Продюсер козьей морды - Дарья Донцова

– Он давно умер, – мрачно ответила Нюра, – после развода с Антуанеттой запил, и через несколько месяцев его сбила машина. В отношении Антуанетты ты обозналась! Она… Впрочем, это неинтересно!

– Слава богу, я пока отлично вижу, – засмеялась Ольга, – пойдем, глянешь! Тебе, наверное, как участнику ярмарки, разрешат пройти внутрь стенда. Стопроцентно Антуанетта супруга романиста.

– Мама, – пропищал тонкий голос, – ма-ма-ма!

Около Нюрочки, словно из воздуха, возник худенький ребенок, то ли мальчик, то ли девочка, сразу и не понять. На малыше был комбинезончик из клетчатой ткани, белая рубашечка, а стриженую голову прикрывала полотняная кепка.

– Это кто? – изумилась Оля.

Нюра покраснела.

– Извини, мне пора, – сказала она, – рада была видеть тебя.

– Мама, – хныкал малыш, – ма-ма-ма.

– Ты вышла замуж, – не удержалась Ольга, – поздравляю.

– Не с чем, – ответила Нюрочка, – у меня нет супруга.

– Но он твой?! – воскликнула Рязанова.

– Кто? – прищурилась Нюра.

– Мальчик!

– Ах мальчик, – криво усмехнулась бывшая подруга, – пусть будет мальчик!

Ольга не обратила внимания на странную реакцию Нюры, Рязанова была слишком удивлена, чтобы заметить чужое настроение, а еще в ней проснулось невероятное любопытство.

– Откуда у тебя сын? – бестактно спросила она.

Нюра кашлянула и ехидно протянула:

– Ты не знаешь, где женщины берут детей?

Рязанова заморгала, но не успокоилась.

– А как его зовут?

– Ваня, – живо ответила Нюра, – замечательное русское имя. Извини, ребенка пора кормить.

– Дай свой телефон, – попросила Рязанова, – я позвоню на днях, встретимся, поболтаем.

– У меня его нет, и квартира не в центре, – слишком быстро заявила Нюра.

– На стенде тридцать восемь заканчивается встреча с писателем Павлом Подушкиным, – загремело с потолка радио, – кто не успел получить автограф, поторопитесь.

– Пошли скорей, – велела Оля, – там точно Антуанетта, понимаешь?

Нюра прижала к себе мальчика.

– Послушай, – устало сказала она, – я уже объяснила, ты фатально ошибаешься. Антуанетта умерла, мы долго не общались, поэтому ты ничего не знаешь.

– Ой-ой! – подскочила Ольга. – Как же это? Она же совсем молодая! От чего скончалась?

Нюрочка посадила сына к себе на колени.

– Ма-ма-ма, – незамедлительно завел малыш, которому по виду было не более двух лет.

– Иди к Ляле, – велела мать, – она тебя ждет.

Ребенок живо слез с колен Нюры и убежал.

– Хороший какой, – улыбнулась Ольга.

– Ничего, – холодно сказала Нюра. – Давай расскажу об Антуанетте.

Рязановой стало понятно, что бывшая подруга не хочет говорить о ребенке.

– Ты же знаешь, что и я, и мама не любили Антуанетту, – завела Нюра, – да и за что к ней хорошо относиться? Работать не хотела, домашним хозяйством не занималась, зато Юрку постоянно шпыняла, упрекала его в безденежье. Очень жадная была и завистливая. Увидит у соседки новую сумку и не успокоится, пока себе такую же не купит, два раза попользуется ею и отбросит. Конечно, маме такое поведение не нравилось, она часто ругала Антуанетту, а Юрка становился на ее защиту. Он очень любил непутевую жену. А ее привычка над всеми смеяться и давать гадкие клички? Юра всех приятелей растерял, потому что жена им хамила. Да только брат жил словно под гипнозом, Антуанетта его одурманила. Начнем мы с мамой ему глаза открывать, слышим в ответ: «Вы несправедливы к Антуанетте, у нее в жизни было много горя, она росла без родителей, сиротой. Знаете ведь, из какой она семьи? Отец ученый, мать актриса, увы, они скончались, когда дочке едва исполнилось десять лет. Девочку в колхоз к дальней родне отправили. Не трогайте Антуанетту, она от матери талант унаследовала, закончит учебу и будет на сцене играть. Гордиться надо, что к нам райская птичка залетела, а вы жабами квакаете: «Чисть картошку, мой полы». Не для этого Антуанетта на свет родилась. И вообще, не суйтесь в нашу семью».

Юра жалел супругу и верил ей, тем горше было ему узнать правду. Как-то раз к Кондратьевым, словно снег на голову, свалилась самая обычная деревенская баба в плюшевой куртке. Заявилась поздним вечером, когда они укладывались спать. Юра с Антуанеттой жили своей семьей. Кондратьевым повезло с жильем. Нюрочке досталась комната от умершей бабушки, а ее брат жил в служебной квартире, что по советским временам считалось настоящей роскошью.

И надо же было случиться такому казусу! Именно в тот вечер, когда открылось вранье Антуанетты, Нюра осталась ночевать у брата, легла на диванчике в кухне.

Не успела Нюра задремать, как загремел звонок и случились воистину революционные события. В квартире появилась деревенская баба, называющая Антуанетту дочкой. Та сделала большие глаза и попыталась вытолкать тетку вон.

– Сумасшедшая идиотка, – шипела она, – из дурки сбежала.

Но старуха не испугалась, она уперла руки в боки и выдала такое! Нюра только глазами хлопала, слушая бабу. На свет выползла малоприятная правда.

На самом деле Антуанетту звали Райкой Сувориной, никакой семьи ученый – актриса не было и в помине. А была деревня с названием Калоша, изба, в которой ютилось десять человек, да огород, с которого кормилась вся орава.

– Вы ошибаетесь, – попытался утихомирить разбушевавшуюся гостью Юра, – мою жену зовут Антуанетта, ее родители умерли, вы никак не можете быть ее матерью!

– Ха! – топнула ножищей в грязном ботинке теща. – Райка брехать горазда! Я ее на свет родила!

– Нет, – повторил Юра, – мою супругу зовут Антуанетта! У нее паспорт на это имя. Вы ошиблись, здесь нет Раисы.

– Тю, – шмыгнула носом баба, – так Райка ищо в пятнадцать лет по рукам пошла. В Калоше не безобразничала, понимание имела. Пристроилась в училище, в Федоровку, там у бабки комнату сняла и давай всем брехать, что родители померли. Мечта у ей была, замуж за богатого выйти, нас с отцом она за быдло считала, в Калошу не приезжала, до нас только слухи о ней долетали. Хоть она и лгала про то, что у ней папка с мамкой из города, а мы с отцом ей дальняя родня, на воспитание, мол, сироту взяли, только все равно это некрасиво. Ее ж кормили, поили, а она удрала от нас! Сначала в Федоровке с начальником почты жила, да он ее послал, затем в Румянцевку перебралась, с завклубом склеилась, он ей про актерский талант напел, только женат был, разводиться не стал, зря с ним Райка время потеряла. Следом она в Ивановку переехала, с мужиком из потребкооперации снюхалась. Годы летят, замуж ее не берут, дурная слава впереди бежит. Хоть она по разным деревням моталась, да народ живо правду просекал. Самый большой куш ей в Елистровке обломился, Федька Рыкин. Думала, он на ей женится. У Федора отец большой начальник, председатель колхоза, мать в магазине у прилавка стоит, старший брат начальник в милиции. Во какая семья! Туда она и нацелилась, но не вышло. Федька с ей поигрался и бросил. Да только Райка пройда, сумела с евойным отцом договориться, он ей документ на имя Антуанетты и выдал! О как! Ей надо в правительстве заседать – такого ума девка, училище еле-еле на тройки закончила, а голова как Дом Советов!

– Прекратите нести чушь! – нервно воскликнул Юрий.

– Да ты слушай, зятек, – заулыбалась во весь беззубый рот теща, – Райка увидела, что ты из Москвы приехал, и просчитала: надо парня окрутить, он ее в столицу свезет, тама хорошая жизнь пойдет, и побежала к Федькиному папке. На испуг его взяла, заявила: «Или документы новые выписываешь, или я заявление в район отвезу, скажу, что твой Федька насильник, а отец с братом его покрывают. Федор на зону отправится, а тебе по шапке дадут!»

Ну председатель и испугался! Понял, зятек? И возраст ейный в паспорте небось другой, и имя не свое!

– Вы брешете, – растерял всю интеллигентность Юра, – Антуанетта до нашей встречи была невинной девушкой. Я ее первый мужчина, ей только-только исполнилось восемнадцать!

Глава 20

Баба засмеялась:

– Ишо десять лет прибавь, и будет правильно! Мужика обмануть недолго, Райка актерка, ей сбрехать, как мне стакан воды выпить, никакого труда не составит, сплошное удовольствие. Все равно не веришь? Так у меня ейный настоящий паспорт припасен, о!

Гостья полезла за пазуху, вытащила оттуда тонкую серую книжечку[16] и протянула Юре:

– Глянь-ка!

Кондратьев машинально взял документ.

Антуанетта молнией метнулась к нему:

– Отдай!

Но мать оказалась проворнее дочери, она ловко выхватила из пальцев оторопевшего Юры удостоверение личности и, сунув его за пазуху, с торжеством заявила:

– Ты думала, что Николай, Федькин брательник, его сжег? Не! Приберег для случая, и вот он настал. Уж больно тебя Николаша ненавидит, потому и сказал мне: «Кати, Никитишна, в город!»

– Зачем приперлась? – заорала Антуанетта. – Не звали в гости тебя, суку!

Юра и Нюра, поняв, что баба говорила правду, в ужасе схватили друг друга за руки.