Приманка для двоих - Лариса Кондрашова

— Однако, Игнаша, мы так и не услышали от Риты, почему она не хочет сниматься на телевидении?

Вот пристали: почему да почему! Почемучка с хвостиком! Этот Виталий Александрович сообразил, что Игнаша слишком гонит лошадей, и тут же поспешил на подмогу. Маргарита не верила, что мужчины заинтересовались ею всерьез — для этого, по ее мнению, не было причины.

— Да, отец прав, Рита. Почему вы так вскричали: «Боже упаси!»? У вас с телевидением связаны какие-то мрачные воспоминания? Откуда такая нелюбовь к величайшему средству массовой информации?

— Дело не в телевидении, а во мне, — пояснила Маргарита. — Перед камерой я столбенею.

— Ну, перед камерой волнуются даже опытные артисты, — мягко заметил Виталий Александрович.

— Нет, я не просто волнуюсь, — улыбнулась Маргарита, — я застываю соляным столбом. Не могу ни двинуться, ни открыть рот.

— Имеется печальный опыт?

— И не говорите. На нашем местном телевидении. До сих пор стыдно вспоминать. Я потом ходила по улицам бочком, опустив глаза. Все казалось, что меня узнают, чтобы показать пальцем: вот она, та, что двух слов связать не смогла!

Но тут стюардессы стали носить еду, и Маргарита взяла себе довольно плотный завтрак. Кто знает, когда удастся поесть в следующий раз.

Через некоторое время соседи опять с ней заговорили, но уже об участии в телепередаче речи не было.

— Вас будут встречать?

— Нет, — сказала она. — Да и вещей у меня немного. Говорят, автобусы от аэропорта ходят регулярно. По крайней мере два года назад, когда я приезжала в Москву, все было именно так.

Маргарита не переставала удивляться самой себе. Разговор с Игнатом ее ни к чему не обязывал. Можно было позволить себе легкий флирт, а она раздражалась, злилась и вообще чувствовала себя так, будто дала уже кому-то слово верности. Будто была обручена. С кем? Да с Максимом, конечно!

Что поделаешь, не умеет она моментально переходить от одной влюбленности к другой. Ей еще после «праздника» надо прийти в себя. Нет, к романам Маргарита ничуть не расположена.

Но казалось, ее холодность Игната вовсе не смущала.

— Значит, вы остановитесь в гостинице?

— Секретарша директора забронировала для меня номер, — кивнула Маргарита.

— Тогда позвольте нам довезти вас до гостиницы. Не правда ли, папа, нам это будет приятно?

— Конечно, — несколько озадаченно произнес Виталий Александрович, наверное, и сам не ожидавший от сына такой атаки, — за мной приедет шофер, и мы подвезем Маргариту…

— Петровну, — подсказала она.

Так и случилось. Маргарита хотела отбиться от их опеки, но потом подумала, что лучше в таких случаях расслабляться и позволять обстоятельствам идти своим чередом.

Мужчины не только довезли ее до гостиницы, но Игнат собственноручно заполнил карточку постояльца, дав Маргарите лишь расписаться в листке. Словом, он эдак ненавязчиво узнал о ней все, что можно: фамилию-имя-отчество, год рождения, прописку и, конечно, номер, в котором ее поселили.

Номер — полулюкс на двенадцатом этаже — был, видимо, одним из лучших. Этим занимался телевизионный папа.

Виталий Александрович, кажется, и в самом деле был человеком известным. Он лишь утвердительно ответил на какой-то вопрос администраторши, как она тут же засуетилась. Отсвет его славы тотчас упал на Маргариту и стал греть ее. Потому ей и достался этот номер. С видом на парк. Хотя здесь, на двенадцатом этаже, ее вряд ли донимали бы звуки большого города.

— Разрешите вам позвонить? — попросил Игнат, на прощание целуя ей руку.

Виталий Александрович, поначалу в самолете такой инициативный, потихоньку отодвинулся в тень, с одобрением наблюдая за действиями своего дитяти. За кого они ее принимают? Для чего им нужно поддерживать с ней знакомство? Чем она может их интересовать?

— Позвоните, — сказала Маргарита.

К ее ручке приложился и Виталий Александрович. Есть, однако, в москвичах какой-то особый лоск, который позволяет отличать их от прочих граждан.

Это Маргарита подумала уже лениво, закрывая за мужчинами дверь номера. Она хотела остаться одна. Наверное, это уже комплекс женщины, привыкшей к одиночеству. Для полного соответствия не хватало еще и мучиться бессонницей, но, против ожидания, заснула она, едва коснувшись подушки.

Глава семнадцатая

Максим взял чистый лист, аккуратно перенес на него нарисованную прежде фигуру Маргариты — теперь у него так не получится, — сунул в папку, буркнул секретарше Лене:

— Я буду через час. Если понадобится что-то срочно, позвони мне на сотовый.

И пошел к своей машине. Но с полдороги он вернулся.

— Да, Лена, я совсем забыл, у меня же теперь другой номер мобильника.

Он продиктовал секретарше обновленный — будь он проклят! — телефон и поехал в мебельный цех.

Организовать его рядом с салоном не удалось, но за два километра отыскалась старая база металлолома, которая теперь не использовалась. Вот ее-то друзья и взяли в аренду. Пока на пять лет. Туда направлялся сейчас Максим.

Первым делом он прошел на задний двор, как они называли склад под открытым небом, и посмотрел привезенную Димкой грушу. Древесина и вправду была хороша. Потом он заглянул в цех, где заканчивали большую партию кроватей для вновь открываемой гостиницы, дал новые распоряжения и поехал, предварительно созвонившись, к Илларионычу.

Иннокентий Илларионович — в прошлом полковник ракетных войск — после выхода в запас увлекся резьбой по дереву. Однажды он появился в салоне «Пиноккио» с предложением открыть цех по производству сувениров. Обещал найти художника, который только что окончил университет и будет брать недорого за эскизы, наладить производство оригинальных вещиц. Например, шахмат с фигурками ручной работы и настольных игр, каких в магазинах сувениров явно не хватает. Да мало ли!

Для этого, как говорил он, достаточно одного-двух небольших токарных станков, древесина — можно даже использовать отходы, кое-какие инструменты для резьбы по дереву.

В дальнейшем, конечно, найти магазины, которые станут продукцию сбывать. Словом, он бурлил идеями эксклюзивной деревообработки.

Максим проектами Илларионыча увлекся, а вот Димку такая идея не заинтересовала, и давать деньги на нее он категорически отказался.

— Ты что, Макс, охренел! — говорил он с раздражением. — Мы же только начали проникать на рынок мебели. Здесь работы — выше крыши, а ты предлагаешь отвлечься на какие-то финтифлюшки. Посчитай, сколько их надо выпустить, чтобы на них заработать. Например, прикинь хотя бы по цене одной деревянной кровати.

Максим извинился перед Илларионычем — тот предложил называть его только по отчеству. Мол, произносить все вместе — язык сломаешь.

— Нравится мне ваша идея, но поддержать пока не могу — партнер против, а без его согласия, у нас такой уговор, я не имею права ничего предпринимать.

У самого полковника не было главного — стартового капитала, а мебельщики, к которым он обращался, не выказывали желания его идею подхватить. Пока Илларионыч работал охранником в банке, но от своей мечты отказываться не собирался.

— Ну что ж, — сказал Илларионыч, — подождем до лучших времен.

Вот к нему Максим и поехал со своим эскизом и куском дерева, которое по его просьбе отпилили для него в цехе.

Илларионыч отдыхал после ночной смены, но в ответ на извинения гостя лишь отмахнулся:

— Оставь, на том свете отоспимся. Говоришь, заказ принес?

— Не хочу вас зря обнадеживать, но, кажется, лед тронулся. Будем считать, что вам надо создать опытный образец.

— Много пока не могу заплатить, — сразу сказал Максим. — Две тысячи и процент — в случае реализации.

— Это работа не одного дня, — заметил Илларионыч, задумчиво глядя на эскиз.

— Ежу понятно! — Максим невольно повторил присказку друга Димки.

— С натуры рисовал или из журнала какого?

— С натуры, — признался Максим.

— Хороша.

— А то! — вздохнул он.

— Я попробую. Это ответственная работа.

— Ежу понятно.

Да что же он заладил, словно в лексиконе других слов нет. Но Илларионыч не обращал на его слова внимания, словно уже представлял себе будущую скульптуру.

— Я тебе позвоню, когда она будет готова.

— Желаю удачи и вдохновения, — кивнул Максим. Он вернулся в свой кабинет при салоне, где его уже поджидали посетители. Работа наконец привычно закрутила его — сидеть и мечтать просто не было времени.

Не то чтобы Максим не вспоминал о своем приключении, но просто старался о нем не думать, потому что едва он начинал представлять себе Маргариту, как на него словно находил столбняк. Взгляд его уставлялся в одну точку, и он переставал слышать звуки извне.

В конце дня приехал отоспавшийся Димка и привез ему справочник с телефонами фирм города.

— Доверяешь? — спросил он.

— Доверяю.

Максим углубился в бумаги, но краем уха услышал, как Дмитрий звонит и спрашивает кого-то: