Стражи утраченной магии - Маргарет Уэйс

— Его тело не примет этой пищи. Не волнуйся, — добавила она, увидев поникшее лицо Башэ. — Рыцарю больше не нужна пища нашего мира. Он готовится к трапезе с богами.

Бабушка скрылась внутри хижины, задвинув полог.

Башэ глубоко вздохнул и быстро провел руками по глазам.

— Я не хочу, чтобы рыцарь умирал.

— Он уже стар, — возразил другу Джессан. — И потом, он воин. Он умирает достойной смертью, победив опасного врага. Твое хныканье оскорбительно для вас обоих.

— Я это знаю, и я не понимаю, почему мне так грустно, — ответил Башэ. — Наверное, потому, что он не готов умереть. Он ведь еще не закончил какое-то важное дело — так он говорил. Боюсь, ему не дожить.

— Так бывает с каждым, — сказал Джессан, отличавшийся практическим складом ума. — Все мы перед смертью оставляем какие-то незаконченные дела.

— Знаю, — повторил Башэ.

Они направились в селение пеквеев. Башэ поддевал босыми ногами комочки земли, рассеянно вглядываясь в темноту. Лунный свет лился с высоты на камни Священного Круга, заставляя их мерцать и делая окружающее пространство еще темнее.

— Попроси своего дядю поговорить с рыцарем. Может, он сумеет чем-то помочь старому господину.

— Попрошу, — пообещал Джессан. — Но у нас остается не так уж много времени. Через пару дней мы отправляемся в Дункар, — добавил он, с особой гордостью произнеся «мы».

— Да, я помню. Но мне очень хочется, чтобы Рейвен поговорил с ним.

Пройдя еще немного, друзья расстались, сонными голосами пожелав друг другу спокойной ночи. Джессан вернулся в хижину и застал Рейвена уже спящим. Он тоже лег, заснул и увидел странный сон: два глаза искали его, медленно обшаривая горизонт. Они надеялись, что заметят там его силуэт. Джессан проснулся среди ночи с ощущением тревоги, причины которой не мог понять.

Утром он позабыл про этот сон. Забыл Джессан и о том, что собирался рассказать дяде про костяной нож.

Теперь ему казалось, что этот нож был у него всегда — так он с ним сжился.

ГЛАВА 9

Густав проснулся от боли, разрывавшей его внутренности подобно когтям черного грифа. Он сдавленно застонал, но чуткая старуха услышала даже этот слабый звук. Она уже не склонялась над ним, дребезжа своими камешками, и не разгоняла дым пером дубоноса. Она сидела рядом с его постелью, сидела прямо на полу, скрестив ноги. Ее сморщенные ручки были сложены на подоле расшитой бусами юбки. Старуха довольно сурово смотрела на Густава.

— Тебе больно, знаю.

Она не столько спрашивала, сколько утверждала то, что ей было известно и без расспросов.

Густав вряд ли смог бы ей соврать, поэтому лишь покорно кивнул. Ему казалось, что боль от невидимых когтей с каждой секундой становится все нестерпимей. Он почти чувствовал горячий воздух, который гнали ударявшие по нему черные крылья.

— Я ничем не могу тебе помочь, — без обиняков объявила старуха. — Боль вызывает злая магия, что поселилась у тебя внутри.

Она наклонилась к нему и сверкнула своими блестящими птичьими глазами.

— Перестань цепляться за жизнь. Твоя душа сумела убежать от зла, что охотилось за нею. Когда ты оставишь это тело, твоя душа свободно взлетит.

Старуха смочила ему губы. Густав уже не мог глотать. Он был готов умереть. Адела ждала его, и ему не терпелось соединиться с нею. И тем не менее он не мог, не имел права покинуть этот мир. Он еще не все сделал. Густав решительно покачал головой.

— Ты несешь огромную ношу, — сказала Бабушка. — Ты не хочешь оставить тело, поскольку уверен, что никто не возьмет на себя твой груз. Ты думаешь, что с тобой умрет и твоя надежда. Ошибаешься. Ты сделал свою часть дела. Теперь надо передать ношу другим. Они подхватят ее сразу же, как только ты снимешь ее со своих плеч. Таков замысел богов.

Густав с удивлением и тревогой смотрел на старуху. Уж не проболтался ли он о своей главной цели, бредя?

Бабушка рассмеялась, весело и открыто, хотя Густав почему-то ожидал услышать старческое карканье.

— Не волнуйся. Ты умеешь владеть собой. Твои губы не сболтнули ничего лишнего. Но я и так увидела, что мучает тебя. Да и дворф достаточно мне рассказал.

Вольфрам. Да, этот дворф знал о поисках, составлявших цель жизни Рыцаря Сукина Сына. Густав вспомнил, как вчера он раздумывал над тем, не вручить ли Камень Владычества заботам дворфа. Выбор был далеко не лучшим. Густав знал, что Вольфрам выполнял какие-то поручения монахов с Драконьей Горы. И это все, что ему было известно об этом дворфе. Вольфрам был одним из Пеших, а раз он не имел заметных телесных увечий, то, скорее всего, племя изгнало его за какое-то преступное деяние. Теперь он зарабатывал себе на жизнь торговлей и сбором сведений. Если бы Густав сумел получше узнать Вольфрама, то, может, и доверил бы ему доставить Камень монахам. Но что-то внутри старого рыцаря противилось такой возможности. Подобное решение казалось ему неверным.

Бабушка внимательно смотрела на Густава.

— Ты отказываешься умирать до тех пор, пока не узнаешь, кто же возьмет твою ношу. Но если ты будешь доволен избранником, ты согласишься уйти?

— Бабушка, да тебе, похоже, не терпится поскорее избавиться от меня? — слабым голосом спросил рыцарь и едва заметно улыбнулся.

— Да, — откровенно ответила она. — Я же врачевательница. Твоя боль — это моя боль. Ты мучаешься, пытаясь решить, кто возьмет твою ношу. Не тебе принимать столь важное решение. Твое суждение не может быть здравым. Ты наполовину здесь, наполовину — в мире тьмы.

Густав вздохнул. Он прекрасно знал, что она права.

— Эту ношу возложили на меня боги. Если я не приму решение, тогда кто его примет? Скажи мне, Бабушка, кто?

— Ты сам ответил на свои вопросы, — заявила старуха, накрывая его пылающий лоб куском холодной ткани. — Боги вручили тебе эту ношу. Им и решать, кто ее возьмет, когда ты снимешь ее со своих плеч.

— И как же они это решат?

Бабушка взглянула на завесу, скрывавшую дверь.

— Первый, кто сюда войдет, будет избранником богов.

Густав задумался над ее словами. Он понимал, что Бабушка права. Боги вручили ему Камень Владычества. Боги дали ему силы, чтобы победить врикиля, пусть и ценой собственной жизни. Он выполнил свою часть работы, боги выполнят свою.

Густав глубоко втянул в себя воздух и кивнул. Его глаза остановились на завесе, скрывавшей дверь. Бабушка точно так же ждала — молча, сосредоточенно.

— Дядя, Башэ беспокоится насчет умирающего рыцаря, — сказал в то утро Джессан. — Он считает, что этого человека мучает какое-то незаконченное дело, о котором он нам сказал сразу же, едва мы его увидели. Башэ спрашивал, не можешь ли ты пойти и поговорить с ним? Вдруг ты чем-нибудь сумеешь ему помочь?