Аферисты - Славные времена - Александр Горохов

Поскольку пока ещё Госдума России никак не могла решить вопросы с налогом на недвижимость, то Семка мог жировать, но тяжелого разговора с Налоговой Полицией в будущем ему было явно не миновать - в этом органе охраны интересов Государства, как поговаривали - подбирались очень суровые ребятишки.

Впрочем - купят и этих, решил Комаровский.

Передохнув, Альфред Викторович вновь сбежал к реке, обогнул забор по периметру и в официальном порядке миновал охраняемые ворота.

Не останавливаясь, он достиг спортзала на вилле Чуракова, где все тренажеры уже стояли на месте, никаких следов вчерашних поминок не оставалось. Альфред Викторович немного подергался на разных спортивных снарядах, а потом освежился в бассейне. Никто ему не встретился и никто не мешал. Вилла стояла настолько тихой и пустой, что казалось, все её покинули.

Вновь натянув спортивный костюм на ещё влажное тело, Альфред Викторович припустил к своему флигелю, но на крыльце виллы повариха Вера и весело окликнула его.

- Альфредик, хоть ты заскочи позавтракай!

- Заскочу. - пообещал Комаровский.

С приходящей кухаркой Верой, женщиной зрелого возраста, у него были добрые отношения. Правда, его несколько раздражала её деревенская манера обращения с ним - она простодушно числила Комаровского за такую же обслугу, каковой была сама и позволяла себе фамильярности. Но в данном случае кушать с утра очень хотелось и Альфред Викторович счел за благо не делать замечаний: "Альфредик" - это моветон.

Во флигеле он побрился, оделся с привычной тщательностью, потом добрался до виллы и, не церемонясь, плотно перекусил прямо на кухне, не прислушиваясь к стенаниям кухарки, рисовавшей мрачные картины будущей жизни "дома без мужика-хозяина".

А дом, с некоторым беспокойством отметил Альфред Викторович, стоял все такой же тихий и безжизненный, словно в нем все перемерли. Ни охраны, ни Нины даже слышно не было.

Закончив завтрак, Альфред Викторович бесцельно побродил по первому этажу, убедился, что черный креп снят уже и с зеркал, и с телевизора, а потом решил скоротать время в библиотеке, для чего воспользовался лифтом и поднялся на третий этаж.

Эта часть виллы была практически ещё не достроена и предполагалось, что здесь будет "царство детей" будущих. Сам Альфред Викторович считал, что разумней селить детей на первом этаже, но своего мнения не высказывал.

Библиотека была организована со вкусом, в английском стиле, со сплошным рядом полок, уставленных новыми книгами, которые покупались, как подозревал Комаровский, - на метры : погонные или кубические, лишь бы заполнить интеллектуальное пространство.

Комаровский покопался в книгах, нашел старый журнал "Нива", издания конца минувшего века и за чтением его, оказавшимся в высшей степени любопытным, провел время до полудня, когда услышал внизу гул автомобильного мотора. Машина проехала мимо, но Альфред Викторович глянул на часы и убедился, что с минуты на минуту следует ожидать прибытия всех участников намеченного действия.

Альфред Викторович вылез из глубоко кресла и подошел к окну.

Как и намечалось, день разогнался на славу. Прорвавшееся сквозь облака солнце расчистило все небо до пронзительной, по настоящему весенней голубизны, обрушилось на землю едва ли не летним теплом, звонко шлепались капли на землю, черные ветви деревьев подсыхали прямо на глазах, а остатки снега таяли лишь в теневой стороне у забора.

По улице, верхом на кауром жеребце, продефелировала ярко одетая девушка, а затем в чинном порядке начали прибывать приглашенные на вскрытие завещания Ф.Чуракова. Со своей верхней позиции Альфред Викторович мог отметить появление каждого.

Первым, на скромных и не новых "жигулях", явился юрист фирмы Илья Шептунов. Оставил машину на улице, за воротами, и прошел в дом - с кейсом в руках, легком длинном пальто, при шляпе: чиновник Госбанка не менее, по внешнему виду.

Затем рылом в ворота уперся серебристый БМВ и сигналил до тех пор, пока его не пропустили на участок. Из серебряного чуда выскочил Сема Беркин и , проорал шоферу, чтоб тот вернулся через час, освежил за это время салон автомобиля, поскольку в нем воняет водкой и спермой.

Затем начались сюрпризы. Из мощного лимузина, не церемонясь и не проявляя никакой скромности, приличествующей моменту, вывалились Матильда, певица Маша Лопатина а следом за ними - Валерий-Слава. Появление всех троих крайне смутило Комаровского, поскольку ему было непонятно, какое эти люди могли иметь отношение к процессу оглашения завещания Чуракова. Но в дом яркая троица вошла уверенно и ровно ничем не смущаясь.

Пешком, очень скромно и незаметно прибыл младший совладелец фирмы Коля Тарасов и в свете вчерашнего разговора с Ишаковым - Альфред Викторович присмотрелся к нему. Ничего нового в облике Тарасова не обнаружил. Молодой, в общем, вялый, грустный человек, в каждом движение которого чувствовалось насилие над самим собой, тяжелое нежелание участвовать в чем-либо рискованном, стремление отодвинуться от любых конфликтов.

Пешком пришли несколько человек, которых Комаровский не знал, и предназначения их в грядущей процедуре - не ведал.

Зато ещё через минуту Альфреда Викторовича аж зашатало! В распахнувшиеся ворота, без требовательного сигнала, на изрядной скорости влетела белая "ауди" с мигалкой на крыше и всеми аксессуарами, предназначенными для машины высокого чина милиции! И Афан-Шериф выбрался из-за руля, натянул на голову фуражку с высокой тульей, раздраженно пнул правое переднее колесо машины, вошел в дом. Сержант пересел к рулю и задом подал "ауди" на площадку стоянки, прижал её к лимузину Матильды.

Последним на черной "волге" прибыл депутат Нехорошев и это не вызвало удивления у Комаровского. Было очевидным, что депутат ожидал в последней воле покойного какого-нибудь подарка району: каких-нибудь крох на ремонт школы или столовой для ветеранов. Что ж, надежды вполне оправданные: русское купечество в неизбывных милостях своих никогда не забывало оставлять дары и на церковь, и на приют обездоленных. Все правильно светлые традиции возвращаются.

Неожиданно Альфред Викторович почувствовал полное отсутствие желания втираться в эту компанию. Ничего там ему "не светило", "мерседес" ему и так уже был подарен (волей вдовы скорее всего, а не добротой Чуракова), да и автомобиль принимать было как-то не очень удобно, хотя щепетильность в приеме подарков не входила в профессиональные качества Комаровского. Но пока он рассуждал на тему, идти ли ему, или попросту убраться восвояси, в библиотеку заглянул Ишаков и сказал.

- А! Вы здесь. Еле нашел. Нина Дмитриевна просит пройти в кабинет.

На лице охранника не отразилось намека на вчерашнюю договоренность, что Комаровского успокоило и в лифт он вошел с обычным независимым видом.

Но в кабинете появился по возможности укротив свою гордыню, негромко поздоровался и сел на первый подвернувшийся стул, в сторонке.

Все уже были в сборе.

У письменного стола, спиной к небольшому сейфу, стояло главное лицо данного момента - юрист фирмы Шептунов. Сдерживая легкое нетерпение, оглядывал собравшихся.

По центру кабинета - Нина, рядом с ней обе дамы: Матильда и певица, за их спинами сверкал глазищами Валерий-Слава. Сема Беркин пил кофе за круглым столиком в углу, подполковник Афанасьев сидел в кресле с фуражкой на коленях и выглядел монументально. Остальных человек пять, кроме актера Каршутина, Комаровский и вовсе не знал, присматриваться к ним не стал.

Альфред Викторович через весь кабинет попытался перехватить взгляд Нины, но она сидела напряженная, опустив веки и, кажется, не слышала, что ей шептала на ухо Матильда.

Шептунов произнес официально.

- Господа, поскольку здесь собрались почти все, кто в той или иной степени связан с деятельностью нашей фирмы...

Лопатина вдруг пропела так, что стекла зазвенели.

- Не стая воронов слета-алась!...

Обнаружилось, что певица уже успела изрядно хлебнуть, не смотря на предельную серьезность момента, и ничем не была смущена - она только на эстраду выходила трезвой, да и то лишь в первом отделении.

Шептунов выразительно поджал губы, а остальные сделали вид, что не заметили дурацкой выходки народной любимицы - ей все прощалось.

Шептунов продолжил столь же строго.

- Собрались держатели небольшого количества наших акций и те, кто в той или иной степени связан с деятельностью "Славянского улья"...

Но Лопатина не успокоилась, поскольку укротить её при бодром состоянии духа никто не мог.

- Прихлебатели, чего уж там! - рявкнула она. - Нахлебники! Мужики! Бабы! Кто богатенький?! Чтоб там Феденька не завещал, не оставляйте своими милостями русское народное искусство! Забьет нас попса вонючая на эстраде! Погибнем, и дети ваши будут петь на всяких разных иностранных языках!

На этот раз все же не выдержал актер Каршутин, сказал укоризненно.