Девятый Будда - Дэниел Истерман

Он ощутил, как в нем растет беспокойство. Порывы ветра заставляли двигаться бледные простыни. Маленькие кровати с железными сетками, белые стены, ряды безымянных сундучков одинакового цвета — все это напоминало ему больничную палату... или сумасшедший дом. «Какие кошмары посещали сны воспитанников Нокс Хоумз, спящих в своих узких кроватях зимней ночью? — подумал он. — Темные боги... или преподобный и миссис Карпентер с их медленными улыбками и успокаивающими словами из Библии?»

За следующей дверью была ванная. Вода из крана капала на белую эмаль. Влажные полотенца безвольно повисли на деревянных вешалках. Бледный свет рисовал на плитке решетки.

В конце коридора находилась маленькая деревянная дверь с табличкой «Палата для больных». Кристофер тихо постучал, ответа не было. Он взялся за ручку. Дверь была незаперта. Внутри была низкая кровать с тугими складками простыней, а рядом с ней стоял эмалированный умывальник, прикрытый полотенцем. Даже здесь не было никакого снисхождения. Он вспомнил, как Мойра Карпентер пыталась объяснить ему, что болезнь является символом греха и что за больными надо ухаживать, но не нянчиться с ними. Нянчиться с больным было равноценно потворствованию грехам.

Он уже собирался уходить, как вдруг что-то привлекло его внимание. У стены, прямо напротив кровати, стоял небольшой шкаф. Казалось, его недавно передвигали буквально на полметра дальше от двери, и на стене осталось заметное невыцветшее пятно краски. Кристофер не мог понять, зачем кому-то понадобилось двигать шкаф: теперь он стоял очень неудобно, слишком близко к раковине, и полностью распахнуть дверцы было невозможно.

Он открыл дверцу и заглянул внутрь. Просто стопка аккуратно сложенных простыней. В нижней части шкафа были два ящика. Кристофер по очереди выдвинул их, но нашел только полотенца и самые простые лекарства. Возможно, что-то было не в порядке со стеной за шкафом. Он протиснулся между шкафом и умывальником и напряг мышцы. Шкаф был тяжелым, но легко двигался по гладкому полу.

Ему пришлось отойти, чтобы в свете, падающем от окна, иметь возможность рассмотреть стену. Все было настолько незаметно, что он бы никогда ничего не нашел, если бы его внимание не привлек бессмысленно сдвинутый шкаф. Кто-то выцарапал на задней стенке шкафа две буквы, используя ноготь, или, скорее всего, перочинный нож. Он уже видел эти буквы, и ему не надо было объяснять, что они означали и кто их написал: два перекрещенных "у": Уильям Уайлэм. Он изобрел для сына эту монограмму два месяца назад. Сомнений больше не было. Уильям здесь был.

Глава 16

Он бегом преодолел расстояние до входа в здание. У подножия лестницы, ведущей в спальни девочек, стояли двое прекрасно одетых людей — очевидно, это были личные телохранители набоба. Когда он приблизился, один из них шагнул к нему и вытянул руку ладонью вверх.

— Очень извиняюсь, сахиб, но у меня есть инструкция не пускать вас дальше. Вас просили уйти. Я провожу вас до двери.

Кристофер был не в настроении спорить. Он достал из-за пояса револьвер, который забрал у полицейского в доме Кормака, и нацелил его в лоб телохранителя.

— Мы не идем ни к какой двери, — сказал он. — Идите сюда, — Кристофер указал пистолетом в направлении гостиной, — и прихватите с собой своего друга. Скажите ему, чтобы он пошевелился, или я снесу вам голову.

Спорить никто не стал. Телохранители приблизились к двери гостиной.

— Откройте дверь и заходите внутрь.

Они повиновались. В комнате три женщины пили чай, надкусывая кусочки кекса с тмином. На этот раз гувернантка уронила чашку с блюдцем на пол. Бегума оторвала взгляд от тарелки, увидела, что происходит, и наградила Кристофера взглядом, который, наверное, был равноценен смертному приговору в Хасанабаде. Мойра Карпентер выглядела как живое воплощение антипода христианской благотворительности.

Кристофер вошел в комнату только затем, чтобы вынуть ключ из замка. Потом он снова закрыл дверь и запер ее, положив ключ в карман брюк. Он задумался, успели ли они предупредить Карпентера.

Поднявшись наверх, он обошел все комнаты. Все они были холодными и пустыми. Где-то хлопнула дверь. Вдалеке зашелестели голоса, а потом снова наступила тишина. В конце коридора был узкий лестничный пролет, который вел на чердак. Кристофер вспомнил, что Цевонг покончил с собой именно на чердаке.

Ступеньки вели прямо к простой деревянной двери. Кристофер медленно поднимался по лестнице, терпеливо останавливаясь на каждой ступени и напрягая слух в ожидании какого-нибудь звука. Его сердце быстро колотилось. Ему показалось, что из-за двери доносятся голоса, но звук растаял, и он не мог быть уверен в том, что вообще что-то слышал. И все же ему казалось, что за тишиной что-то скрывается.

За дверью был узкий, обшитый деревянными панелями коридор, темный туннель, освещенный единственной лампочкой. В конце прохода была вторая дверь, точно такая же, как и первая. Он осторожно приблизился, чувствуя, как давят на него с обеих сторон темные стены. Скрипнула половица, и он застыл и оставался неподвижным чуть ли не целую вечность.

Из-за двери доносился скрип, равномерный и ритмичный звук, приглушенный и неопределенный. Затем короткая пауза. Скрип-скрип. Снова пауза. Скрип-скрип. Пауза. И так снова и снова.

На высоте собственных глаз Кристофер заметил врезанный в дверь ставень, сантиметров пятнадцать в длину и семь в высоту, открывающийся при помощи находящейся рядом кнопки. Это напомнило Кристоферу тюремные глазки в дверях камер. Он подумал, что за дверью, скорее всего, находится палата для больных девочек, место, где можно изолировать лихорадку и утешить сердечную боль. Наверное, здесь содержался Цевонг.

Скрип-скрип. Звук стал громче.

Кристофер нажал на кнопку, и ставень отодвинулся. Перед ним было небольшое застекленное оконце, через которое он мог видеть часть комнаты. Пол и стены были расцвечены пятнами света и пыли. Солнечный свет пробивался через матовое стекло, освещая маленькую комнатку. Кристофер подошел ближе и приложил глаз к отверстию.

Прямо напротив него, повернувшись к нему спиной, сидел, согнувшись, Джон Карпентер, обращенный лицом к камину. В одной руке он держал длинную кочергу, водя ею по каминной решетке. Кочерга и производила те скрипящие звуки, которые слышал Кристофер. Казалось, что огонь был разведен достаточно давно: среди золы дымилось несколько серых углей. То здесь, то там из пепла поднимались языки огня, но груз придавившего их серого пепла был слишком велик, и они угасали, уходя в небытие. Карпентер водил кочергой по углям, время от времени выпуская на волю одинокий огонек, который на мгновение вздымался над пеплом и снова исчезал.