Я буду любить тебя вечно (СИ) - Ветрова Татьяна

Он отдается мне целиком, дарит свою любовь и безмолвное обещание прекрасного будущего.

— Доброе утро, родная моя. — Бархатный голос вызывает легкую дрожь в теле снова и снова, заставляя счастливо улыбаться. — Ванна там, жду тебя на кухне.

Накинув на себя халат, Женя покидает просторную комнату, оставляя меня одну на огромной кровати в легком замешательстве. Как я оказалась тут, решаю не думать вовсе, иначе придется прокручивать в памяти весь вчерашний вечер и снова чувствовать жар в низу живота. А ведь только все было.

Медленно приподнимаюсь на локтях и жадным взглядом начинаю изучать обстановку. Признаться честно, выглядит вполне впечатляюще. Огромная кровать в центре, та самая, на которой я до сих пор сижу по-турецки, прикрываясь одеялом, по бокам от нее небольшие черные матовые тумбы. Слева от меня совершенно пустая и ничем не примечательная стена, справа — окно с плотной синей шторой. Напротив кровати встроенный шкаф без зеркал, что меня удивляет. Рядом совсем не примечательная дверь, а за ней, видимо, ванная комната.

Недолго думая, закутываюсь в одеяло, спешу именно туда и не ошибаюсь. Стоя под горячими каплями воды, я улыбаюсь, как ребенок, которому вручили любимую шоколадку. Мне безумно понравилась наша страстная ночь и не менее страстное утро. Хочется верить, что все слова, что он шептал в порыве страсти, чистая правда. Здесь и сейчас я решаю жить настоящим, поэтому быстро принимаю душ и собираюсь на выход. У меня нет желания терять драгоценные минуты, не зная, сколько их в запасе.

Наверное, это какое-то безумие, но я хочу быть с ним как можно больше.

Выходя из ванной и наматывая на голове тюрбан из белоснежного полотенца, я медленно подхожу к кровати, чтобы взять Женину рубашку, в которой он был вчера, и замираю, подняв голову. Над мягким изголовьем, обитом темной кожей, висит картина, выполненная масляными красками. Эта работа принадлежит известному английскому художнику, работающему в стиле «ню». В прошлом году я была на его выставке в Милане и осталась под приятным впечатлением. Неужели и Женя там был, но мы не встретились?! Дыхание замирает, а губы открываются буквой «о», в принципе, и звук исходит тот же. Картина, выполненная в черно-белых тонах, очень сильно напоминает фото, случайно сделанное больше десяти лет назад.

Тогда стоял жаркий летний день, начало июня. Мы, как обычно, проводили время в гараже. Он работал, а я училась за двоих, но в какой-то момент все пошло не так. Мы начали дурачиться и каким-то образом добрались до фотоаппарата, сделали множество снимков и, кажется, что все они у него есть. Щеки покрываются алым румянцем, когда я вспоминаю его взгляд. Он смотрел на меня, не моргая, а в его глазах была безумная одержимость мной. Именно тогда я почувствовала, что, что бы ни произошло, он ни за что меня не отпустит.

И лишь спустя полчаса, когда я, лежа на старом диване, потягивалась, он сделал эту самую фотографию, что сейчас красуется в тонкой черной раме над изголовьем его кровати. Стройная фигура девушки с маленькими родинками, тянущимися цепочкой от упругой груди к бедрам, принадлежит мне.

Встряхиваю головой, прогоняя нахлынувшие воспоминания, и быстро набрасываю на себя Женину рубашку. Она все еще пахнет им. Древесный аромат с нотками цитруса обволакивает мое уставшее от изнурительного ночного и утреннего рандеву тело и дарит маленькую надежду, что я поступаю правильно, оставаясь сейчас здесь.

— Завтрак готов? — произношу, тихо подкрадываясь к нему со спины и прижимаюсь губами к углублению между лопаток. Я так часто делала раньше, только тогда он стоял не у плиты, а у открытого капота очередного пригнанного на ремонт автомобиля.

— Почти, — смеясь, произносит Женя, все так же продолжая орудовать лопаткой в сковороде и не поворачиваясь ко мне лицом. — Сырники, твои любимые.

Сказать, что я удивлена, — ничего не сказать. Логично, что он до сих пор помнит о моей сверхлюбви к столь чудесному творожному блюду, но никак не логично то, что он это готовит. Женя не то что не любил готовить, он просто особо не умел это делать. Хотя прошло столько времени, жизнь нас здорово потрепала, и, возможно, ему пришлось научиться орудовать кухонной утварью.

— М-м, как вкусно пахнет, — произношу елейным голосом, садясь на барный стул и бессовестно закидывая ноги на соседний.

— В ванной был халат, — жадно пожирая глазами мои стройные ноги, хрипло произносит Женя, быстро отворачиваясь к плите. Губы сами растягиваются в улыбке от понимания, что жизнь — прекрасная штука.

— Знаю, — кивая, хватаю пальцами горячий сырник с тарелки, которую он только поставили на стол, и откусываю маленький кусочек. Божечки, как же вкусно он готовит. М-м, пальчики оближешь.

— Ви-и-ик, мне на работу надо, — опираясь руками о столешницу и не спуская голодного взгляда с моих причмокивающих губ, хрипло произносит Женя.

Чувствуя, чем все может закончиться, я резко меняю тему. Нет, я совершенно не против повторить все снова, но он прав. Работу никто не отменял, а уж такую, как у нас, где нужен глаз да глаз за подчиненными, так тем более.

— Кто ее видел? — киваю в сторону комнаты, давая понять, что меня интересует картина.

— Никто. Я не привожу домой любовниц, — обходя барную стойку и аккуратно опуская мои ноги со стула, а затем, резко раздвинув их стороны, встает напротив меня.

— А друзья? — облизывая губы, на ощупь кладу великолепный сырник в тарелку обратно. Увы, но его потрясающее тело выше всех похвал. Руки сами тянутся к нему, скользят по широким плечам, опускаются вниз, очерчивая дорожку к темной полоске волос, что скрывается за красными боксерами. Черт, да он хочет меня.

— А друзья не заходят в мою комнату, — звучит хрипло, а затем его губы накрывают мои в страстном поцелуе.

Он зарывается одной рукой в мои распущенные волосы, другой резко притягивает к себе, позволяя почувствовать всю степень возбуждения. Этот мужчина сводит меня с ума своим животным напором. Его рубашка, что была на мне меньше минуты назад, безжалостно летит на пол. Вместе с ней его джинсы. Миг. Он отстраняется, скользит по мне затуманенным взглядом, заставляя меня дрожать от возбуждения.

— Жень, — жалобно стону, хватаясь за его крепкую шею и притягивая к себе. Не хочу его отпускать. Просто не могу. Сейчас мне необходимо чувствовать жар его тела и все еще безграничную любовь.

Все повторяется снова и снова.

Так проходит несколько месяцев нашей счастливой жизни. Недолго думая, я собираю чемодан и переезжаю к Жене, превратив его холостяцкую берлогу в уютное семейное гнездышко.

И все идет прекрасно, пока не наступает тот самый день…

Глава 31

Два месяца безоблачного счастья пролетают настолько быстро, что я не успеваю оглянуться и обдумать все случившееся. Ощущение, что я пребываю в красочном сне и просто не хочу просыпаться, не покидает меня на протяжении этих дней. Порой мне кажется, что такое хрупкое счастье, как сейчас у нас, может, в один миг разлететься на осколки, которые у нас не получится склеить в единое целое.

Чего скрывать, если я действительно боюсь ее потерять и делаю все, чтобы она улыбалась рядом со мной. Каблук? Плевать. Главное, что она счастливая, когда просыпается со мной по утрам в одной кровати.

Честно признаться, но за шестьдесят дней я не успел ею насытиться. Да что уж говорить, я до сих пор не могу поверить, что жизнь столкнула нас вновь. Не уверен, что мы бы встретились, если бы я не обратил внимания на ее рекламную фирму. Кстати, о рекламе. Вика действительно знает свою работу, а ребята в ее команде настолько сплоченные и ответственные, что их смело можно оставить одних и смотаться на недельку-другую куда-нибудь на острова. Что я и планирую сделать в скором времени, как только Вика поправится. Четвертый день она хандрит и через не хочу ходит на работу, зарываясь в нее с голой. А сегодня так вообще решила остаться дома, сославшись на плохое самочувствие.