди траншей, бомбежкой взрытых,Лежит в конверте голубомПорнографических открытокВрагом потерянный альбом.
Лишь фляга с гущею кофейнойОсталась миру от него,И автомат его трофейныйВисит на шее у того,
Кто для заносчивых соседейХребет на барщине не гнет,С ножом выходит на медведяИ белку в глаз дробинкой бьет!
20 июля 1944ПЛЕННЫЕ
