Изгой 4: Ледяное проклятье - Руслан Михайлов

Трусливые твари…

— Не дайте им сходу смять нас! А они постараются это сделать! — я отдавал приказы, хотя сам не верил в их действенность, сгархи слишком быстры — Ниргалы, стреляйте по готовности!

Те словно ждали моего приказа. Разом подняв оружие, ниргалы спустили тетивы и навстречу сгархам со свистом умчалось два арбалетных болта. Обычно ниргалы били без промаха, но попасть в наездника прижавшегося к спине неровно скачущего сгарха было крайне трудной задачей. Оба выстрела пропали зря. Ушли в никуда. А сгархи не стояли на месте, приближаясь с каждым мигом.

— Еще! — крикнул я, срывая с меча покрывающие его шкуры — Сосредоточьте огонь на левом сгархе!

Следующий сдвоенный выстрел оказался более удачным. Один из болтов по касательной прошел по морде зверя и завяз в бедре наездника. Шурд заверещал, наклонившись в сторону и хватаясь за простреленное бедро. Это его спасло — пущенный Шрамом болт вместо груди, вонзился гоблину в левое плечо и захлебнувшись криком, тот откинулся назад, чудом не свалившись со спины сгарха.

— Вот так! — яростно заорал я, потрясая над головой мечом — Вот вам твари!

Третьего залпа не последовало — противник сократил расстояние до пятнадцати шагов. Человеческих шагов. Для сгархов — три сильных прыжка. Отбросив арбалеты в снег, ниргалы выхватили из ножен мечи и вышли вперед, готовясь принять на себя первый удар. Я встал между ними. Сегодня мое место здесь — в первом ряду.

Подскочивший Тикса резко взмахнул рукой и метнул в морду сгарха испещренный загадочными символами гномьего языка камень. На таком расстоянии трудно было промахнуться. С глухим шлепком камень врезался в покатый лоб зверя и с треском разлетелся на куски. Зик-кдахор. Метательное оружие Подгорного народа на этот раз подвело — резко остановившийся сгарх уцелел и со злобным рыком замотал окровавленной мордой. Второй зверь не замедлил хода и с оглушающим ревом налетел на нас. Сидящий на спине сгарха наездник спустил тетиву лука. В меня с глухим стуком стуком врезалась стрела, переломившись от удара и отлетев в сторону. Я даже не пошатнулся.

Сгарх с молниеносной скоростью крутнулся на месте и одного из ниргалов сбило с ног ударом когтистой лапы. Второй ниргал бесстрастно шагнул вперед и полоснул мечом глубоко взрезая шкуру зверя, а заодно и ногу его наездника. И тут же воина сокрушил мощнейший удар второго сгарха, буквально вбив его в снег. Оправилась таки зверюга. По броне придавленного ниргала заскрежетали клыки, стараясь вскрыть железную скорлупу. Дальнейшего я уже не видел.

Перестав быть сторонним наблюдателем, я отрешенно шагнул вперед и с ледяным спокойствием вонзил меч в опущенную шею сгарха, что продолжал терзать ниргала. С силой навалился всем телом, погружая лезвие еще глубже в неподатливую плоть, стараясь задеть и рассечь позвонки. С ревом сгарх вскинулся на задние лапы, орошая снег льющейся из пробитой шеи кровью. Меня сотряс чудовищный по силе удар пришедшийся по груди и я почувствовал, что лечу спиной вперед… вместе с истошно верещащим гоблином. Сбивший с ног и откинувший назад удар вместе со мной сорвал со спины зверя "поводыря", чья окровавленная нога до бедра была опутана ледяными щупальцами. Тяжело рухнув в снег, я невольно вскрикнул от пронзившей затылок боли — с силой приложился им о собственный шлем при падении. В голове помутилось. Тяжело перевернувшись, я с трудом поднялся на колено и едва не рухнул вновь из-за сотрясающих меня беспорядочных рывков. В шаге от меня пронзительно выл катающийся по снегу шурд, стараясь сбросить с себя ледяные отростки, стремительно погружающихся в его тело. Крошечный миг — и шурд захрипел, безвольно обмяк, его перекошенная в судороге рожа на моих глазах серела и словно усыхала. А я почувствовал прилив сил. Сознание прояснилось, впившаяся в затылок боль затихла. Не задумываясь, я рывком поднялся на ноги и шагнув к мертвому шурду, обрушил на его голову лезвие меча, глубоко прорубив затылок и раскрошив сжимающий затылок изогнутый костяной гребень. Не останавливаясь ни на мгновение, я уже заученным движением обхватил пучок щупалец у основания и силой рванул их на себя, выдирая из трупа гоблина. Отбросил их за плечо — ледяные побеги тут же взвились в воздух и затрепетали над моей головой — и неожиданно стремительно помчался вперед, словно бежал налегке, словно и не нес на себе тяжесть доспехов и оружия.

Я мчался к оставшемуся без "поводыря" но не ставшему без него менее опасному сгарху. С вспоротым боком, с глубоко пробитой шеей откуда хлестала кровь, эта зверюга продолжала сражаться и по-прежнему придавливала ниргала к земле и грызла, грызла его своими страшными клыками. Потеряв контроль со стороны "поводыря", сгарх пришел в бешенство и теперь вымещал всю накопленную злобу на первом попавшемся на его глаза враге. Слепая ярость. Поваленный ниргал вслепую отмахивался ножом, другой рукой стараясь достать до отброшенного в сторону меча.

За те мгновения что мне понадобились на преодоление четырех шагов, я успел бросить короткий взгляд по сторонам.

У другого ниргала дела были чуть лучше — он кружил вокруг второго сгарха, не позволяя сбить себя с ног и полосуя зверя мелкими ударами мечом. В двух шагах позади кружил беспрестанно вопящий Тикса, метая в наездника камни. Обычные камни. Но от этого не менее опасные. "Поводырь" уже и не помышлял о стрельбе из лука, безвольно мотаясь на спине зверя и стараясь лишь не слететь вниз под градом сыплющихся на него камней. Но это не мешало гоблину направлять сгарха через костяной гребень. Оставшийся у волокуши Лени, почти ничего не видя натягивал тетиву лука. Правильно, оставайся подальше от боя.

Слишком занятый неподатливой добычей сгарх ничего не видел вокруг себя и мне это дало лишний шанс. Я выставил перед собой меч и с размаху налетев на зверя, вонзил лезвие в уже разрезанный ниргалом бок, вбивая оружие как можно глубже. Туда, где под толстой шкурой и переплетением мышц прятались нежные органы. Ударил и уцепившись за рукоять, начал раскачивать засевший в ране меч, стараясь причинить как можно больше повреждений. По-другому эту тварь не свалить. Взревевший от боли сгарх метнулся в сторону вырывая у меня из рук оружие, но я со злобной радостью заметил, что израненный зверь движется уже далеко не так проворно как раньше. Так же как заметил тот факт, что ледяные отростки не воспользовались возможностью и не попытавшись напасть на зверя, тянулись ко второму гоблину "поводырю".

Получивший свободу ниргал наконец дотянулся до меча и пошатываясь поднялся на ноги. Исполосованная когтями и клыками броня вновь доказала свою несокрушимость. Видя, что добыча поднялась, издыхающий от кровопотери и чудовищных ран зверь пошел вперед! Опустив голову к земле, хромая на израненные ножом передние лапы, таща в себе засевший в ране меч, на грани смерти, тварь и не подумала спасаться бегством, она все еще хотела сражаться! Да кто же породил этого злобного зверя с напрочь отсутствующим инстинктом самосохранения?!

— Добей его! — уже на бегу крикнул я ниргалу, не задумываясь над осуществимостью этого приказа.

Я мчался ко второму ниргалу. Сгарх наконец достал его своей лапой. Самым краешком когтей, но сила удара была такова, что оторванная в локте рука отлетела в сторону, вместе с зажатым уже в мертвой ладони мечом. Словно и не заметив потери руки и хлыщущей из обрубка крови, ниргал левой рукой сорвал с пояса длинный нож и вновь закружил вокруг управляемого "поводырем" зверя. Я шел на сгарха без меча, но отнюдь не безоружный. Моей целью был наездник, для своего тщедушного тела оказавшийся на редкость живучим. В его плече торчала стрела, лицо превратилось в окровавленную маску от ударов камнями, но гоблин был жив и по прежнему держался на спине сгарха. Но для него оружие у меня было.

Тремя прыжками оказавшись рядом со сгархом, я врезался в него, обеими руками уцепился за густую шерсть, прильнул к зверю так плотно, как плачущий ребенок прижимается к матери. И этого хватило. Ледяные щупальца может и не обращали своего кровожадного внимания на сгарха, но вот гоблин был для них лакомой добычей. Слаженно метнувшиеся вверх отростки опутали гоблина, заключая его в смертельную ловушку. Раздавшийся захлебывающийся крик резко оборвался и на меня свалился содрогающийся в агонии труп шурда. От неожиданности я разжал пальцы и тут же поплатился за это, отлетев от тычка мохнатым боком. Я едва рухнул на землю, как на меня опустилась неимоверно тяжелая лапа сгарха, а на шлеме сжалась клыкастая пасть, обдав меня смрадным дыханием и едва заметной волной тепла. Закричав, я беспорядочно замолотил руками и забился что есть сил, чувствуя, как под нажимом клыков заскрипел металл шлема. В это мгновение щупальца словно поняли, что мне грозит опасность и обвили морду взбесившегося сгарха. Одновременно с ними, подоспели друзья.