Наша светлость - Карина Демина

— Присаживайтесь. — Я заняла кресло с гербом дома.

Сержант встал сзади и сбоку. Я не могла его видеть, но само присутствие успокаивало. Вряд ли меня попытаются убить, во всяком случае физически. Но лучше уж с охраной, чем без.

— Вам не следует меня опасаться, ваша светлость.

— Меры предосторожности…

— Да, конечно, понимаю. После всего, что вам выпало пережить… вы сильная женщина. Хотя по вам и не скажешь.

Все страньше и страньше. Чего это он такой галантный вдруг?

— И я хотел бы заключить с вами союз, — закончил Макферсон.

Он сидел в кресле свободно, но не развязно, видом и позой демонстрируя, что хотя наша светлость и не вызывает прилива верноподданнического трепета, но всяко сочтена собеседником, достойным уважения.

— Смею полагать, что этот союз будет выгоден для обеих сторон. Позвольте быть с вами откровенным?

— Будьте.

Чего уж человеку в маленьких радостях отказывать? А к мерзости я привыкла.

— Ваше появление обрадовало меня не больше, чем радует внезапный насморк. Уж не сочтите за грубость, леди, но так оно и есть. Выход новой фигуры в старой игре, где игроки знают друг друга почти столь же хорошо, как знают себя, чреват непредсказуемыми последствиями. Вы чужды нашему миру. Ваше поведение, манеры, вернее, полное их отсутствие, небрежение к условностям… и то необъяснимое влияние, которое вы оказываете на Кайя. При вашей-то не слишком выразительной внешности.

Макферсон поставил локти на широкие подлокотники. Пальцы же соединялись. Мизинец с мизинцем. Безымянный с безымянным… завораживающе медленные, змеиные жесты.

— Я был против этого брака из сугубо утилитарных причин: нет хуже ситуации, когда любитель, пусть из побуждений самых лучших, портит игру профессионалов. Вы оказались рядом с самой серьезной фигурой на доске, имея над ней почти неограниченную власть. Это, знаете ли, пугает.

Бедный. То-то запуганным выглядит. Но каков монолог! Проникновенный. Видно, что человек всю ночь готовился, пока наша светлость отдыхала от трудов праведных.

— Вдруг бы вам взбрело в голову что-нибудь… странное?

— Что к примеру?

А то вдруг оно все-таки взбрело, но я степень странности недооцениваю.

— К примеру, помиловать женщину, которая убила мужа… всего-навсего прецедент, но вы вряд ли способны оценить, какой простор он дает для грамотного законника. Ваше слово создало ситуацию, когда убийца способен уйти от наказания.

— Вас беспокоит это? Или то, что несчастная была женщиной?

— Ни то ни другое. — Макферсон улыбнулся. Улыбка у них с Ингрид тоже одинаковая, отчего мне как-то неуютно. — Мне, признаться, все равно. Главное, что вы не пытаетесь с ходу законы менять.

Надо же, а я полагала, что это недостаток.

Хороший правитель мудрые указы на ходу сочиняет. А я, сколько ни пыталась — а ведь пыталась, имеется за нашей светлостью грешок пустого мечтательства, — дальше «за сим повелеваю» не зашла.

— Если вам все равно, почему же вы так возмущались?

— Мне было интересно. — Пальцы разошлись, что разводные мосты, но тотчас устремились друг к другу. — Насколько серьезны ваши полномочия. И какой поддержкой вы обладаете.

То есть небольшая проверка?

— Я наблюдал за вами, ваша светлость. Насколько это было в пределах моих возможностей, — кивок в сторону Сержанта. — И вынужден признать, что в ближайшей перспективе вы собираетесь значительно усложнить мою и без того непростую жизнь. Вы вплотную занялись счетными книгами, и если я что-то понимаю, а я далеко не глуп, то не только теми, которые касаются замка.

— Боитесь?

— Опасаюсь. Некоторые… мои поступки могут быть истолкованы превратно. Леди, суд надо мной… даже обвинение, которое не дойдет до суда, но поспособствует отстранению меня от должности, будет крайне невыгодно для вас. Моя дочь должна была рассказать, что Макферсоны и Кормаки всегда… настороженно относились друг к другу. В настоящий момент сложился паритет. Если же ваше неосторожное вмешательство его нарушит, то вы окажетесь наедине с Кормаками. Это сильный род с прочными связями. К ним примкнут и сомневающиеся, и те, кто еще недавно клялся Макферсонам в верности.

А Кормак меня ненавидит. Точнее, его дочь. Хотя, вспоминая старушку-благотворительницу, следует признать, что ненависть ко мне — семейная традиция Кормаков.

— Вы верно все поняли, ваша светлость. И учтите одно обстоятельство. Кормак все еще не спешит устроить замужество дочери. Это значит, что ваша свадьба никак не повлияла на его планы.

Брак заключен по правилам.

Есть договор.

И Кайя, который куда надежнее всех бумаг и правил.

— Леди, не делайте ошибки, оцените противника верно. Если способ есть, он будет применен.

— И вы предлагаете союз?

— Мне необходим покровитель… ввиду некоторых грядущих проблем. Вам же пригодятся голоса в Совете, да и при дворе тоже. Конечно, Север вас поддерживает, но северяне консервативны по сути своей и далеки от местных реалий.

Он сволочь. Старая хитрая сволочь, которая почуяла запах жареного и теперь ищет способ прикрыть алмазную задницу. Я — неплохой щит.

Только щиты после использования выбрасывают.

Верить ему нельзя.

И не верить тоже, потому как сейчас и здесь он не лгал. Кормаки меня сожрут. Совет поставит Кайя ультиматум, и… он вынужден будет воевать. А пролитая кровь не пойдет на пользу отношениям.

— В свою очередь я готов поспособствовать в реализации некоторых ваших планов. К примеру, тех, которые касаются нового благотворительного комитета. Леди Флоттэн пришла в ярость, узнав, что вы запустили руку в ее бумаги. И знаете, мне это доставило невыразимое удовольствие. А с еще большим удовольствием я предоставлю вам право распоряжаться деньгами, что ежемесячно выделяются на помощь нуждающимся.

И вот что дальше? Поблагодарить его, пожать руку и уверить в своей вечной дружбе?

В щечку поцеловать?

Да меня вырвет.

— А теперь, ваша светлость, позвольте вас оставить. Был рад беседе.

— Погодите. — Я знала, что ответ ему не нужен: не поверит словам. — Вам ведь невыгодно, если Кормак придет к власти? И если его дочь…

Слова застревают в горле. Я не ревную.

Я боюсь.

— Невыгодно, — согласился Макферсон. — Опасно даже. Если вы внимательно читали Родовую книгу, то знаете, что от моего рода остались я, Ингрид и Нияр. У Кормака пятеро сыновей и семнадцать внуков. Не считая боковых ветвей, которые проросли в чужие роды. И эти роды опять же охотно пойдут за лордом-канцлером. А вы не представляете, во что способна вылиться старая вражда.