Тень Чернобога - Кретова Евгения

Она замолчала.

– Лушенька, что? Не молчи.

– Олега больше нет. Он упал с верхней анфилады дворцового комплекса и разбился. – Мирослава ахнула, прикрыла рот рукой. Велес продолжил: – Сразу после аудиенции и вручения верительной грамоты.

– Флавий принял ее?

– Да, с требованием предоставить Залог власти в течение суток.

Мирослава прикрыла лицо руками:

– Но как узнал он? Ведь ни одна живая душа не знала…

Велес положил депешу с красной печатью на стол, отозвался горько:

– Теперь мы о том не узнаем. Велидарь, который присутствовал на аудиенции, мертв. Флавий выражает соболезнования – Велес небрежно кивнул на депешу.

Мирослава в ужасе покачала головой, тревожно заломила руки.

– Лушенька, раз так, ей нельзя возвращаться сюда, – сказала она решительно. – Под любым предлогом. Если можно, я побуду с ней.

Глава 12

Владыка

– А где Ярушка? – Катя беспомощно оглядывалась по сторонам. Посмотрела на Данияра: – Мы ее там оставили? На поляне той?

Она шагнула к поводырю, схватила его за рукав, заставив развернуться и посмотреть ей в лицо.

Данияр отвел взгляд:

– Я не смогу вернуться туда… Не смогу ее забрать.

Катя отпрянула, пальцы разжались, руки безвольно упали.

– То есть как – не сможешь? Ты же понимаешь, что они с ней там сделают?

Данияр поднял на нее взгляд – злой, холодный:

– Понимаю. Потому не позволю тебе туда соваться. Я за тебя головой отвечаю.

– А я – за нее!

– Я. Не. Могу. Ее. Оттуда. Вытащить! – проорал Данияр и шагнул к дереву.

Она видела, как его пальцы барабанят по шершавой поверхности. Плечи поднимаются тяжело, обреченно.

– Я не могу ее оттуда вытащить, – повторил он шепотом.

– Значит, я это сделаю без тебя.

Катя развернулась и направилась к селению, возвращаясь на дорогу, по которой они прошли днем. В темноте поскользнулась, чуть не упала – успела схватиться за ветку, ахнула.

– И сгоришь на том же костре, – Данияр даже не пошевелился. Он стоял у того же дерева и говорил ей в спину. Катя поежилась под его взглядом, словно прожигающим кожу между лопаток.

Катя пошла дальше по дороге. На этот раз осторожнее.

Подняв с земли корявую ветку, наступила на ее конец ногой, потянула на себя другой. Ветка хрустнула. Катя очистила ее от мелкой сухой листвы, оперлась на нее, будто на посох. В груди разрасталась досада – как они так могли ошибиться, взять и потерять под носом стражников Ярославу.

– Надо Анну найти, – отчетливо проговорил Данияр. – Ее нет в Дряговичах. Следовательно, казни до ее приезда не будет. Значит, у нас есть время. А у нее, как у невесты короля, есть право помилования. Мы расскажем ей всю правду и попросим заступничества.

Катя замерла. Медленно обернулась и посмотрела через плечо:

– Как много времени это займет?

Он стоял, скрестив руки на груди, мрачный и злой, смотрел мимо Кати, будто не желая встретиться с ней взглядом.

– Сколько бы ни заняло, начинать надо прямо сейчас.

Катя неохотно шагнула назад, на поляну.

– Что надо делать, говори.

Данияр огляделся:

– Сейчас – устраиваться на ночлег. – Он остановил жестом протест Кати, повторил более жестко: – Сейчас – спать… На заре двинемся. – Он посмотрел вдаль, проговорил тихо, будто озвучивая собственные мысли: – Утренний туман свяжет все пути, по нему словно по ковру дойдем. Он растает к утру, проглотив все наши следы.

Катя стояла перед ним, опустив руки. В голове ворочались мысли: одна цеплялась за то, что он прав, что все равно не удастся ворваться в город и отбить Ярославу, но вместо нее тут же приходила другая, ковыряла ржавым гвоздем под сердцем:

– А если мы опоздаем?

Данияр перевел на нее взгляд. Девочка вспомнила, что Ярослава знала о поводыре что-то еще, чего он не рассказал Кате. Сейчас он больше всего походил на хищную птицу, опасную и жестокую. Ее должно было успокаивать, что отец не приставил бы Данияра к ней, если бы он мог быть опасен. Да и только что он говорил, что за нее отвечает головой. Что же тогда в его облике пугало до дрожи в коленках? Даже не до дрожи. До икоты.

– Что, если мы опоздаем? – повторила она с нажимом.

Он покачал головой:

– Мы узнаем об этом…

– Как? – Катя преградила ему путь.

– Не забывай, у вас общая кровь. Ты почувствуешь… А сейчас пошли.

И, словно опасаясь новых расспросов, направился в сторону, противоположную селению. Сумерки быстро сомкнулась за его спиной, будто приняв за своего. Надо было догонять поводыря. Катя немного помедлила, прислушиваясь к протяжным стонам, поднимавшимся из низин. В них чудились голоса неживых. Злой шорох крался, окружая, тревожил прошлогоднюю листву. Кате померещились болотно-зеленые огоньки, будто они, подрагивая, загорались то справа, то слева, то сзади. Совсем близко.

Хрустнула ветка за спиной, спугнув притаившуюся сову. Катя вскрикнула и что было сил побежала за Данияром, буквально свалившись на его руки за ближайшим деревом.

– Ты чего?

– Там кто-то есть!

Он снисходительно усмехнулся. Подхватив лунный блик, застывший на черной луже, поднял его и бросил в кусты. Белый луч пролетел над поляной, упал в листву с противоположной стороны, спугнув молоденького, не сбросившего до конца зимнюю шубку зайца.

Поводырь засмеялся. Катя отодвинулась от него, вздернула подбородок.

– Ничего смешного, – пробормотала.

– Да нет, смешно… – Он посмотрел на нее с любопытством: – Ты, выходит, совсем не умеешь пользоваться настоящей волшбой – в смысле, не знаешь ни заговоров, ни обрядов?

– А как бы я, интересно, научилась? Особенно когда никто не учит. – Она направилась прямо, уводя Данияра с поляны. – Только-только начала разбираться в Аркаиме – и всё. Только-только стала разбираться дома – так вот… ввязалась в историю.

Катя осеклась, вспомнив, что она сама напросилась, сама предложила искать сиамского вора.

– А если вора уже нашли? И мы зря сюда забрались? – незаметно для себя она озвучила собственные мысли.

– Не нашли. У меня метка загорелась бы.

Катя обернулась:

– Что за метка?

Данияр молча закатил рукав, подставил лунному свету небольшую отметку: круглая печать с вензелем посередине и знаком Велеса.

– Она же сожжет меня, если с тобой что-то случится, – спокойно сказал он и спрятал отметку.

– Зачем ты согласился?

Данияр грустно улыбнулся и ничего не ответил. Рассказать об обете, данном Велесу, он пока не мог. А может, и никогда не сможет.

Они вышли к ручью – он бежал в глубокой расселине, бормотал, наполненный талой водой. Пена взбивалась на камнях, тянулась белым шлейфом. Данияр спрыгнул вниз, прошел вдоль ручья к раскидистому дубу, чьи корни свисали над водой. Заглянул под дерево и, поманив Катю к себе, помог спуститься.

– Давай сюда, вниз.

Та засомневалась:

– Под дерево?! Зачем?

– Иди-иди, сейчас дождь будет, гроза.

И подтолкнул Катю внутрь.

Удивительно, но под корнями дуба оказалась будто бы небольшая пещера, довольно тесная, но неожиданно сухая, пахнущая лесом и травами. Катя с удивлением посмотрела на Данияра – парень шагнул вслед за ней, провел рукой со стороны ручья, будто темный полог опустил: звуки леса, сырость и прохлада остались там, за пологом, а тепло – внутри. Наклонив голову, прошел к Кате, опустился рядом. Едва дотронулся до своей куртки, как та потяжелела, уплотнилась. По ней густо поднялся ворс, теплый, мягкий. Сбросив куртку с плеч, положил ее на землю и присел, как на ковре.

– Устраивайся. Я тут с краешка примощусь. Но царевнам полагается почивать под теплым одеялом.

Он бросил ее куртку вниз – и возле Кати оказалось теплое верблюжье одеяло. В довершение всего поводырь вытащил из кармана сухую шишку, сжал ее в ладони. А когда раскрыл, у него в руке оказалась лепешка ржаного хлеба.

– Бери, ешь. И спать. – Он разломил лепешку надвое.

– Как? – Катя недоверчиво взяла из его рук половину лепешки.