Шпион, который спас мир. Том 1 - Джеролд Шектер

Комментируя расшифровку встречи, Бьюлик и Кайзвальтер отмечали: «Необходимо подчеркнуть, что многие из этих сувениров будут, несомненно, иметь важное оперативное значение, поскольку будут подарены влиятельным людям в Союзе, которые автоматически могут невольно стать ценными информаторами». Делая подарки генералам и маршалам, Пеньковский, таким образом, развивал с ними личные отношения, что позволяло ему присутствовать на их частных приемах. При помощи подобных личных контактов с начальниками Пеньковский мог узнавать строго засекреченную информацию.

Забрав блокнот со списком покупок, Пеньковский отправился спать{130}. Позже он еще раз встретился с членами спецгруппы. Затем Пеньковский начал готовиться к поездке в Лидс — у него было задание собрать там кое-какие сведения.

Глава шестая

Поездки Пеньковского по Англии

22 апреля утреннее небо было серым и облачным. Винн, Пеньковский и советская делегация ехали в Лидс, в 150 километрах от Лондона. По дороге они посетили машиностроительные заводы и остановились пообедать в маленьком ресторанчике под Лидсом, где Пеньковский, радуясь жизни, выпил, забыв обо всем, целый литр холодного пива. Как только он откинулся на стуле и немного расслабился, начались сильнейшие боли и спазмы в животе. Сначала он решил, что у него аппендицит. Схватки не прекращались, и Винн вызвал врача, который осмотрел русского в комнате над рестораном. Доктор сказал, что это не аппендицит, но посоветовал обратиться в местную больницу, если боли не прекратятся. Врач сказал, что приступ случился из-за того, что Пеньковский слишком быстро выпил большое количество пива, что и вызвало сильное раздражение почек. Через два часа боли утихли.

Когда Пеньковский вошел в вестибюль гостиницы «Метрополь» в Лидсе, Кайзвальтер проводил его в 31-й номер. Первое, о чем он стал говорить, это о том, как испугался больницы.

— Я себя чувствую лучше, но пока еще слаб после этого ужаса. Меня напугала возможность попасть в больницу, поскольку те, кто остался в Москве и были против того, чтобы я ехал в Англию, осудили бы меня, решив, что я все подстроил нарочно. Они бы сказали: «Зачем ему понадобилось ложиться в больницу в Англии, когда у него были подходящие условия в лондонском посольстве или Москве?» Но теперь я чувствую себя нормально и думаю, мы сможем здесь немного поработать{131}.

Боязнь Пеньковского попасть в английскую больницу возникла из-за существующего в советской развед-системе врожденного страха быть скомпрометированным иностранцами. Пребывание в иностранной больнице вызвало бы всяческие сомнения в надежности Пеньковского, и вряд ли он уже когда-нибудь снова поехал за границу. Следуя образу мысли КГБ и ГРУ, Пеньковского могли бы накачать наркотиками, шантажировать, подложить какую-нибудь девочку и завербовать, пока он находился в больнице. Нахождение под контролем противника было достаточной причиной для дискредитации офицера советской разведки вне зависимости от любых обстоятельств. Во время второй мировой войны советские солдаты, которые были захвачены немцами в плен, считались предателями, и после войны по приказу Сталина их расстреливали или посылали в трудовые лагеря.

Пеньковский сказал членам спецгруппы, что не может оставаться с ними долго, поскольку сообщил своей делегации, что пошел прогуляться. В следующий раз он пообещал проработать всю ночь.

Первая часть встречи была посвящена вопросам, записанным у Пеньковского. Он начал со своих планов уничтожения главных военных штабов и управлений КГБ в Москве при помощи тактического ядерного устройства в одну или две килотонны в случае начала тотальной войны между Соединенными Штатами и Советским Союзом. Говоря о средствах уничтожения Генерального штаба, Пеньковский заметил:

— Бомба в пять килотонн — это бомба самой малой мощности, которая у нас есть. Я знаю это, мне сказал маршал Варенцов. Они вычислили, как сделать заряд в одну килотонну, но практически его еще не сделали. Мощность ядерного устройства, необходимого для уничтожения Генерального штаба, должна быть таковой, чтобы вызвать обширные подземные повреждения в результате ударной волны. Очень важно определить время этого взрыва, я предлагаю это сделать за несколько минут до часа «X», что будет сигналом начала общей атаки бомбардировщиков и ракет. Управления КГБ расположены в основном в старых зданиях, хотя есть и в новых. Между четырьмя главными зданиями КГБ находится много жилых домов с темными подъездами. Там было бы просто оставить чемодан, какой-нибудь бак или что-то типа плевательницы. Никто на плевательницу и внимания не обратит — в нее только и будут, что плевать. Лучшее время для взрыва — между 10 и 11 часами утра — весь командный состав будет на работе.

Пеньковский описал здания и места, где нужно будет установить ядерные устройства, включая туалеты или бюро пропусков ГРУ, где могут проверить чемоданы и свертки{132}.

Подробно рассказывая об Управлении штаба Московского военного округа, расположенном рядом с домом, где он жил, Пеньковский вспомнил, как Лаврентия Берию, наводящего на всех ужас шефа МВД (предшественника КГБ, основанного в 1954 году), привезли в подвал Управления, и «его застрелил генерал в присутствии других генералов»[25]. В течение всей ночи 21 декабря 1953 года, когда казнили Берию, здание было окружено бронированными машинами и танками, занимавшими боевые позиции. Опасались, что сторонники Берии из МВД попытаются его отбить. После того, как Берию застрелили, тело его было облито бензином и сожжено. Подробности об отстранении Берии от власти и его казни не были известны на Западе и оставались загадкой: каким образом советское руководство справилось с возможным возрождением сталинизма?{133}

Пеньковский продолжал перечислять список целей, включая Штаб ПВО и Штаб стратегических ракетных сил маршала Москаленко под Москвой в Перхушкове. Всего он перечислил двадцать четыре объекта, которые необходимо взорвать, показывая их на карте Москвы с увеличенным масштабом центра.

Когда Пеньковский покончил со стратегическими вопросами, он перешел к обсуждению своего финансового положения. Большую часть встречи заняли разговоры о расходах Винна и о необходимости купить подарки в Москву для друзей Пеньковского. Кайзвальтер успокоил его:

— Мы будем прекрасно относиться к Винну. Мы обо всем позаботимся, но не вступайте с Винном ни в какой контакт.

— Конечно, но он попросил меня помочь и оказался замечательным человеком, — сказал Пеньковский.

— Ваши нелегальные отношения — это одно, а деловые отношения с Винном — совсем другое, и ни при каких обстоятельствах вы не должны быть в них замешаны, — повторил Кайзвальтер{134}.

— Я посчитал своим долгом вам об этом сообщить, — настаивал Пеньковский.

— Не забудьте, он по неосторожности может проболтаться здесь или в Москве, — сказал Кайзвальтер.

— Он боится и говорить не станет, — настаивал на своем Пеньковский.

— У него нет опыта в работе нелегала, — предупредил Кайзвальтер.

— Правильно, у него нет опыта. Однако же он взял мое письмо и документы, когда я приехал проводить его в аэропорт, — напомнил Пеньковский Кайзвальтеру и другим членам спецгруппы.

— Уверяю вас, что о Винне как следует позаботятся и будет учтено все, о чем вы просите, только не говорите об этом с ним снова.

— Очень хорошо. Больше я с Винном говорить не буду, — согласился Пеньковский, хотя все еще продолжал об этом думать и довольно часто на следующих встречах поднимал этот вопрос.

Видя, что Пеньковский снова готов отвечать, Кайзвальтер принялся расспрашивать русского по вопросам, приготовленным членами спецгруппы. Обсуждение сконцентрировалось на производстве советских стратегических и тактических ракет и на том, кто их контролирует. Для американцев и британцев проблема определения типа, количества, качества и дальности советских межконтинентальных баллистических ракет и стадия их развертывания представляли жизненно важный интерес. Для Советов любая ракета с дальностью более 1000 километров (600 миль) являлась стратегической. В 1962 году в Соединенных Штатах такие ракеты стали подразделять на две категории: ракеты среднего радиуса действия (от 600 до 1500 морских миль; от 1080 до 2700 километров) и ракеты дальнего радиуса действия (от 1500 до 3000 морских миль; от 2700 до 5400 километров). Ракеты с радиусом действия больше 3000 морских миль считались межконтинентальными баллистическими ракетами — МБР.

— Что вам рассказывали о МБР? — спросил Кайзвальтер.

— Нам было сказано, что такие ракеты существуют, и, как я уже написал, их основная характеристика состоит в том, что такая ракета имеет две ступени. Обратите на это внимание ваших ученых, чтобы они не занимались пустой тратой времени, — ракет с большим числом ступеней просто нет. И затем, у такой ракеты больший объем горючего, как и ее общий объем.