«Посмотрим, кто кого переупрямит…» - Павел Нерлер

О посылке Талиньке. Если попросить Валю или Эдика послать, когда он поедет к Вале (только из дачной местности) килограмма два масла и кофе в зернах. А из города послать хоть немножко апельсинов и лимонов. Я сильно болею желудком – с чего бы? Пью боржом, но здесь нет ни фруктов, ни масла, так что нельзя есть манную кашку. Но самим за город не надо ездить – тогда я обойдусь, ну его.

Деньги на посылку (рублей 150) я прибавлю к 500, которые надеюсь послать 18-го или 16-го (на 16-е мало шансов). Если Валя исчезнет и не с кем будет отправить – считайте, что это в счет долга. (Я должна Люсе 400.)

Что мне с собой делать? Я страшно глупею от новых переживаний.

Кланяйтесь Аркадию Николаевичу и Тамаре Степановне. Я здешнюю Тамару Ник. Степанову[214] называю Там<арой> Степановной – она обижается.

Как Ефим и Варюша? Они тоже мои дурачки.

Я обдумываю, когда съездить в Москву.

Очевидно, на Май на 5–6 дней – удеру.

Со мной один Никитка. Он меня очень утешает – такой родной мальчик.

Приехала бы Анна Андр<еевна> со Щелкунчиком[215].

Позвоните В12533.

Пусть он сам позвонит.

Н. Я. Мандельштам – В. В. Шкловской-Корди <18 марта 1957 г., Чебоксары> на талоне к переводу по почте на 600 руб

Люся, умоляю, пишите. Надя.

Н. Я. Мандельштам – В. Г. и В. В. Шкловским-Корди

31 марта <1957 г., Чебоксары>

Дорогие мои девочки!

Масса делов. Прямо пишу по-деловому.

1. Женя не хочет идти в Литфонд за 5.000. Надо их брать, а то раздумают. Скажите ему, что вам очень нужны деньги (он должен вам дать из них 2 – в счет дачных – пора снимать). Тогда он, может, пойдет. Если нет – теле графируйте – я вышлю новую доверенность, хотя бы на Варюшу.

2. Узнайте у Жени, пришла ли книга и перевод. Я беспокоюсь. Выслала 28-го.

3. Позвоните Паперному Зиновию Самойловичу – получил ли он мое письмо. Тел. Е1-55–44

У меня адрес Русановская 21/1, а в другом месте 2/1.

Вот я и беспокоюсь.

Если нет – телеграфируйте. Это очень важно.

Беда комиссии[216] в том, что все в ней старые сумасшедшие, включая меня.

Еще раз спасибо за посылку. Апельсины и лимоны не замерзли. Пузо поправляется (почти 2 месяца).

Последнее письмо (Варюша, болея, писала) получила.

Не забывайте меня, детки.

Эти пять надо получить:

2 – дача

2 – Женя

1 – Леле и Шурику

Ну, целую, родные мои девочки. Ваша Надя.

Привет Аркадию Николаевичу. Спросите, что делать тоскующему профессору.

Н. Я. Мандельштам – В. Г. и В. В. Шкловским-Корди

<4 апреля 1957 г., чебоксары>

Милые! Я получила письмо и очень огорчилась – даже не спала. Беда, что всё случилось так быстро. В Москву я приехать не могу. Эренбург, вероятно, уже уехал на 3 недели в Японию. К Суркову тоже не добраться. Ясно, что мои письма не стоит посылать – просто, как мое письмо, они ничего не сделают. Надо сейчас, чтобы вы, Варюша, кое-что сделали.

Пойти в Союз пис<ателей> к секретарше Суркова Зинаиде Капитоновне и ей рассказать. Объяснить, что я говорила об этой комнате Суркову. Добиваться свидания не надо. Надо передать записку о положении с комнатой и просить Суркова: а) что я хочу писать Шепилову и Булганину. Не может ли он присоединиться к моей просьбе.

1) Издание Оси без меня очень трудно осуществить. Архив Оси по понятным причинам в ужасном состоянии – разобраться в нем могу только я =[217] потом память. Вот почему я должна быть в Москве.

2) Меня сделали на 20 лет бродягой (20 лет без площади = (жизнь по студенческим общежитиям, гоняли из института в институт и т. п.).

3) 60 лет, больная одинокая старуха – единственные друзья – заботятся о паршивке.

От Суркова просьба:

а) либо поддержать просьбу (мою),

б) либо переслать мое письмо с отношением от Союза.

Еще очень важный момент – юридический. Я не была ссыльной – я сама не реабилитирована и в общей очереди буду ждать до самой смерти. Между тем то время, что мне осталось в жизни, надо отдать на приведение в порядок Осиного наследства. А по отношению ко мне было сделано не такое беззаконие, как к другим, а тоже немалое: меня просто выписали и выгнали.

Теперь Сурков может уклониться. Что тогда делать? Организовать письмо писателей. Я знаю наверное, что подпишут Федин, Катаев, Маршак и Чуковский.

Эренбург, если он в Москве. Надо заранее написать письмо. Что-то об Осе (поэт!), затем обо мне – сохранила и должна приводить в порядок и, наконец, паршивая старуха, которую нужно сдать вам на попечение. Думаю, что надо писательское письмо, а потом Суркова – и то, и дру гое. Варюха, берите машину и объезжайте их всех в один день. Почти все (кроме Маршака и Эренбурга) в Переделкине. Вам это удобнее сделать, чем мне – вы заботитесь о старухе. Думаю, что при таком письме всё выйдет. Крепко поблагодарите Аркадия Николаевича и скажите ему о том, что я предлагаю. Пишите срочно. Но мои письма – без писательских передавать не стоит, если у Аркадия Николаевича нет какого-нибудь особого плана. Варюшка, проявите грозную энергию. Шефу скажите, чтоб он вас отпустил на 2 дня для меня. Я, наверное, сейчас модная. Плохо, что у вас экзамен на носу.

Что тут делать? Вырвете эти дни? Напишите мне. Я просто мечтала жить с вами, а теперь, боюсь, всё рухнуло. Аркадий Николаевич, что делать? Спасайте!

Нужна большая двухдневная энергия. На нее способна только Варюша. Писателям не откажут. А мое письмо мало выразительно. В этих письмах должна быть “идея” – не просто “хочу комнату”, а почему “имею право”. Я – 1) за Осю 2) за свою дикую жизнь.

Без писательского письма не посылайте. Мне придется обращаться – с тем же. Но в этом виде и без поддержки ничего не выйдет. Нужно знать Осю, чтобы это звучало. А они не знают.

На всякий случай посылаю вам лист со своей подписью. Осложнение – нет бумаги. Работница пошла за бумагой. Если не найдет, достану и пришлю вам позже.

Целую девочек крепко. Надя.

Кстати, диссертацию утвердили[218].

Слезницы надо писать на разрыв сердца.

Н. Я. Мандельштам – В. Г. И В. В. Шкловским-Корди и Н. Г. Корди

7 апреля <1957 г., чебоксары>

Люсенька, Талечка, Варюша…

Меня ужасно огорчает вся история с комнатой. Но вот вопрос – в письме, которое я подписала, написано “через несколько месяцев”, а вы пишете в апреле. Что же все-таки?

Может, это сознательно, чтобы сохранить для бабушки? Тогда ничего не поделаешь (впрочем, женщины). Но непохоже. Впрочем, всё бывает.

Кстати говоря, писательское письмо о том, что меня надо вернуть в Москву и вернуть мне кров и т. п., какую бы то роль сыграло. Но я его организовывать не могу. А что говорит Арк<адий> Ник<олаевич>?