Атаман из будущего. Огнем и мечом - Анатолий Спесивцев

"Гетман у нас Зиновий, пусть он о них и заботится. Чего-то Хмель с самозваным присвоением гетманской булавы… крутит, хитрит. Гетмана-то король всегда назначал. Не понимаю, зачем человеку с булавой кошевого атамана, ещё и гетманская? В одной руке две булавы и не удержишь. Но раз объявил — есть для этого важная причина. Он с молодости хитрющим, себе на уме был. И у иезуитов проклятых много чего почерпнул, хоть и, надо отдать ему должное, ненавидит их люто. Сейчас на землях Руси мудрено уцелеть и самым хитрым из них. Хорошо они его выучили. На свою голову. Н-да… точно задумал Зиновий что-то, да не мне его хитреца разгадать".

Неожиданно для себя быстро выполнив первую часть задания, Васюринский приступил к решению второй, казавшейся поначалу издёвкой.

"Нет, Трапезунд и Синоп казаки уже не раз брали, но в нынешние-то времена люди там и спать-то с ружьём или саблей должны. Уж если Царьград взят и разграблен, жителям других городов на Черноморском побережье сам Аллах велит настороже быть. А если они настороже, то как их врасплох застанешь?"

Однако и здесь дело оказалось не таким страшным, как выглядело. Разведка донесла, что гарнизоны из этих и других причерноморских городов выведены почти полностью. Они отправились почти одновременно, но в разные армии. Синопский гарнизон (и все гарнизоны западнее), а также все активные мужчины-мусульмане, способные держать оружие, откликнулись (вольно или невольно) на призыв из армии оджака султана Ислама Гирея. Все гарнизоны и добровольцы из городов восточнее Синопа, в том числе Трапезунда, ушли на бой по призыву султана Ахмеда Халебского. Эти две армии продолжали очень медленно маневрировать в районе Анкары, не решаясь сойтись в битве.

Оголение побережья при наличии таких врагов, как казаки — истинное безумие. Но кто сказал, что люди, втянувшиеся в гражданскую войну, руководствуются разумом? Командование обеих армий интересовало на данный момент одно — победа над врагами в борьбе за титул султана. Всё остальное для них стало вторичным и несущественным. Грех было не воспользоваться такой ситуацией. Васюринский и воспользовался. Благо и возможность увеличить своё войско у него появилась. Черкесские пираты, в основном шапсуги, с большим энтузиазмом согласились пограбить османские города. Слухи о сокровищах, доставшихся черкесам, ходившим в походы на Польшу, многим не давали спокойно спать, а о величине добычи казаков в Стамбуле рассказывали совершенно невероятные вещи. Мол, несколько кораблей потонуло из-за перегрузки золотом и драгоценными камнями…

"Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается". На ещё не разрушенные османские города союзники обрушились только во второй половине сентября. Недобрым стал для жителей Синопа и Трапезунда (атака на них производилась одновременно) день йаум ас-саласа', месяца Джумаада ль-Ууля 1048 года хиджры. Как всегда, ранним утром, когда сон самый сладкий, а сохранять внимание труднее всего, пластуны вырезали в этих городах стражу и тысячи дьяволов обрушились на просыпающиеся города. По несколько тысяч чертей на каждый. Может в городах и набралось бы большее количество мужчин, даже после ухода в армии султанов выясняющих отношения между собой, да что толку. Что может поделать мирный человек, или даже двое обыкновенных людей против матёрых убийц? Ничего. Большинство и не пыталось драться, а упрямцев быстро успокоили. Сопротивление в этих крупных городах побережья набегу пиратов оказалось чисто символическим.

В связи с отсутствием опасности от османской армии, не до того туркам-воякам было, грабили эти, и ещё несколько меньших городов побережья не спеша, некоторые шапсугские кораблики успели сделать до родных берегов по три рейса, вывозя награбленное. Несколько, с самыми жадными экипажами сгинули во время наступивших в середине октября осенних штормов. Именно непогода прекратила деятельность пиратов возле побережья Анатолии. На один пешеходный переход от берега турецкого населения не осталось совсем. Не захваченные в плен сами бежали на юг, чтобы не попасть на рабские рынки Персии или России.

Правда, порты западного Причерноморья остались под контролем Осман, точнее — румелийской их армии, провозгласившей султаном сумасшедшего Мустафу. Там гарнизоны если и выводились, то далеко не в такой степени, как в Анатолии. Но никаких телодвижений на защиту уничтожаемых и угоняемых в рабство осман великий визирь Еэн не предпринимал. Пока оджак мерился с восточной армией силами, точнее готовился меряться, не решаясь вступить в схватку, Стамбульское правительство усиленно наращивало военную мускулатуру. Имея самую мощную артиллерию и, что важно, топчи с боевым опытом (в столице осталось очень много пушек, да и пушкари во время набега погибли далеко не все), Еэн-паша поспешно формировал пехотные части. Именно в количестве и качестве пехоты он пока проигрывал конкурентам.

Раньше ему катастрофически не хватало и конницы, теперь было впору от неё избавляться. Сначала буджакская орда, а потом и крымская, с зависимыми ногаями, довели число подчинённых ему всадников до более чем сотни тысяч. Правда тяжёлой конницы по-прежнему было маловато. Сипахов и суваллери вместе набралось около пяти с половиной тысяч. Придя на земли султаната, беи и мурзы татар и ногаев первым делом схватили и удавили Инайет-Гирея, не раз вслух высказывавшегося о претензиях на титул султана. И выслали его голову в меду в Стамбул. Они узнали, что оджак предпочёл другого Гирея, а в Румелии так вообще продолжалось, официально, правление Османов. Вот Осману Мустафе крымская и ногайская знать и присягнула.

В любой другой момент кочевников на Балканы никто бы и не пустил. Кочевой способ жизни требует минимум в десять раз больше земли, чем земледелие. Соответственно и налогов кочевники могут заплатить меньше. Да ещё большая часть местного населения продолжала упорствовать в неприятии ислама, за что и платила вдвое. Пришедшие были мусульманами. В общем — гнать и не пущать, да… Еэну нужна была конница, а здесь, будто Аллах смилостивился и откликнулся на его молитвы, конница появилась, да ещё в огромном числе. Как тут от неё откажешься? Он воспринял появление кочевников именно как милость Аллаха. Великий визирь стал уже подумывать о приведении в покорность господарей севера подотчётной ему земли — Валахии, Молдавии и Трансильвании.

Однако и шайтан не дремал. Одно за другим на всей территории Румелии стали вспыхивать восстания местных жителей. Их беспощадно подавляли, но они тут же разгорались в трёх местах одновременно. У многих не было иного выбора, как взяться за оружие. Свободных земель на полуострове не было, а кочевники пришли с огромными стадами, им где-то надо было прокормиться. Устроившиеся, было, в Добрудже буджаки, вынуждены были бежать на юг Болгарии и север Греции, где вступили в противостояние не только с христианами, но и переселёнными туда ранее кочевниками-тюрками, юруками.

Крымские и ногайские стада поместиться в Добрудже никак не могли. Там остались ногаи Едисанской орды, остальные пошли дальше. Никого не спрашивая пришедшие стали обустраиваться на западе Болгарии и в Македонии. Болгар и македонцев это просто вынудило взяться за оружие. Противостоять многочисленным и хорошо организованным пришельцем в открытом поле они не могли, но быстро возникшие десятки гайдуцких отрядов принялись портить жизнь незваным "гостям". С каждым днём всё более и более качественно. Власть Стамбула над несколькими вилайетами превратилась в фикцию.

Ещё хуже обстояли османские дела на островах Эгейского моря. Греки, узнав о назначенных им платежах в султанскую казну, предпочли начать борьбу со всеми посланцами властей. Учитывая, что военного флота как такового на данный момент у турок не было, контроль над большинством островов они потеряли быстро. Ведь моряками на османском флоте всегда были принявшие ислам христиане, прежде всего — греки. Понимая, что одним им долго не выстоять, греки с островов посылали делегации на Крит, находящийся под венецианским правлением. Так, нежданно-негаданно Венеция приобрела к концу тридцать восьмого года контроль над Эгейским морем, практически не потратив на это ни единого талера.

Прогрессорская

Несколько плавок со всё большим содержанием руды марганца давали всё лучшие результаты. Чугун не только красиво заблестел, но и, безусловно, стал прочнее. Однако у всего есть обратная сторона. Пришлось срочно увеличивать, причём существенно, закладку древесного угля. И без того его невеликие запасы стремительно уменьшались, Аркадий, прихватив в подарок новые пушки последней отливки и расточки, отправился на поклон к атаману Скидану. По примеру Хмельницкого он провозгласил себя гетманом Левобережья, что могло впоследствии вылиться в кровавый развал формирующейся державы. Однако был весьма авторитетен среди казаков, в сложившихся обстоятельствах Богдану пришлось отложить разборки на потом.