Прислушайтесь к городу… - Ирина Стрелкова

— Но ведь это бешеные деньги! — воскликнул Игорь Алексеевич.

— Не такие уж бешеные, — возразила супруга. — Тем более Владимир продаст свой «жигуленок». Покупатель уже есть… Ну так как? Могу я сказать Ире? Понимаешь, «мерседес» может уплыть. На него и так многие зарятся.

Татаринов помолчал, подумал.

— Ладно, — наконец согласился он после мучительных колебаний.

Вера Борисовна тут же позвонила младшей дочери и сообщила ей радостную новость.

Потом супруги Татариновы обсудили, с каким подарком они отправятся на день рождения к старшей дочери, Стелле.

У Веры Борисовны отлегло от сердца: разговоры о детях, кажется, отвлекли мужа от мрачных мыслей.

И все же в эту ночь Игорь Алексеевич долго не мог успокоиться. Встал, наглотался снотворного и только тогда захрапел.

«Ничего, просто у него дурное настроение», — решила Татаринова.

Бывало и раньше: Игоря Алексеевича вдруг ни с того ни с сего начинали мучить непонятные страхи. Потом, глядишь, все как рукой снимало, и ходил ее муженек веселый, бодрый, радовался жизни.

Засыпала Вера Борисовна в радужных мечтах о том, как зять будет катать ее на роскошной иностранной машине. На зависть друзьям и соседям.

На следующий день, а это было 11 декабря, муж утром отправился на работу, все еще не в очень хорошем настроении, но и не такой грустный, как накануне.

Потом пришли обе дочери. Ира — чтобы похвастаться австрийскими сапогами, Стелла — обсудить праздничный стол по случаю дня рождения. Вера Борисовна была в семье непререкаемым кулинарным авторитетом. Она сварила своим дочерям кофе, подала к нему домашнее печенье и шоколадные конфеты. За кофе и разговорами время летело незаметно.

— Я бы на твоем месте меньше увлекалась сладким, — пожурила Вера Борисовна старшую дочь.

Стелла уже начала заметно полнеть.

— Пожалела, да? — со смехом ответила Стелла.

— Глупая, ешь сколько хочешь… Боюсь только: станешь толстой — муж разлюбит.

— Мой — никогда!

Стелла жила с супругом, как говорится, душа в душу.

Речь зашла об отце. Мать пожаловалась, что Игорь Алексеевич последнее время неважно выглядит, плохо спит.

— Ну, это можно поправить, — сказала Ира. — У Володи есть знакомый врач. Лечит акупунктурой. Прямо чудеса творит…

— Чем-чем? — не поняла Вера Борисовна.

— Акупунктурой, то есть иглоукалыванием, — пояснила дочь. — Ездил практиковаться в Монголию и Японию… Несколько сеансов — и любую болезнь как рукой снимет.

— Это не опасно? — спросила Татаринова.

— Да что ты, мамочка! Не опаснее УВЧ…

— А по-моему, — вмешалась старшая дочь, — папе лучше обратиться к экстрасенсу… Могу устроить.

— Господи, — удивилась Вера Борисовна, — а это еще что?

— Ну, мама, я просто поражаюсь! — всплеснула руками Стелла. — Не знать, что такое экстрасенс! Сейчас даже дети в школе и те…

— Просвети…

— Понимаешь, это что-то вроде гипноза…

— Вовсе нет, — возразила Ира. — Принцип другой… Гипноз — это когда действуют внушением. А экстрасенс — своими биотоками…

Обе дочери пытались разъяснить матери, но та ничего не поняла.

Беседу прервал звонок в дверь. Открывать пошла Ира.

— Мама, там тебя спрашивает какая-то странная женщина, — сообщила она, вернувшись.

— А что ей нужно? — спросила Татаринова.

— Говорит, что скажет тебе лично.

Эту женщину Вера Борисовна видела впервые. Лет сорока пяти, невысокая, худенькая. Вид у нее был взволнованный.

— Я с работы Игоря Алексеевича, — сказала она почти шепотом. — Бухгалтер… Он просил зайти к вам… Кто у вас дома?

— Мои дочки, — ответила Татаринова.

Поведение женщины беспокоило ее все больше.

— Понимаете… В общем, Игорь Алексеевич передал… — Женщина оглянулась по сторонам. — Короче, я должна вам сообщить… Давайте пройдем в квартиру, а то здесь могут… Ну, сами понимаете…

У Веры Борисовны заныло в груди. Она вспомнила настроение мужа в последнее время, а особенно — вчерашний с ним разговор.

— Да-да, проходите, — пригласила Татаринова женщину. — Поговорим в комнате.

— Нет-нет, — поспешно сказала пришедшая, увидев в комнате Иру и Стеллу. — Где-нибудь наедине…

Кухню она отвергла, спальню — тоже.

— Лучше в ванной, — предложила женщина. Вконец встревоженная Вера Борисовна покорно двинулась в ванную комнату.

Посетительница прикрыла за собой дверь и пустила из крана воду.

— Срочно соберите все ценности и деньги, — сказала она Татариновой. — Только ценности и деньги… Так просил передать вам Игорь Алексеевич… И унесите их из дома. Спрячьте так, чтобы…

— Боже мой! — вконец перепугалась Вера Борисовна. — Что случилось?

— ОБХСС! — сказала женщина. — Сейчас они шуруют в мастерской. Закрыли цех… С минуты на минуту могут нагрянуть сюда… Как мне удалось незаметно уйти с работы, сама поражаюсь…

У Татариновой помутилось в глазах. А в голове билось: «Недаром Игорь предчувствовал… А может, не все говорил?.. Господи, неужели?.. Сейчас явятся с обыском и все отберут… Нет! Только не это!»

— Куда же нести? — скорее для себя, вслух произнесла Вера Борисовна.

— У вас есть надежные люди? — в свою очередь спросила посетительница. — Знакомые или дальние родственники?

— Надо посоветоваться с Игорем Алексеевичем, — взялась за ручку двери Татаринова. — Позвоню…

— Да вы что! — выпучила глаза женщина. — Какой совет? Его не подпустят к телефону… Неужели вы не понимаете?

— Да, да, да, — сокрушенно произнесла Вера Борисовна. — Игорь предупреждал меня, чтобы я по телефону была осторожной…

— Вот видите… Ну, я пошла… А вы не теряйте ни минуты…

Татаринова проводила женщину до входной двери. А когда зашла в комнату, дочери чуть ли не в один голос спросили:

— Что случилось, мама?

На Вере Борисовне, что говорится, не было лица.

— Беда, доченьки… Выручайте…

И она коротко рассказала, какую только что узнала новость.

— Я знаю, куда нести, — заявила Стелла.

Если ее сестра Ира тоже страшно перепугалась и находилась, можно сказать, в шоке, то Стелла не растерялась.

— У мужа есть приятель, — пояснила она. — Художник. Парень не от мира сего… Не будет ничего расспрашивать… У него есть дача, ну, что-то вроде мастерской… Главное, за городом… Милиции и в голову не придет искать у него…

На том и порешили.

— И все же, — сказала Стелла, — надо связаться с папой.

Она сняла телефонную трубку.

— Ты что! — в ужасе замахала на нее руками мать.

— Я ничего не буду говорить прямо, — успокоила Веру Борисовну дочь. — Может, отец сам догадается, что и как сообщить…

Она решительно набрала номер мастерской. Ответила женщина.

— Игоря Алексеевича можно? — попросила Стелла.

— Нет его! — грубо ответили на том конце провода, и в трубке послышались короткие гудки.

Деньги и ценности складывали в сумку младшей дочери.

Вера Борисовна достала из дивана пачки с крупными купюрами — всего 23 тысячи рублей. Затем стала доставать из трельяжа драгоценности: двое золотых часов с браслетами стоимостью 1700 рублей, три мужских перстня (тоже из золота) на сумму в 2100 рублей, три золотых кольца с бриллиантами — более 5 тысяч рублей, золотые царские червонцы.

— А шубы, дубленки? — спросила Ира.

— Отец сказал: только деньги и ценности, — ответила Вера Борисовна.

У нее самой разрывалось сердце, когда она открыла шкаф. Там висели дубленки, шуба из норки, соболевый палантин, который она так ни разу и не успела надеть.

— Неужели все это заберут? — с отчаянием произнесла младшая дочь.

Будь воля Веры Борисовны, она набила бы не один чемодан хрусталем, дорогой одеждой, антиквариатом. Но приказ мужа…

— С богом, доченька, — в слезах сказала Татаринова, когда Стелла, одевшись и взяв в руки сумку, пошла к выходу.

Провожала ее Ира. Она машинально глянула на часы: двенадцать тридцать…

С того времени, когда в квартиру позвонила женщина, прошло всего полчаса.

Закрывая за Стеллой дверь, Ира увидела внизу на лестнице двух мужчин.

«Неужели к нам?» — в испуге подумала она, а матери негромко сказала:

— Знаешь, мне показалось, что там — из милиции…

Вера Борисовна не успела даже ответить — раздался дверной звонок. Татаринова открыла. В квартиру вернулась бледная Стелла. Без сумки.

— Идут к нам… Из ОБХСС, — еле выдавила из себя старшая дочь. — С обыском… Сказали, чтобы никто из квартиры не выходил…

Вера Борисовна чуть не упала в обморок. Ее отпоили валерьянкой.

Началось томительное ожидание.

По словам Стеллы, как только она вышла на лестничную площадку, тот мужчина, что повыше ростом, строго спросил:

— Вы из квартиры Татариновых? Дочь Игоря Алексеевича?